Почувствовав, что он готов ее слушать, женщина вдруг захотела выговориться. Она рассказала ему, как вышла в молодости замуж по любви, а потом обнаружила, что ее муж гомосексуалист. Рассказала и о душевном опустошении после развода.
Мужчина отнесся к этому спокойно. Очень просто, но в то же время с какой-то душевной теплотой он сказал только: «Да, нам обоим нелегко пришлось».
Пока они так беседовали, на улице совсем стемнело, подошло время ужина. Насилу удержав пытавшегося было уже откланяться гостя, женщина пошла на кухню. Ей захотелось во что бы то ни стало поужинать с ним в тот вечер. Заглянув в холодильник, она быстро прикинула варианты меню. На полке лежали два кусочка макрели и немного овощей. Она приготовила вареную макрель с бобовой пастой мисо[5] и ростками сои. Разогрела в микроволновке бобы, смешанные с мелкими кусочками рыбы и овощей, которые тоже нашлись в холодильнике. Хотелось еще чего-нибудь соленого или маринованного, но ничего такого не было, поэтому она приготовила салат из кислой сливы с листьями периллы и посыпала его белым кунжутом. «Этого к рису все равно маловато», — подумала женщина, и, предварительно обдав кипятком морскую капусту и добавив к ней уксус, соевый соус и сахар, подала ее с нарезанным огурцом и имбирем. И поставила на стол охлажденное баночное пиво.
Мужчину это тронуло до глубины души. Он заметил, что уже давно не ел такого вкусного ужина. И месяца не прошло с того вечера, как он уже оставался у нее раз в неделю. Еще через пару месяцев он ночевал у нее уже через день. Спустя четыре месяца он окончательно перебрался к ней жить. С тех пор минуло три года.
Не то чтобы она любила готовить, но у нее всегда получалось быстро и изящно изобразить что-нибудь вкусненькое из того, что находилось в холодильнике. Ее кулинарный талант становился все совершенней благодаря поселившемуся в доме мужчине, который не уставал нахваливать ее стряпню.
Днем каждый был занят своей работой; обедать приходилось порознь, но завтракали и ужинали они обязательно вместе.
На завтрак был хлеб или рис. Хлеб, к примеру, ели с яичницей и беконом, а также с салатом с грецкими и кедровыми орехами и зеленью, плюс ко всему — чай с молоком, томатный сок и свежие фрукты. К рису она подавала сушеную морскую рыбу, суп мисо с редькой, а еще подслащенный жареный соевый творог и малосольные огурцы.
Вечернее меню было разнообразным, но, когда женщина занималась с учениками допоздна и не успевала сходить в магазин, она часто готовила ужин из того, что оставалось в холодильнике со времени прошлой закупки. Она доставала из холодильника все овощи и варила в большой кастрюле густой овощной суп. Солила и перчила мороженые куриные крылышки и запекала их в духовке так, что они покрывались поджаристой золотистой корочкой. Если на ужин были спагетти по-неаполитански, она жарила их с ветчиной, луком, опятами, добавляя томатный соус. Получалось замечательно!
Что бы она ни приготовила, мужчина все съедал с большим аппетитом. «Как же вкусно! — говорил он. — Это самое большое счастье моей жизни — есть то, что ты готовишь».
После многих дней, проведенных вдвоем за столом, он стал казаться ей мужем, с которым она прожила уже двадцать или тридцать лет.
Она думала, что хочет всегда вот так сидеть вместе с ним за столом, есть то же, что и он, и, даже когда постареет и ее тело сделается дряблым, а руки и ноги — тонкими и сморщенными, как высохшее дерево, — все равно она хотела бы дважды в день есть вместе с ним. Если это возможно, то все остальное уже не имеет никакого значения.
Однажды в начале октября мужчина вернулся с работы с серьезным лицом и сразу сказал: «Сегодня утром мою жену положили в больницу. Она перенесла легкий инсульт, мне звонила невестка. Сейчас опасности для ее жизни нет, но… я схожу ее проведать. Может быть, не смогу сразу вернуться, зависит от ситуации… Заодно навещу детей, я давно с ними не виделся. Ты не переживай…»
Женщина согласно кивнула. Вопрос касался жизни и смерти. Она не могла его удерживать.
