Это нескончаемый гипноз. Она не сможет выйти из этой роли даже под дулом автомата. Чувство вины внушается водителю такси за то, что тот стоит в пробке, а моя мать кротко терпит его шансон по радио, продавцу в магазине обуви за то, что он заставляет ждать пожилую даму с давлением, выполняя заказ молодой девчонки, зубному врачу за то, что тот забрызгал ей лицо содой во время отбеливающей процедуры.
Муж меня в кабинете ждет.
Про имущество говорить. Не с приставом же все описывать. Мы все-таки люди цивилизованные. Расстанемся по-хорошему. Миром все решим.
Поднимаюсь по дубовой лестнице. Теплые перила под руками. В доме ароматно пахнет свежей выпечкой. Мите делают шарлотку. Поднявшись, провожу рукой по абрамцевскому буфету, стоящему в холле, тоже теплый. Замысловатая резьба местами чуть потрескалась. Этот буфет мне больше всего нравится из коллекции мебели в нашем доме. Точнее, в доме мужа.
Дубовый паркет под ногами поглощает звук шагов.
Стучу в открытую дверь мужниного кабинета.
— Здравствуй, — говорю ему, стоя на пороге. Дышать стараюсь потише.
— Проходи, — говорит мне сурово, не оборачивается. — Садись.
Показывает на кожаный диван, рядом со своим антикварным письменным столом. На шерстяном индийском ковре стопками диски разложены. Не дай бог пошевелить этот железный порядок.
«Это всего лишь диски… Я сейчас сложу обратно…»
«Я не могу, когда бардак! Ты же знаешь, сколько усилий мне приходится прикладывать, чтобы все было в порядке! Уйди, не мешай, ради бога! Не делаешь ничего, так хотя бы не мешай тем, кто работает!..»
Сажусь. Дышать вообще практически прекращаю.
— Я тут список составил, — говорит Сергей, протягивая мне бумагу. Все так же не глядя. Смотрит прямо перед собой, от своих дел за компьютером не отрывается.
Пробегаю список глазами. Городская квартира, машина, техника… Полная опись того, что Сергей щедро решил выдать мне. Хоть я этого, разумеется, и не заслуживаю.
«С тебя сняты все обязанности, в том числе и материнские…»
Кладу обратно.
— Мне ничего не надо.
Сергей закрывает лицо руками. У него на пальце до сих пор обручальное кольцо.
Продолжаю свою мысль:
— Это все твое. Здесь моего ничего нет. Сам же говорил, что я ни копейки не зарабатываю, так что…
Сергей меня перебивает. Его тонкое породистое лицо с тяжелой нижней челюстью и ясными голубыми глазами презрительно кривится.
— Напилась, да? От тебя за километр разит.
«Ты как твой отец. О чем я думал, когда на тебе женился? Я все могу понять, кроме одного. У тебя столько возможностей, а ты их не используешь. Это меня бесит!»
Ну, выпила чуть-чуть по дороге. После встречи с мамой. Для успокоения нервов.
— Перестань, — говорю. — Какая тебе разница? Не хочу ничего от тебя. Не надо мне ничего. Я по телефону сказала. Не надо было списка составлять.
Сергей закатывает глаза и откидывается назад.
— Господи… В позу вставать не надо только…
— Не хочу я в этой квартире жить, — говорю. — Пусть у тебя остается. Деньги снимать у меня есть где. Скоро за перевод должны заплатить. Выкручусь.
Сергей смотрит на меня устало:
— Ты можешь объяснить, что на тебя нашло? Я возвращаюсь с гастролей и обнаруживаю, что ты дома не живешь. Забрала вещи, сняла квартиру и ушла. У тебя кто-то есть?
Сергей продюсер. Успешный человек. Виннер и сэлфмэйдер. У него список контактов ни в один телефон не помещается. Вечно таскает с собой три. Один у него строго по работе. Другой для «друзей», что, в общем, та же работа, только контакт неформальный. Неформальный рабочий контакт — это когда пытаются что-нибудь получить, минуя кассу. Третий — на всякий случай. «Экстренный» — дает только тем людям, которым может понадобиться срочно до него дозвониться, и он даже будет готов ответить. Это я, например.
— Нет у меня никого, — говорю ему раз в сотый.
— Бред какой-то… Ничего не понимаю, — Сергей вздыхает. — А Митя? Ладно… Делай что хочешь. Хочешь уходить — уходи. Только знай — я буду тебя ждать. Я тебя люблю.
Тут мне почему-то на ум пришло слово «финифть», и стала я думать, что же оно обозначает. Из какой области это хотя бы? Сергей же продолжал говорить:
— Послушай, мы ведь даже не обсудили ничего. Ты просто ушла, и все. Ну хотя бы сейчас-то можно сказать, в чем дело? Я спать не могу, у меня седые волосы на висках появились, я чешусь весь, у меня волдыри пошли по лицу, видишь? Если ты хотела больше свободы — хорошо, давай это обсудим. Но что именно тебе надо, ты можешь объяснить?
