— Шпагат!
Он достает один клубок и привязывает его конец к нити, уходящей вверх. Потом постепенно разматывает моток. Дурачок отупело следит за его движениями, что-то лопочет, хлопает в ладоши по мере того, как шпагат все быстрее поднимается в небо. Несколько мгновений, и моток кончился. Усман повторяет операцию с другим мотком. Дурачок тянет руку к Усману:
— Д-д-дай м-м-мне попробовать.
Усман в нерешительности: и хотелось бы доставить удовольствие дурачку, но он ему не доверяет.
— Только смотри не упусти.
Дурачок быстро и согласно кивает, и Усман, еще немного поколебавшись, наконец сдается. Однако для верности все-таки привязывает конец шпагата к руке дурачка, который, как только почувствовал в руке змея, начинает скакать от радости, поднимая и опуская руку. Потом припускается бежать. Он счастлив. Но от этих судорожных прыжков узел, затянутый Усманом, распускается, и змей оказывается на свободе. Моток в мгновение ока исчезает, и напрасны попытки обоих ухватить его конец. Усман видит, как нить улетает вдаль почти над самой землей, как будто последний порыв ветра прижимает ее книзу. В отчаянии он катается по земле. Рыдания сотрясают его детское тело. Дурачок, онемев, смотрит на него, а затем тоже бросается наземь и начинает с силой биться головой о песок. Через несколько секунд весь лоб у него в крови. Тогда Усман встает, подходит к дурачку, пытаясь его успокоить.
— Ладно тебе! Это я виноват…
Внимание обоих привлекает нечто движущееся по направлению к ним. В нескольких шагах останавливается собака. Это, несомненно, бродячий пес: шерсть его всклочена и грязна, но глаза ясные, живые. Усман смотрит на пса, и тот принимается лаять, негромко, но настойчиво. Затем он поворачивает обратно, однако тут же вновь останавливается и лает. Ясно, что он зовет Усмана последовать за собой. Мальчик колеблется. Тогда пес подходит к нему, лижет ногу. И снова отбегает. Усман наконец решился: идет за псом. Дурачок по-прежнему лежит, уткнувшись лицом в песок. Он окончательно успокоился и заснул. Пес и Усман долго бредут по пустыне. Подходят к подножию башни, которая сурово и властно возвышается над песками.
Вокруг почти ничего не видно, потому что воздух уже запорошила ночь, и башня внушает страх. Она кажется необитаемой. Но пес уверенно бежит вперед. Лапой он отворяет небольшую, изъеденную жучком дверь и переступает порог.
ВСТРЕЧА С ВЕЛИКИМ МУДРЕЦОМ
Слабое мерцание струится с верха винтовой лестницы, куда ведут расшатанные ступеньки. Собака скачет по ним, а Усман с некоторым страхом идет следом.
На самом деле башня выше, чем казалась. Наконец собака и Усман достигают небольшой площадки шириной всего в несколько метров, которая освещена лампами, поставленными на кирпичные перила. На ковре, скрестив ноги на восточный лад, сидит старик, древний, как Мафусаил. Глаза его закрыты, кажется, что он погружен в размышления. Собака устраивается рядом с ним. У старика длинные, висячие усы и прозрачная борода. Его голос прорезает тишину, шевеля мягкие волоски на бороде.
— Тебе повезло. Твой змей попал прямо сюда. — Он поднимает покоящуюся на колене руку и показывает белую нить, зажатую между пальцами. И смотрит на мальчика, как будто с вершины горы.
Усман хочет ответить, но не находит слов.
Старик улыбается.
— Ты знаешь, кто я такой?
Усман наконец находит в себе силы заговорить:
— Аксакал.
— Правильно. Однако тебе пора. Завтра утром пес принесет тебе нить змея.
Усман осмелел.
— Если я вернусь домой, мой дед и сестра…
— …ничего тебе не сделают, — перебивает его старик, добродушно улыбаясь, как человек, уверенный в своих словах.
Усман глядит на него как на воплощение мудрости в образе человека. И все же не решается двинуться с места. Он робко возражает:
— Но сейчас ночь, а я боюсь темноты.
Аксакал вновь ободряюще улыбается ему.
— Нет, сейчас не ночь.
Усман все еще в нерешительности. Он бросает взгляд на пса, надеясь, что хотя бы он его проводит, но тот сидит неподвижно. Тогда мальчик, махнув рукой на прощанье, пускается в обратный путь. Шаги его все глуше звучат на лестнице. Когда он выходит из башни, пустыня полностью погружена в темноту. Он прислушивается, пытаясь различить в этой тишине хоть какой-то родной звук. И вот слышит: откуда-то издалека доносится одинокий крик ночной птицы. Мальчик шагает в ночи, то и дело оглядываясь назад. Башня, прежде казавшаяся ему такой враждебной и таинственной, — теперь единственное, что его подбадривает. Но она остается все дальше за спиной. И вдруг что-то странное происходит в небе: свет необычайной силы, зарождаясь у горизонта, распространяется по всей пустыне, как будто вот-вот взойдет солнце. Но вместо солнца на горизонте появляется полная луна, раз в десять больше обычной.
