Его улыбка редко исчезала с лица. Какие душевные тревоги прятались за ней! А их немало выпало на долю провинциального юноши из Твери, приехавшего в Москву искать свою дорогу… Конечно ему повезло, что семья Гнесиных увидела, услышала и оценила его… Елена Фабиановна следила за его успехами пианиста, а её брат, композитор Михаил Фабианович, убедил юношу, что его предназначение в жизни — сочинять!
И юноша стал автором, музыкальным руководителем, композитором самодеятельной «Синей блузы», именно там прозвучали его первые опусы. И под его музыку синеблузники распевали знаменитое:
Мы — синеблузники!
Мы — профсоюзники!
Мы не баяны-соловьи.
Мы только гайки
В великой спайке
Одной трудящейся семьи.
Он закончил Московскую консерваторию в трагическом тридцать седьмом. Как вообще уцелел он в сталинской мясорубке, имея в паспорте страшное по тем временам обвинение: место рождения Варшава… при фамилии Кац? Его тянуло к большим, крупным формам: уже сложившийся музыкант, в 1940 закончил оперу «Капитанская дочка» по повести Александра Сергеевича Пушкина, но она так и не увидела сцены — время потребовало совсем другого. Время военное, трагическое, небывалое.
Зига пишет песню за песней, и они оживляют это время. С ним сотрудничают Анатолий Софронов, Михаил Светлов, Зоя Петрова, Алексей Сурков, Алексей Фатьянов, Николай Доризо, Иосиф Уткин…
Отношение Зиги к слову было чрезвычайно острым, может быть, поэтому его песни написаны на стихи запоминающиеся, простые, особенные — песенные. И сам он любил играть словами, делал это мастерски, виртуозно, он очень остро чувствовал фонетику написанного, ассонансы, которые рождают рядом стоящие буквы, слова, он удивительно оперировал этими ассонансами самым неожиданным образом. То, что не слышали другие, он мгновенно осознавал и превращал в отточенную по форме шутку, остроту…
Приведу поразительный пример. Известный учёный музыковед, видный музыкальный критик Владимир Зак по просьбе Всесоюзной фирмы грамзаписи «Мелодия» написал аннотацию к авторской пластинке песен композитора Сигизмунда Каца. Как обычно, эта небольшая статья была помещена на второй стороне конверта, в котором хранился диск. Пластинка вышла в свет, была моментально раскуплена, имела большой успех.
Что за этим последовало рассказывает сам Владимир Зак:
«Когда пластинка вышла, Кац позвонил мне и сказал: „Люди меня спрашивают: — Что же это такое? Здесь на лицевой стороне — Кац, а там, на заднике, — Зак? — А я им тут же ответил: — Это у нас Государственный ЗакКац!“ Когда же мы встретились с Сигизмундом Абрамовичем, он, в ответ на моё восхищение этой его хохмой, стал тут же импровизировать, говоря о том, что теперь Союз Композиторов, после выхода этой пластинки, получившей хорошую прессу и имевшей большой успех, может вполне выпускать стенную газету „Зак Кацество“. Когда же я сказал ему: „Сигизмунд Абрамович, дорогой, как же вы так чувствуете вот эти параллели наших фамилий!“ Он ответил: „И вы тоже должны принадлежать к этому племени, мы с вами образуем общее КацЗакчество!“ Забыть это нет никакой возможности…»
Я привёл лишь одну из импровизаций Сигизмунда Каца для того, чтобы снова, по прошествии долгих-долгих лет, перенестись в ту атмосферу творчества, которая заполняла всё обжитое Зигой пространство — эта острота чувства и мысли были основой его жизни и работы. Он не написал ни одной равнодушной ноты — мог ошибаться, заблуждаться, но никогда не был холодным, расчётливым и равнодушным.
