Когда на следующий сезон мы снова приехали на дачу, Багира Марту не признала и в гости к нам больше не ходила — теперь это была чужая, мартина территория. Марта любила дачу не меньше, чем мы: она носилась между деревьями за бабочками, с упоением драла когтями мягкую сосновую кору, разоряла птичьи гнезда в кустарнике, иногда даже ловила мышей и лягушек, гордо выставляя свою добычу напоказ — по утрам она выкладывала на крыльцо террасы их замученные тушки. А ежей Марта побаивалась после того, как ей сильно укололи лапу. В городе ей явно не хватало простора, осенью она становилась вялой, капризничала, отказывалась даже от самой любимой еды, но когда Гала болела, Марта неизменно забиралась к ней в постель и «лечила» больное место: грела простуженное горло или тихо сопела в воспаленное ухо. Мы все привязались к Марте, но иногда нам казалось, что она каким-то образом знала результаты нашего голосования. Меня и Лену Марта вынужденно терпела, а Гале позволяла любые вольности.
В девяносто первом году нам приспичило отправиться в Израиль. Мы не были оригинальны в своем желании ехать в октябре, «когда уже не так жарко». Мы уезжали «в стаде на общих основаниях» — в огромной толпе многих и многих тысяч наших соотечественников. В посольстве выяснилось, что всех нас свободно пустят в Израиль безо всяких прививок, а Марту — нет. Было совершенно недостаточно того, что «наша кошка — тоже еврей». И никто из работников посольства не мог толком объяснить нам, какие именно в Израиле нужны прививки. Ответ был: «Кошачьи». Мы и сами догадывались, что не от свинки или от коклюша, но ничего более определенного узнать не могли. В конце концов мы нашли ветеринара, у которого была израильская вакцина. Не спрашивайте, сколько это стоило. Потом-то мы выяснили, что это была самая обыкновенная комбинированная кошачья прививка.
Мы свалились на Гарика и Белку, живших с двумя маленькими детьми в небольшой трехкомнатной квартирке в Тель-Авиве. Бэлла и Гарик были «старожилами» с двухлетним стажем. Интересная пара: Гарик — программист, пробившийся сквозь отборочное сито экзаменов в Майкрософт, а Бэлла — художница, сидевшая с детьми и рисовшая в свое удовольствие. Для нас было так естественно, что Марта — член нашей семьи, что мы не могли и предположить, какие трудности нас ожидают. Прививки и справки оказались далеко не самым последним препятствием. Наши благодетели стоически терпели у себя в салоне троих постояльцев, не считая кошки, но владельцы квартир не хотели никакой живности, и при первом же упоминаниии о Марте они или прямо нам отказывали, или назначали немыслимую цену.
Через пару недель мы были на грани отчаяния. Никто не хотел сдавать нам даже квартиру, похожую скорее на хлев, чем на человеческое жилье. Маклеры отмахивались от нас, как от назойливых мух. Хозяева не только взвинтили цены, они стали разборчивы, как богатая невеста. В период ажиотажного спроса они не хотели иметь дело с жильцами, у которых маленькие дети, с пенсионерами, с безработными, и вообще, устраивали на квартиры конкурс, достигавший семей пять, а то и больше, на место. Домашнее животное, а именно Марта, отбрасывало нас в самый конец списка претендентов. «С кошкой» никто не хотел с нами связываться. Гарик со своей внушающей уважение зарплатой из Майкрософта был готов подписать нам любые гарантии. Но увы, минусы домашней кошки перевешивали плюсы всемирно известной фирмы. Без нашей питомицы мы котировались довольно высоко: «молодая пара с надежным гарантом и со взрослым ребенком», и только Марта путала нам все карты.
С собственным квартирным хозяином, Нисимом, нашим приятелям тоже пришлось не сладко. Года полтора назад, когда девятый вал русской алии еще не обрушился на берега Израиля, тот был истинным благодетелем: не только сдал нашим друзьям квартиру по дешевке, но еще их всячески опекал — привозил мебель и разную утварь, а иногда — даже овощи с рынка. Не было на свете большего энтузиаста приема новых репатриантов, чем Нисим. Но через год все переменилось. Цены на квартиры сильно выросли, а Нисим забыл об одном маленьком, но важном пункте договора, на котором сам же когда-то хитрожопо настоял. Он потребовал подписать все как положено, с адвокатом, с заверенным договором на пять страниц убористого текста, который практически невозможно было понять. За что и поплатился: в договоре был пунктик, по которому аренда автоматически продлевалась еще на год по той же цене, если одна из сторон письменно за два месяца до окончания не предупреждала другую о расторжении. Никто бы об этом и не вспомнил, но когда Нисим, в соответствии с конъюнктурой рынка, захотел поднять цену, то его адвокат честно проинформировал Гарика о юридических тонкостях. А Нисиму адвокат заявил, что в этой ситуации ему остается только смириться.