Мужчина в тот вечер даже не попробовал приготовленный ею ужин — жареную макрель и суп кэнтиндзиру [6]. Он уехал в спешке, увозя с собой в портфеле сменное белье, рубашку, носки. Она ждала звонка до поздней ночи, но не дождалась. Не позвонил он и на следующий день, и через день…
Через три дня вечером женщина сама позвонила в зоомагазин. Молодая продавщица сказала, что с хозяином сегодня связаться никак не получится. Женщине почудилось что-то подозрительное в том, как она это сказала. Справившись с чувством стыда, она представилась и объяснила, что уже некоторое время живет с мужчиной, а потом спросила: «Я знаю, что он поехал к жене в больницу, не подскажете, случайно, в какую? Я по рассеянности позабыла спросить…»
— Больница? — переспросила сотрудница. — Больница, где он лежит?
— Он?!
— Ну да, на обследовании…
Женщина молчала, в трубке было слышно тявкание щенят.
— Алло? — переспросила молодая сотрудница из зоомагазина.
У женщины перехватило дыхание.
— Кажется, я ошиблась… — сказала она и повесила трубку.
При осмотре у мужчины обнаружили злокачественную опухоль в толстом кишечнике и срочно сделали операцию. Так как болезнь диагностировали на начальной стадии, выздоровление шло быстро. После выписки из больницы он вернулся домой к жене…
«Вы только посмотрите — сам ни с того ни с сего ушел из дому. Я-то думала: как он там? — а ты ловко устроился — нашел себе женщину, жил с ней целых три года; а как заболел — так сразу домой… Такой же беспутный, как собаки и кошки из твоего магазина — эти тоже уходят из дому, болтаются где попало, а как прижмет, так они, поджав хвост, бегут домой к хозяину», — обидно сказала ему жена. Но было похоже, что на самом-то деле она уже не сердится на него, и даже наоборот, сразу же начала ухаживать за ним, окружила его заботой.
Когда через много-много дней мужчина позвонил женщине, он сказал ей так:
«Несмотря на то, что я сам ушел из дома, меня приняли назад без упреков и условий… Мне не на что жаловаться, дети ко мне внимательны… Трудная ситуация. Потерпи еще немного, хорошо?..»
Женщина не знала, что ответить. Сказать ему, что она тоже очень за него переживала?.. Теперь это уже не имело смысла. Почему он тогда соврал про болезнь жены и ушел, не сказав ей правды?.. Ничего не поделаешь, уже поздно об этом вспоминать.
«Обманул, чтобы не расстраивать тебя. Почувствовал, что со здоровьем нелады и тайком сходил к врачу…» Если бы он сказал ей так, что бы она возразила ему в ответ?
Она не смогла позвать его назад. Дом, куда ему следовало вернуться, был, конечно, не здесь, а там…
«Слава богу, уже почти выздоровел. Как-нибудь хотел бы поесть чего-нибудь твоего. Приготовишь что-нибудь?»
Женщина согласилась. Она чувствовала, что он отдалился от нее. Она думала, что вряд ли он когда-нибудь вернется к ней.
После того как мужчина ушел от нее, она продолжала каждый день придумывать новые рецепты, используя подручные продукты из холодильника. Но все чаще ей становилось противно не только готовить, но и есть. Жизнь стала ей в тягость.
Это не грусть, не печаль, не одиночество. Она чувствовала, что чем дольше живешь, тем больше непонятного в жизни. Она думала: какая чушь, что с возрастом и опытом становишься мудрее. Наоборот, с годами все меньше понимаешь в жизни и все больше вокруг хаоса.
То, что казалось настоящим в молодости, оказывалось ненастоящим. То, что казалось простым и понятным, на деле оказывалось сложным и непонятным. Она осознала это только сейчас. Готовить дома еду и есть ее каждый день вместе с любимым мужчиной — и так до самой смерти, — казалось, в этом и заключается самая главная правда. Но теперь женщина уже не знала, правильно это или нет.
Спустя какое-то время женщина все же сумела преодолеть это настроение, она снова начала готовить на своей кухне — шинковать овощи на разделочной доске, тушить, парить, жарить мясо, рыбу, варить бульон из сушеной макрели и анчоусов. Она готовила суп с тофу и абураагэ[7], пробовала добавлять кунжут к бобам, делала рисовую похлебку с яйцом… Вот она ставит готовое блюдо на обеденный стол. И тут же вспоминает, как ел мужчина — он всегда сидел напротив нее — и как простодушно, словно ребенок, говорил: «Как же вкусно!» В ее памяти оживает его мужественное лицо с золотистыми усами. Каждый раз, выпивая одним глотком суп ми-со, он громко и смачно выдыхал — «ха-а», — потом смотрел на потолок, и говорил: «Это шедевр!»
Вспоминая все это в мельчайших подробностях, она ест в одиночестве. А перед глазами — то место, на котором он сидел напротив нее. Место их совместной трапезы, место у стола, за которым они так мило общались….