Поэтому «вся страна поёт его песни» — это не газетный штамп, это простая констатация того, что было на самом деле, но я никогда не встречал его имени в композиторской «обойме»… Идут по театрам страны его оперетты «Взаимная любовь», «Чемпион мира», «Звёздный рейс», лучшие актёры, певцы повторяют и повторяют его мелодии, пластинки разлетаются, но…
Широкая публика не знает ни его фамилии, ни его чуть лукавого, с вот-вот готовой появиться улыбкой, лица. Он, Народный Артист, Лауреат Госпремии не мелькает на экране телевизора, не даёт интервью, не кочует с воспоминаниями по страницам журналов… он работает… удивительно ровно, без спадов, много десятилетий…
По всему миру летят его мелодии — это не голословно! Ведь знаменитый номер «Партизаны» в Ансамбле народного танца Игоря Моисеева с успехом «на ура!» сколько уже десятилетий восхищает мир, а в основе его мелодия песни Сигизмунда Каца «Как у дуба старого», написанной ещё в конце тридцатых годов! Более шестидесяти пяти лет назад!.. И это всего лишь один пример…
Вот его коренастая фигура у входа в Дом композиторов. Вечная недокуренная сигарета в уголке рта… Он останавливает меня, как обычно, берёт под руку и притягивает к себе: «Садовский, ты когда обо мне напишешь?» Я озадачен, но нахожу, что ответить: «Сигизмунд Абрамович, вы же сами книгу издали… и о встречах с Есениным, и о выступлениях с Маяковским, и о своих знаменитых песнях!» — «Это не то! — машет рукой Кац. — Вот о других же ты написал!.». Я чувствую себя неловко. Ещё один обиженный композитор, человек… После появления в печати серии рассказов, а потом и злополучной книги «Звонкие судьбы» (в соавторстве с В. Викторовым) столько людей на нас обиделось, столько раз этот вопрос нам задавали, почему мы о них не написали — ведь у рассказов и книги подзаголовок «Биографии песен»… Мне неловко, но я успокаиваю себя: Зига шутит… иронизирует… Я не поверил, что он правда очень хотел, чтобы о нём написали, что ему это необходимо на склоне лет, что он страдает от невнимания к своему творчеству, что его терзает это невнимание… мне казалось тогда, что он такой известный, знаменитый!.. Это теперь, задним числом, понимаю, что невольно ранил его… а тогда… Нет, не почувствовал, не поверил. Вот и вторая часть книги, продолжение, готова по просьбе читателей и издательства, но и там нет рассказа хотя бы об одной песне Каца. Как же так получилось, что за рок?.. Нет у меня ответа. Но уже другое время на дворе, и новому обществу не нужны ни песни Каца, ни эта книга… Теперь только сожаление терзает мою душу… да ничего не исправишь…
Он ушёл тихо и незаметно.
А чудо всё же произошло. Сегодня понятно, что не памятник ему тот, что установлен в центре города Брянска, и на котором выбиты строки песни Сигизмунда Каца «Шумел сурово Брянский лес», а бестелесные, но потому и нетленные мелодии поистине НАРОДНЫХ песен Каца. И тут ничего ни прибавить, ни убавить. Это так и есть: едет «Машина 22–12» и «Сирень цветёт», и это будет вечно…
А боль души и сожаление уходят в строки стихов. И я снова их вспоминаю и повторяю, как ещё больший укор себе… ведь так уже было… почему же снова? Неужели жизнь и вправду ничему нас не учит! Это покаяние — малая частичка неотданного долга замечательному человеку.
Не откладывайте встреч,
И задерживайтесь долго,
Впрок ни часа не сберечь,
Не вернуть ни дня, как долга.
Что себя потом корить, —
Ни прибавить, ни исправить,
Ничего не повторить,
Телеграммы не отправить.
И утраты каждой боль —
Друга противостоянье,
Согласились чёрт и Бог:
В наказание — страданье!
Сколько раз кошмар ночной
Опрокинет из постели,
Время самый страшный зверь —
Опаляет душу в теле.
Не утишить боль потерь.
Заменить утраты нечем.
Сожалением теперь
Обеспечен, как ни вечен.
Не откладывайте встреч,
Не ленитесь, не скупитесь,
Как там жизнь ни перечь,
Повидаться торопитесь!
5 апреля 2002 года