Усман смотрит на нее, не веря собственным глазам. Лунный свет заливает его лицо. Теперь он различает даже далекие, но очень четкие очертания поселка. И, совсем успокоившись, он убыстряет шаг. Правда, вскоре опять слегка пугается, когда огромная птица вспархивает из-за куста и с хриплым карканьем набирает высоту. Ее мощные крылья движутся медленно и ровно в светлеющем воздухе.
Птица уносится ввысь, а затем опускается, легко планируя.
Занимается молочный, как будто летний, рассвет, озаряя улицы и площади поселка, пустынные в этот час.
Усман шагает по длинной улице. Затем сворачивает в переулок меж двух невысоких глиняных стен; здесь его дом.
Сейчас мальчика заботит только одно: что сказать деду и сестре. Переулок тоже пуст. Лишь один человек стоит перед маленькой, выкрашенной в зеленый цвет дверью, — это дед Усмана. Мальчик опасливо приближается, следя за каждым движением старика. Ясно видно: он боится, что его отругают или даже побьют.
Старик худ, лицо его испещрено морщинами. Усман останавливается в нескольких шагах от него. Ему недостает смелости войти в дверь: для этого надо проследовать мимо старика. Но тот смотрит на внука с нежностью и спрашивает заботливо:
— Ты устал?
Усман делает многозначительный жест, но пройти мимо деда все же не решается. Тогда старик отступает, пропуская мальчика и рассеивая все его страхи. Они входят во двор. Дед направляется к деревянному настилу и усаживается перед белым чайником. Усман проходит дальше, на маленькую деревянную веранду с окнами в густой сад. На столе для него приготовлено множество вкусных вещей. Даже суп еще дымится, как будто в доме знали, что он вот-вот придет. Усман садится и принимается жадно есть. Все тревоги прошедшего дня как бы уходят прочь. Ему хочется есть, но одновременно и спать. За его спиной открыта дверь в другую комнату, где на ковре спит девушка. Это его сестра Ширин. Луна освещает ее, но это не тот мощный свет, что был в пустыне, — лишь на волосах играют тусклые блики. Ширин шестнадцать лет, у нее лицо фарфоровой куколки. Усман так и заснул на веранде, положив голову на стол. Ночь опять стала темной — теплая, полная спокойных теней ночь.
По пустыне медленно идет купец, ведя за собой двух верблюдов, тяжело навьюченных товарами, покрытыми полотном. На вид ему лет сорок; он крепкого сложения, взгляд суровый. Кожа на лице опалена солнцем, борода висит клочьями. Купец идет впереди верблюдов по тропе, которая вьется среди кустарников. Вот он подводит животных к артезианскому колодцу. Пока верблюды пьют, он, порывшись в мешке, достает чайник и пиалу. Набрав сухих веток, разжигает небольшой костер, над которым подвешивает котелок, чтобы вскипятить воду. Затем он достает дыню и отрезает ломтик. Подняв глаза, он замечает пробегающего неподалеку пса, который с ниткой в зубах приближается к какому-то мальчику. Купец не может разглядеть, к чему прикреплена эта нить, повисшая в воздухе. Тогда он подходит к мальчику (это Усман) и насмешливо спрашивает:
— Что это за нитка, к которой ничего не привязано?
— Это мой бумажный змей. Его не видно, потому что он очень высоко.
— Смеешься надо мной?
— Я? Да нет. Он улетел бы и выше, будь у меня еще веревка. Посмотри!
Он тянет к себе конец нити, показывая, как трудно его удерживать. Змей то и дело вздрагивает; погонщик ошеломлен. Он смотрит на руку Усмана, потом на шпагат и никак не может успокоиться, так как вверху и впрямь ничего не видно. Он не знает, то ли верить мальчишке, то ли нет. Наконец он говорит:
— А если твой шпагат порвется?.. Нужно что-нибудь покрепче.
— Я знаю, но где взять?
Купец довольно улыбается. Он приподнимает полотно, которым покрыт товар, и показывает, что под ним: большие мотки веревки.
— Вот как раз то, что тебе нужно. Ее не разрежешь даже ножницами.
Теперь удивляется Усман. Однако на лице его тут же вспыхивает радостная улыбка.
— Ты мне дашь ее?
