– А-а-а! – изобразил понимание Коля Сигал. – Одна у нас петь будет, а другая -фэйсом торговать.
– Верно мыслишь, – кивнул Мэлс, звучно втягивая в ноздрю порцию на сто пятьдесят евро.
***
В студии Валя-Капелька была сперва даже разочарована.
Петь в комнатку за стеклом, где стояли микрофоны, прикрытые такими смешными круглыми занавесочками, – пошли ее напарница по группе Лулу и еще две девушки из так называемых студийных сессионисток. А ее – восходящую звезду московского MTV-шного гламура, как Валя себя уже представляла, – туда, в эту комнатку, отгороженную от аппаратной огромным толстым звуконепроницаемым стеклом, даже не пригласили.
В аппаратной, возле большого с кнопками и полосками фэйдеров стола, похожего на космический пульт управления звездолетом из фильма Джорджа Лукаса, расположились Мэлс, компоузер Слива и звукорежиссер Андрюша.
– А эта ядовитая у нас чё, совсем петь не будет? – спросил компоузер Слива, перехватив уже сорок пятый пламенный взгляд восходящей звезды московского гламура.
– А нах она как певица нужна, – вальяжно положив ноги на край дорогого пульта, ответил Мэлс. – Достаточно того, что Лулу с подпевками поёт, а эта будет визуальный имидж создавать, уж больно много в ней этого яду блядско-человечьего…
– Ну ты, Мэлс, даёшь! – ухмыльнулся звукорежиссер Андрюша. – Ты ее по Ламборозо подбирал, что ли?
– Ага, я ее вижу эдакой рафинированной сукой, – задумчиво сказал Мэлс.
– Героиня нашего времени, – хмыкнул Андрюша.
– Героиня от слова героин, – вставил компоузер Слива.
– Я ее отдам Бальзамову в раскрутку, он мне должен, – продолжил Мэлс. – Пристрою в какое-нибудь модное телешоу. Только сперва месяц с небольшим клип "Carton Babies" в жесткой ротации на MTV покрутим, а потом я ее к Бальзамову на шоу засуну, пускай пипл от нее потащится.
– Бальзамов? – хмыкнул Андрюша. – Он же проститут.
– А мне-то какая разница, – лениво отозвался Мэлс. – То, что он проститут, мне в нашем бизнесе не мешает.
Андрюша тем временем произвел какие-то манипуляции и, обернувшись к компоузеру Сливе, сказал:
– Можно послушать, вот первый тэйк.
Андрюша вбросил фэйдер, и большая аппаратная наполнилась звуком.
Послушать не в наушниках, а на контрольных колонках "Ямаха" выбрались из студии и девчонки-сессионистки.
Мэлс слушал бесстрастно.
Компоузер Слива слегка морщился от ненужных на его взгляд музыкальных акцентов и кривил своё смешное усатое лицо.
Андрюша убрал фэйдер.
– Ну как? – спросил он, поглядев по очереди на Мэлса и Сливу.
– Мне не очень, – с сомнением сказал Слива. – Лулушка хрипит, а надо бы чистенький детский голосок.
– Про яд? – усмехнулся Андрюша.
– Надо какого-то реального яду в рефрене подлить, – нарушил молчание Мэлс, – надо усилить…
И продюсер вдруг обернулся к Вале Макрушкиной:
– Иди-ка ты, девочка, в студию, спой нам с этого места: "Мой яд, яд моей любви, он втекает в тебя". Слова запомнила?
В глубине Валиного тельца, там, где у хороших девочек обитает душа, все перевернулось.
– Я? Я спеть? – переспросила она.
– Давай-давай, иди в студию, надевай уши и становись к микрофону. И как фонограмму услышишь, следи за моим пальцем, – сказал Андрюша.
Сама не своя Валя вошла в студию.
Тяжелая толстенная дверь с резиновыми уплотнителями по периметру тихо затворилась за новородившейся певицей.
Валя надела наушники.
Встала перед микрофоном, перед которым до нее стояла такая опытная Лулу.
В огромное окно, которое изнутри оказалось слегка тонированным, Валя видела пульт и трех мужчин – ее теперешних хозяев. Мэлса, Сливу и Андрюшу.
– Сейчас первый раз прогоним. Ты пропой, как получится, и ничего не бойся, – сказал Андрюша в свой микрофон.
Он приподнял пальчик, чтобы Валя вся обратилась во внимание, вбросил фэйдер, и Валя-Капелька услыхала в наушниках чистую-чистую и очень громкую музыку только что сделанной записи с Лулу и девочками из подпевки.
Андрюша снова приподнял пальчик и, кивнув Вале, вбросил еще один фэйдер.
Над головою Вали тут же загорелось красное табло "микрофон включен".
– Яд, мой яд, яд, мой яд… – пели девушки в наушниках.
И тут оба, и Слива и Андрюша, махнули Вале из-за тонированного окна.
Валя зажмурила глаза, прижала ладошками наушники и запела:
– Мой яд, мой яд, мой яд, в тебя его впускаю я сквозь жало…
Как закончилась музыка, как погасло красное табло, Валя даже и не помнила.
