— Принеси мне ружье.
— Нет-нет, Игнасио. Что ты собираешься делать? Тебя же убьют!
— Такие паскудники да меня убьют? Скорее они сами в штаны наложат.
— Я позвоню Рубену!
— Вот этому-то сукину сыну я и влеплю.
Засунув за пояс пистолет и перекинув через плечо ружье, Игнасио поцеловал жену в щеку и по дороге к двери произнес:
— Жаль, бог не дал мне сына. Было бы с кем вместе драться.
На улице по-прежнему ни души. Со стороны центра — кварталов за шесть от дома Игнасио — доносился рев репродукторов.
Оглядевшись вокруг, Игнасио не нашел велосипеда.
— Мерзавцы, украли!
На стене, к которой был прислонен велосипед, кто-то нацарапал углем:
«ФУЭНТЕС ПРЕДАЛ ГОРОД ПЕРОНИЗМА!»
— Сволочи! Велосипед украли! Подлецы! Стрелять буду, а в муниципалитет все равно пробьюсь!
Но на пустынной улице не было никого, кто бы мог помешать ему осуществить это намерение. В окне напротив он увидел донью Сару, внимательно следившую за происходящим перед домом. Из соседнего подъезда прозвучал чей-то голос:
— Вперед, старина Фуэнтес!
Зной был невыносимый. Игнасио пошагал к перекрестку. За свои пятьдесят с небольшим лет он основательно полысел, и потому идти под палящими лучами солнца с непокрытой головой было совсем нелегко. Прилипала к телу рубашка, а под мышками и ремнем она уже до нитки пропиталась потом.
Неожиданно за спиной он ощутил, чье-то прерывистое дыхание. Послышался голос:
— Игнасио!
Обернувшись, Игнасио увидел Фелису с патронташем в руках:
— Ты забыл…
Он посмотрел на нее с едва заметной улыбкой:
— А кепи не прихватила?
— Нет, только патроны. Сейчас сбегаю и за ним.
— Не надо. Из дома никуда. Иди!
Миновав неторопливым шагом квартала два по главной улице, Игнасио остановился на углу и, прежде чем повернуть к муниципалитету, окинул его взглядом. У входа на посту стояли двое полицейских, вооруженных старыми автоматами.
— Эй, вояки! — окликнул Игнасио. Ответа не последовало. — Вояки! — повторил он.
Полицейские не отрывали глаз от подъездов соседних домов.
— Да я здесь, растяпы, на углу!
Полицейские повернулись в его сторону. Игнасио крикнул:
— Где комиссар?
— Комиссар Льянос ушел завтракать! — так же громко ответил один из полицейских.
Репродукторы умолкли. Было около часа дня, и город готовился к сиесте. Игнасио решительно направился к дверям муниципалитета. Однако один из полицейских преградил ему дорогу:
— Вход запрещен, сеньор!
— Чей приказ?
— Комиссара Льяноса, сеньор!
— Тебя как зовут?
— Гарсиа, сеньор!
— А тебя? — обратился он ко второму полицейскому.
— Комини, сеньор. Входить нельзя.
— А где остальные?
— В казарме, сеньор.
— Отлично! Кому вы подчиняетесь?
— Комиссару, сеньор.
— А когда его нет?
— Младшему офицеру Росси.
— А если и его нет! Полицейские переглянулись.
— Здесь командую я, черт побери!.. Смирно! — заорал Игнасио. Полицейские вытянулись в струнку.
— Тебя, Гарсиа, назначаю капралом и даю прибавку к жалованью. Сколько получаешь?
— С вычетами сто четыре тысячи, да еще пособие по многодетности, дон Игнасио.
— Получишь сто пятьдесят.
— Благодарю, сеньор.
— Капрал Гарсиа!
— Слушаюсь, сеньор!
— Пошлите полицейского Комини за садовником.
— Так точно, сеньор! Полицейский Комини!
— Слушаюсь, мой капрал!
— Бегом за садовником Мойяно! Живо!
Комини побежал к площади.
— Капрал Гарсиа!
— Слушаюсь, сеньор!
— Пойдемте, подпишу приказ о повышении.
— Слушаюсь, сеньор. Благодарю, сеньор.
Игнасио и Гарсиа вошли в помещение, где, сгорбившись на своем стуле, бледный от страха сидел Матео. Игнасио закрыл дверь на ключ.
При виде вошедшего алькальда Матео поспешно встал.
— Дон Игнасио! Нас сбросить хотят, дон Игнасио!
— Бери оружие! Будем драться!
— Что происходит, дон Игнасио?
— Нас называют большевиками.
— Большевиками? Как большевиками? Всегда я был перонистом… и в политику не лез никогда.
— Говорят черт знает что. Подготовь приказ о присвоении чина «капрал» полицейскому Гарсиа.
Матео сел за «оливетти» и застучал по клавишам машинки.
— Капрал Гарсиа, — раздался голос Игнасио, — муниципалитет будем защищать. Встать у того окна!