Мириться с тем, что он каждый месяц теряет долларов триста, Нисим никак не хотел. Пользуясь своим строго оговоренным правом, он стал наведываться «с проверками». Он придирчиво обходил квартиру и осматривал стены в поисках запрещенных договором вбитых гвоздей, а также другого нанесенного его собственности ущерба. Других поводов прищучить Гарика с Белкой Нисим придумать не мог. Мы все, как хорошие конспираторы, удалялись на время очередного визита в ближайший парк. Но мы недооценили бдительность «граждан, которым до всего есть дело». Наши неизменно вежливые и приветливые соседи нас элементарно заложили. Следующим же вечером без четверти одиннадцать Нисим застукал всю нашу честную компанию во главе с Мартой. Если троих двуногих, включая спящую уже Галу, еще было можно выдать за припозднившихся гостей, то «это животное» с его туалетом и миской выдало нас с потрохами.
«Котам нельзя! С котами нельзя!»
Можете представить себя на месте Бегемота, которого с истошным криком не пускают в трамвай? А мы вот можем! И наше состояние сильно отличалось в худшую сторону от положения никогда не терявшего голову и чувство юмора разбитного помощника Воланда. Через два дня посыльный принес письмо от адвоката с требованием очистить жилплощадь в недельный срок. «Квартирный вопрос» встал перед нами остро, как никогда.
Мы избегали смотреть ребятам в глаза. При сильно отягчающих обстоятельствах нам надо было за неделю найти две квартиры. Гарик отправлялся в свой Майкрософт, Гала сидела с детьми и Мартой. А мы трое: Бэлла, Лена и я все время с девяти до пяти проводили у Ханны. Она оставалась единственной, кто пытался нам помочь, хотя толку от ее усилий не было никакого. Ханна была волонтеркой, одной из трех интеллигентных аккуратно одетых старушек-пенсионерок, сидевших в маленькой однокомнатной квартире недалеко от улицы Каплан. Гарик приходил вечером с работы, и одного взгляда на наши кислые рожи было ему достаточно. Он пытался развеять атмосферу и спрашивал:
— Ну что, трамвай опять без вас ушел?
День нашего выселения неумолимо приближался, а шансов найти хоть какое-то жилье не оставалось никаких. Ромик со Светой из Реховота самоотверженно пригласили весь наш табор занять их огромный салон, но Света страдала аллергией, и от одной только мысли о кошке у нее начинался насморк и слезились глаза. Одинокая Ханна так прониклась нашим отчаянным положением, что пообещала взять Марту к себе домой. Гала, которой мерещились заговоры и конспирация против Марты, заявила, что не расстанется с ней никогда. Ханна не испугалась и пригласила Галу тоже.
Выезжали мы в пятницу — Нисим в последний момент сжалился и разрешил остаться еще на день, чтобы никому не пришлось отпрашиваться с работы.
М-да. Картина наших сборов достойна была быть увековечена Жванецким. При других обстоятельствах мы бы и сами умерли от смеха. Знаете первое правило поведения кошки домашней? Так я напомню: если вы куда-то спешите, то эта кошка неизменно окажется у вас под ногами. В нашем случае к Марте присоединилась Гала и еще двое малышей. Все наши усилия тратились не на сбор вещей, а на укрощение зверья. Часам к одиннадцати обессилевший Гарик плюхнулся в кресло и заявил:
— Ну и бардак, так дело не пойдет.
— А что ты предлагаешь? — спросила Белка.
— Сокращение хаоса и уменьшение энтропии, — в Гарике заговорил прикладной математик.
— Склифосовский, а покороче нельзя? — доведенная до предела Белка металась между детьми и коробками.
— Можно, — согласился Гарик, — ты, Бэлла, с тигрятником сейчас же едешь в Реховот. Лена берет Галу и Марту и отправляется к Ханне. Оставшаяся, обладающая минимальной энтропией часть коллектива в составе меня и Илюхи, как самая организованная и мудрая, заканчивает сборы, звонит Юрику и тоже едет в Реховот. Вопросы есть?
— Ну и ладно, сами здесь ковыряйтесь, — Бэлла обиделась, но вздохнула с видимым облегчением.
Гарик все-таки голова, не зря его взяли в Майкрософт, и только благодаря его ангельскому терпению мы еще не перегрызли друг другу горло. Оставшись вдвоем, мы живо побросали оставшееся хозяйство в коробки и стали звонить Юрке, владельцу сильно потрепанного голубого «Фольксвагена». К двум часам чемоданы и коробки загромоздили квартиру наших приятелей в Реховоте. Ромик достал из холодильника несколько банок пива, которое слегка подняло нам настроение.
