Они спустились на третий этаж, потом на второй, но девушка не остановилась. Во дворе, что ли, она свою колбасу жарила, удивился Андрей. На первом этаже он пошел было к входной двери, но девушка снова вцепилась в его майку, истерично забормотала что-то и потащила вниз, в подвал.
Значит, дело не в гриле, подумал Андрей. Но в подвале-то что ей надо в три часа ночи?
А в подвале было сыро и грязновато. Какие-то бочки на полках, трубы, котел. Тут уж девица разошлась во всю – вопила про «гриллен», дергала его за руку, топала ногами. Больше всего Андрею хотелось надавать ей пощечин, чтобы успокоилась, и пойти спать. Но что-то подсказывало – не выйдет.
Он в стотысячный раз повторил «нихт ферштейн» и протянул ей блокнот – нарисуй. Выдернув из пружины карандаш, девушка трясущимися руками нашкрябала несколько маленьких уродливых фигурок с антеннами на головах.
Да она просто чокнутая, решил он и нарисовал на следующей странице летающую тарелку. Написал рядом «U.F.O.?» и протянул девушке. Она посмотрела на него, как на идиота, вырвала карандаш и нарисовала спичку с огромным огоньком. Сунула блокнот ему под нос и с неожиданной силой поволокла за руку к вделанному в стену жестяному коробу с большой дверцей.
Высвободив руку, Андрей достал из кармана зажигалку, открыл дверцу вентиляционной шахты и посветил вовнутрь. Сверчковый стрекот стал оглушительным, потом черная масса умолкла и порскнула вверх по трубе. Он оглянулся и увидел, что девушка сидит на полу, привалившись к стене, зажмурившись и зажав уши руками.
Андрей сел рядом, девушка, судорожно всхлипывая, уткнулась носом в его плечо. Он гладил ее по голове, говорил какую-то успокоительную чепуху, и она вдруг уснула, засопев совсем по-детски. Надо бы, конечно, отнести ее домой, подумал Андрей, но он даже не знает, в какой квартире она живет. Да и как тащить ее по винтовой лестнице.
«И каждый вечер голос тоненький предсказывает мне грозу, когда звезду на подоконнике сверчок измученный грызет», - вспомнил он вдруг. А может, и не совсем так было у Катаева, но ему запомнилось именно так – не в рифму. Ну да, он вспомнил стихотворение, но головоломка не сложилась, и мировой гармонии не было. И, стало быть, он никогда не узнает, о чем пели проклятые скрипучие твари и что в голове у этой ненормальной…
Он задремал, а когда проснулся, девушки рядом не было. Давно наступило утро. Он поднялся из подвала и у почтовых ящиков столкнулся с полной фрау, которая держала на руках кудлатого йоркшира. Увидев Андрея, фрау завопила, как пожарная сирена. От слова «гриллен» его передернуло. Он пожал плечами, улыбнулся, в очередной раз сказал «нихт ферштейн» и поднялся в студию.
Филипп, как ни странно, был онлайн, и Андрей, путаясь в английских словах, как мог, описал ночные приключения. Пока Филипп строчил ответ, он заглянул в Яндекс-словарь и выяснил, вас ист дас это проклятое «гриллен». Словарная статья его сначала изумила, а потом заставила смеяться до икоты.
«Grille, -n. 1) зоол. сверчок (Gryllulus); 2) разг. причуда, каприз. Grillen fangen - хандрить. (Wunderliche) Grillen (im Kopf) haben - иметь причуды, чудить, быть фантазером. Sich (D) eine Grille in den Kopf setzen - помешаться на чем-л.».
- Вот-вот, у нас в башке тараканы, а у них – сверчки, - сказал Андрей и принялся читать ответ Филиппа, хотя многое ему и так стало ясно.
Девушку звали Герта, она была умственно отсталой и в придачу страдала, так сказать, сверчкофобией (Филипп написал «grille-phobie»). Кондитерская внизу была настоящим рассадником этих скрипунов, обожающих сочные фрукты и сладкие крошки. Панический страх Герты начался, когда в возрасте пяти лет она обнаружила сверчков в своей постели.
Сверчков пытались травить, но они, как и тараканы, оказались практически неистребимыми. Максимум чего удалось добиться – загнать их в воздуховод. Там, нежась в теплом воздухе, они и пели каждую ночь свои арии, закусив предварительно в кондитерской. Но Герте для приступа паники достаточно было и песен.
Несколько лет она жила у бабушки, пока та не умерла. Мать Герты искала новую квартиру, но для этого надо было продать старую, а желающих заплатить хорошие деньги за ветхое и кишащее сверчками жилье не находилось. Герта скиталась по знакомым, но иногда ей все же приходилось ночевать дома, причем частенько в одиночестве – мать работала посменно. Перед сном Герта принимала лошадиную дозу снотворного, но если вдруг все же просыпалась и слышала в шахте сверчков, бежала к Филиппу. Тот спускался в подвал и распугивал сверчков светом – через решетки вентиляции они бежали повсюду, кроме квартир Герты и Филиппа, где решетки были заклеены. Испуганные сверчки на время затихали, Герта возвращалась домой и засыпала, а соседи наутро с руганью обходили все углы с баллончиками отравы, выпроваживая непрошеных гостей обратно в резервацию.
Выключив ноутбук, Андрей взял блокнот, посмотрел на набросок белой лошади, на сверчков, нацарапанных Гертой и вдруг, неожиданно для себя начал новый рисунок.
Верхом на белом коне в средневековый город въезжал сверкающий доспехами рыцарь. В одной из шести рук он держал копье, в другой меч, а в третьей рог. Сквозь отверстия забрала горделиво торчали длинные усы-антенны…