— Слушаюсь, сеньор!
Матео вытащил лист из машинки.
— Угодно подписать, дон Игнасио?
Увидев, что документ подписан, капрал выпятил грудь колесам.
— Что скажет моя смуглянка! — расплылся он в улыбке до ушей. В канцелярию вошли Комини с садовником.
— Сколько получаешь, Мойянито?
— Примерно восемьдесят три тысячи.
— Назначаю тебя управляющим садами и парками и повышаю оклад до ста двадцати тысяч.
— Спасибо, дон Игнасио, вы и не представляете, как они мне…
— Капрал Гарсиа, передайте ему свой пистолет!
— Для чего, дон Игнасио? — спросил Мойяно.
— Защищать город.
Все еще не разобравшись, о чем идет речь, садовник взял пистолет и принялся его разглядывать. "До пенсии ему оставалось совсем немного, и, вероятно, потому руки у него слегка дрожали. С улицы донесся крик:
— Полицейский Гарсиа!
— Комиссар! — пролепетал Гарсиа, глядя на Игнасио. — Если он меня увидит, быть мне за решеткой.
— Полицейский Комини!
— Меня комиссар вызывает.
— Оставайтесь на месте, — отрезал алькальд и, помолчав с минуту, добавил: — Я сам… тут глаз да глаз нужен.
Комиссар стоял посредине улицы. С ним — младший офицер Росси, Гусман, Суприно, Рейнальдо и еще с полдюжины парней. Игнасио выглянул в окно.
— Выходи, Гарсиа, я тебе приказываю!
— Он меня увидел, дон Игнасио. Я пропал.
— Да нет, тебя он не видел. Сиди на месте.
— Гарсиа!
— Я пойду к ним.
— Постой, дружище. Кто тебя назначил капралом?
— Вы, дон Игнасио, но если я не появлюсь, нас всех арестуют.
— Не трусь. Если выйдешь, он в порошок тебя сотрет за то, что пропустил меня в муниципалитет.
— Комини! Выходи, мерзавец! — заорал комиссар.
— Комини, оставайся здесь! — рявкнул Гарсиа.
— Рехнулся, что ли?
— Ни с места, говорю тебе.
— Нас в тюрьму упекут, дружище.
— Не «дружище», а «мой капрал».
— Ни шагу, — отрезал Игнасио, приставив револьвер к груди полицейского. — Запри его в уборной, — приказал он капралу Гарсиа.
— Сдать оружие!
Комини бросил на пол автомат и пистолет. Капрал втолкнул полицейского в туалет и закрыл дверь на ключ.
— Слушаю, дон Игнасио.
— Приготовься защищать правительство.
— Здесь, сеньор алькальд, никто не пройдет. Мойяно, забаррикадируй дверь в патио!
— Хотите, чтоб я пулю получил?
— Я сам тебя пристрелю, если не подчинишься.
Мойяно, убедившись, что с ним не шутят, метнулся к двери.
Комиссар, стоя на противоположном тротуаре, размахивал руками. Росси вытянулся перед ним по стойке «смирно», а затем опрометью бросился выполнять полученное приказание. Суприно отдавал распоряжения нескольким парням в штатском, вооруженным автоматами и карабинами с укороченными стволами.
От раскаленного солнцем асфальта поднимались волны горячего воздуха. Росси появился на полицейском джипе; развернувшись, он остановил машину на углу, блокируя подходы к муниципалитету. Стали собираться зеваки. Снова загудел репродуктор:
— Граждане! Население города Колония-Вела! Мы ведем борьбу за свободу! Проворовавшийся Фуэнтес маскируется под перониста, он должен уйти с поста! Выкурим его из берлоги — выгоним из муниципалитета! Да здравствует Перон!
— С чего они взбесилась? — недоумевал Игнасио. — Матео, позвони в Тандиль интенданту.
— Будете говорить с интендантом?
— Именно. Если, его нет на службе, звони домой, пока линию не перерезали.
Матео поднял трубку и нервно забарабанил по рычажку. Через минуту-другую раздался знакомый голос телефонистки, спрашивающей номер.
— Кларита, соедини-ка меня с интендантом.
— Гарсиа, закрой створку, а то нас гранатами с газом закидают.
— Не закидают, дон Игнасио. Таких гранат у нас в казарме нет.
— Все равно закрой. А комиссар что делает?
— Баррикады. Старый козел приказал собирать на улице всякий хлам, от хромого Дурана тащат ящики из-под овощей.
Тем временем в канцелярии муниципалитета появились Хуан Угарте и Мойянито.
— Жизнь отдадим за Перона! — закричал Хуан Угарте в дверях.
— Куда ты запропастился? — спросил Игнасио.
— Наблюдал с крыши. Таких франтирёрами называют.
— Франтирёр? Партизан! — воскликнул Игнасио. — Ну да, конечно. Бери автомат и лезь наверх. Без моей команды не стрелять.
— Туда и собираюсь.
— Эй, друг!
— Что прикажете, сеньор?