«Финифть, финифть, финифть…» — думаю я, что же это такое? Не слушаю Сергея.
— Возможно, я был не прав. Знаешь, я последние дни много думал, анализировал нашу с тобой жизнь и пришел к выводу, что во многом был не прав. Я пытался строить с тобой диктаторские отношения, а не партнерские. Потому что диктаторские отношения построить проще. Возможно, я прибегал к запрещенным аргументам, фактически говоря тебе, что раз ты меньше зарабатываешь, то прав у тебя меньше. Но ты должна понять, что мотивы мои так говорить были исключительно хорошими. Я хотел, чтобы ты реализовалась тоже, чтобы ты сделала в своей жизни что-то, чем сможешь гордиться. Ведь тебе это как воздух необходимо. Ты же очень честолюбивая на самом деле. У тебя много амбиций, и это хорошо. Если бы на твоем месте был мужчина, он бы все правильно понял…
«Финифть — да откуда оно мне запало, это слово?»
— А как до женщины донести эту мысль, я не знаю. Вы все принимаете в штыки. Допустим, я говорю тебе — ты могла бы сделать перевод нескольких известных мировых хитов, чтобы кто-то из наших мог их перепеть. Мужчина бы просто принял это как руководство к действию и сказал «спасибо». Ты же приняла это как указание на недоработку, будто я говорю тебе, что ты могла бы и сама догадаться. А мне и в голову не могло прийти, что ты это воспримешь как указание на твои недостатки! Если бы я знал — даже не говорил бы тебе! Фиг с ними, с этими переводами! Мне твое счастье и покой дороже. Ты меня слышишь?
«Может, это глазурь какая? — думаю я. — Финифть… Тьфу, привязалось».
— Ладно, — Сергей вздохнул и приложил ладонь к щеке, — чувствую, сегодня ты не готова все это принять и выслушать. Но ты хотя бы попытайся поставить себя на мое место, — тут он срывается, — ты как твоя мать! У тебя всегда все кругом виноваты! Все кругом только и думают, как бы сделать тебя несчастной! Ты все время говорила, что боишься быть на нее похожей! Так вот знай — сейчас ты полная ее копия! Только в более продвинутом варианте! Умру, но не сдамся! Чего ты добиваешься? Чтобы я признал, что испортил тебе жизнь?! А вот фиг! Я твердо знаю, что был тебе хорошим мужем. Я тебе не изменял. Я заботился о тебе. Я сделал твою жизнь удобной и комфортной! А ты сделала мне хотя бы шаг навстречу? Ты все время говорила, что любишь меня, но я этого не чувствовал, потому что ты ничего не сделала, чтобы это подтвердить!
Я молчу, кусаю губы, утираю слезы, шмыгаю носом.
— Я к Мите спущусь.
До крови губы кусаю, чтоб Митя не видел мамины пьяные слезы. Митя не должен ничего этого видеть!
«Перестань плакать! У тебя мой ребенок в животе!..»
«Отойди от него! Ребенок не понимает слов! Он только чувствует, в каком состоянии мать!»
Мне всегда так хотелось хоть что-нибудь в этой жизни сделать лучше Сергея. Помню, мы встретились с ним в городе и ехали домой, каждый на своей машине. Он попросил меня по дороге заплатить за телефоны. Я гнала как сумасшедшая, потому что хотела во что бы то ни стало приехать быстрее его. Тогда мне это удалось. Когда его машина въехала в ворота, я уже выходила из своей.
— Ты что, забыла заплатить? Я же тебя просил! — недовольно сказал муж, выходя из машины.
— Я заплатила, — спокойно ответила я.
— Да? — тон Сергея недоверчиво смягчился. — А как же ты тогда так быстро приехала?
А вот так. Потому что езжу я лучше тебя.
[+++]
Сижу за компьютером. Тупо. Смотрю то в экран, то по сторонам.
Сраная квартира. Триста баксов в месяц. Бывшая дворницкая в центре. Двор-колодец, машинами набит под завязку. Два огромных окна. Дует от них офигеть. Никакого кондиционера не надо. Возле одного кровать, напротив советская стенка с позолоченными латунными кантами. В серванте хозяйский хрусталь. Юзаю рюмки из их запасов.
Дует в спину. Плевать. Чем хуже, тем лучше.
Выливаю в стакан последнее вино из коробки. Капли вытрясаю. Пью зажмурившись. Зубами из пачки сигарету вытаскиваю. Трясусь, как собачка на холоде. Тело озноб бьет от макушки до пяток.
Еле добираюсь до кровати. В одежде забираюсь под одеяло, пытаюсь согреться. Вырубаюсь. Наконец-то. Вот счастье.