Ее била дрожь, одновременно было и зябко, и жарко.
Мэлс со Сливой переглядывались и что-то живо обсуждали.
Из-за тонированного толстого стекла Валя не слышала ни слова, но ей было жутко интересно.
Как?
Как она спела?
Она вытягивала шею и вглядывалась в лица своих хозяев.
– Сейчас я пущу минусовку, и в рефрене ты опять спой. Но попробуй как будто шепотом, с придыханием, как будто ты колдунья и заколдовываешь, как будто заклинание говоришь, поняла? – по громкой связи в свой микрофон скомандовал Андрюша.
Снова загорелось табло, и в наушниках заиграла музыка.
– Мой яд, мой яд, за каплей каплю пускаю я в тебя мою любовь… – то ли от страха, то ли от страсти зажмурив глаза, пела Валя.
– Ну, неплохо, – пожав плечами, подытожил Мэлс.
– Отлично! – воскликнул Андрюша. – Уж я-то сделаю конфетку, мама родная потом не узнает!
– Ничего-ничего для первого раза, – согласился Слива.
В тот самый день Валя окончательно стала Каплей.
Каплей яда.
А через три дня, когда Андрюша Новожилов окончательно свел все дорожки в один звуковой файл, сделав для радио готовую бомбу, Мэлс повез Валю-Каплю на студию записывать видео-клип.
Отдельно надо сказать про отношения Вали-Капли с Лулу.
По идее, обе девочки должны были составлять единое целое в группе "Carton Babies"…
Но Валя изначально ревновала Лулу к Мэлсу.
И Лулу отвечала новоявленной выскочке тем же.
***
Перед тем, как начался чёс по клубам, Люла – именно так прозвала Валя свою напарницу по группе и соперницу – разбила Вале нос. А Валя подбила Люле глаз и раскровянила губу.
Разодрались в гримерке.
Сперва, в лимузине, который для имиджевых понтов на время раскрутки нового хита Мэлс нанял для своих "картонок", Люла стала задираться.
Задираться стала, потому что у нее началась ломка. А в новой спасительной порции кокаина Мэлс Люляшке отказал.
– Не наработала сегодня еще, – бросил он ей сердито.
За что сердился босс, Люла поняла по-своему, чисто по-бабски.
Она посчитала, что во всем виновата ее новая соперница – Валя Макрушкина.
Ведь до появления Вали, когда Лулу пела одна в сольном проекте, Мэлс был всегда ею доволен.
– Ты, сучка! Не лезь к микрофону, ты поняла? – шмыгая сопливым носом и вытирая гигиенической салфеткой слезящиеся от гриппа глаза, прошипела Лулу. – Поделили поляну поровну: ты на сцене своими ядовитыми сиськами трясешь, а я пою. Ясно тебе? И не лезь к микрофону!
– А это не я придумала, что я петь буду, – начала оправдываться Валя. – Я не виновата, что ты хрипишь, а Мэлсу и Новожилову в клипе понадобился чистый голос…
– Ты блядь, ты ничего не понимаешь, – громко сморкаясь в салфетку, сказала Лулу.
– Сама ты блядь! Ты и Новожилову давала, и Сливе, и всем, я что, не знаю? – хмыкнула Валя.
Лулу вдруг швырнула сопливую салфетку в лицо Вале и, сощурив презрительно глаза, крикнула:
– Попробуй только мне дорогу перейти! Тебя, суку, убьют и в бетон закатают, поняла?!
Валя сперва ничего не ответила. Но все же не удержалась, и сказала с каким-то внутренним достоинством:
– Я Мэлсу скажу, что ты мне угрожала. Он наш босс, пусть он и решает, кто будет петь, а кто не будет.
И тут Лулушку как прорвало!
Судорожно сжатым кулачком, наотмашь с размаху, она влепила Вале прямо в нос.
Ручьем хлынула кровь.
На дорогие новые джинсы, на дорогую майку от Кардена…
– Ах ты дрянь! – воскликнула Валя.
Ей было даже не носа своего жалко, а джинсов из бутика на Арбате, за которые ассистент Мэлса Коля Сигал заплатил аж восемнадцать тысяч рублей…
– Ты мне джинсы испортила, сука!!! – крикнула Валя и вцепилась Лулушке в волосы.
Коля Сигал, ехавший в лимузине спереди, рядом с шофером, вовремя приказал остановиться и, ворвавшись в салон, разнял дерущихся "картонок", покуда девчонки еще не нанесли друг дружке непоправимых для шоу-бизнеса ущербов.
А ущерб все-таки был.
И Мэлс был страшен, когда проводил разбор полетов.
Страшен, но справедлив.
– С тебя, Коля, штраф три тонны евриков, – сказал Мэлс, – за потерю товарного вида моей солистки. Куда она теперь с таким распухшим носом? А у нас только сегодня выступление в трех клубах – в "Короне", в "Метле" и в "Эль Гаучо"…
Коля привез доктора, тот поколдовал с носом Вали и с губой Лулу и привел девчонок в более-менее товарный вид.
Остальное доделали визажистки и дорогая косметика.
