Оба захохотали.
— Ох, — проговорил мистер Эк Кер Ман, — немного ты, видать, смыслишь, это уж как пить дать! Братьев всегда зовут по-разному, иначе их не отличишь друг от друга. Представь, что Каина и Авеля звали бы одинаково! Все бы запутались.
И оба захихикали. Наконец мистер Эк Хар Т произнес:
— Не такой доли желал нам наш отец! Я однажды совершил благое дело. Я ходил и предостерегал людей о чудовищах, но ни один не внял.
— А, — сказал Эдгар, — вроде Зверя Рыкающего и его матери?
— Да, порой, — ответил мистер Эк Хар Т с сомнением. — Но больше про Венеру, известную как богиня любви, не знаю уж, что это могло бы значить теперь или прежде.
— Ложь и обман, — сказал мистер Эк Кер Ман. — Я-то был превосходным собеседником, но это ушло — увы, увы, ушло.
Оба так опечалились, не обращая даже внимания на чайку, которая села на голову мистеру Эк Хар Ту и стала кричать «эклектика — электрика — эксцентрика», что Эдгар решил напомнить им о делах в конторе, откуда всё еще доносились вопли. Он сказал:
— Дело в том, что у меня нет денег.
— Деньги, деньги, деньги, — проворчал мистер Эк Хар Т. — Все только о них и думают.
Он посмотрел на свои наручные часы, из которых доносилось очень негромкое пение, и сказал:
— Ну-с, что до денег, час пробил. Не будем тянуть. В контору.
И они поспешили — Эдгар за ними, чайка сидела уже на голове у мистера Эк Кер Мана и кричала «Лиддел и Скотт, Лиддел и Скотт[21]». Но когда они дошли до конторы, она с крррриком улетела навстречу морскому ветру.
В конторе было тесно и неопрятно. Эдгар понял, что здесь никого не били: горланил попугай с серебряным колечком на левой лапке, прикрепленным к тонкой цепочке, прикрепленной к высокой стойке для шляп. Стойка была забита головными уборами, от шапокляка до кепки а-ля Шерлок Холмс, и все были очевидно велики и мистеру Эк Хар Ту, и мистеру Эк Кер Ману и НЕВЕРОЯТНО велики человечку, который сидел за конторкой и с очень мрачным видом сосал какую-то тягучую и липкую с виду ириску, завернутую в бумажку. Нос его, напоминавший пустой рожок от мороженого с прилепленным к кончику карандашом, весь был в ириске, и человечек непрерывно вытирался очень грязным платком.
— Большое испытание, конечно, — сказал он. — Просто так не съешь.
Попугай, севший на котелок, орал изо всех сил, но никто не обращал внимания. Мистер Эк Кер Ман, а может, это был и, мистер Эк Хар Т, спросил с раздражением:
— Почему ты не сварил какао, презрев нашу просьбу и свой долг?
— Да не нужно его ни варить, ни, Боже упаси, пить, — сказал человечек, — все время ложка лезет в глаз.
Тут он принял очень официальный вид, строго посмотрел на Эдгара и положил ириску в ящик. Из ящика будто бы вылетело что-то невидимое, потому что Эдгар услышал, как пронзительный голосок проговорил:
— Глас-глаз.
— Паспорт, — сказал человечек, — и поживее.
— Ее-ее-ее, — сказал голосок. Сейчас он был рядом с попугаем, и попугай слушал, наклонив голову набок.
— Ты выпустил эхо, — сказал мистер Эк Кер Ман (или мистер Эк Хар Т) строго. — Тебя неоднократно предупреждали.
— Али-али-али.
— От него тут никакого проку, — мрачно сказал человечек.
Из-под его курточки выглядывал свитер, украшенный полосками всех цветов радуги. Эдгару он весьма понравился, но был мал.
— А теперь — скачки, — сказал мистер Эк Хар Т (или мистер Эк Кер Ман).
— Качки-качки-качки.
— Делай ставку, — сказал мистер Эк (так проще, подумал Эдгар). — Положи деньги вон в тот почтовый ящик.
И он указал носом на прекрасно отполированный медный ящик, висевший на стене.
— Но у меня ведь нет денег, — сказал Эдгар, — я вам уже говорил.
— Одолжу ему пару гамаданов, — сказал другой мистер Эк, вынимая из кармана куртки несколько блестящих монеток. — В конце концов, как говорили во времена моей молодости, результат предрешен.
— Шен-шен.
Деньги положили в почтовый ящик, и другой мистер Эк обратился к попугаю:
— Первый — Эклипс, и никто другой.
Попугай слушал очень внимательно, склонив голову набок; он, казалось Эдгару, понимал, о чем ему говорили, и что-то тихо ворковал.
— Что такое Эклипс? — поинтересовался Эдгар.
Человечек ответил:
— Самый знаменитый рысак в мире. Сегодня он побежит в Винчестерском королевском кубке. Он родился в затмение — эклипс, как говорим мы, элита, — и отсюда, откровенно говоря, его имя.
— Мя-мя-мя.
— Хватит, — сказал один из мистеров Эков. — Заткните это эхо.
— Хо-хо-хо.
Затем воцарилась тишина, и мистеры Эки победно переглянулись, потому что эхо, несомненно, заткнулось. Попугай всё еще во что-то вслушивался. Примерно через минуту он захлопал крыльями и стал пританцовывать. Человечки задумчиво переглянулись.
— Взял, — сказал один из мистеров Эков, и эхо согласилось с ним три раза.
— Откуда вы знаете? — спросил Эдгар.
— Он всегда берет приз, — ответил человечек. — Ни разу не проигрывал. А вот и деньги!
Из почтового ящика выпали на пол две монеты, а за ними еще одна — самая маленькая, какую Эдгар когда-либо видел, — и зазвенели по полу.
— Много выиграть, конечно, нельзя, — сказал мистер Эк. — Он всегда побеждает, побеждал и будет побеждать. Во всяком случае, два гамадана к нам вернулись, а ватек[22] можешь оставить себе; не так много, но лучше, чем ничего.
— Чего-чего-чего.
— Спасибо, — сказал Эдгар, засовывая в карман крошечную монетку, которую они называли ватеком.
Человечек за конторкой обратился к Эдгару:
— Что декларировать будем?
— Как это? — спросил Эдгар.
— Отвечай на вопрос. Ты должен сказать, какие вещи вносишь в страну, а за некоторые придется заплатить.
— Но вы же видите, — сказал Эдгар, — что у меня ничего нет.
И он показал им пустые руки.
— Да ты лгун, — заявил один из мистеров Эков. — Ведь у тебя в кармане есть ватек.
— Хорошо, я его декларирую.
— Этого недостаточно, — сказал другой мистер Эк. Он направился в угол комнаты, сердито отмахиваясь от назойливого эха. В углу было полно всякого барахла: буколики, эклоги, баркли, сильвиусы[23], экономики, бэджхоты[24], дарвины, экторы, кеи и сенешали[25] — все очень пыльные.
Мистер Эк вышел с большим саквояжем, который стал набивать шляпами с вешалки. Попугай прыгал и верещал, и эхо тоже верещало, так что попугай даже наклонил голову и стал прислушиваться, но слушать на этот раз было нечего. Мистер Эк дал саквояж Эдгару и сказал:
— Ну.
— Ну-ну-ну.
— Что декларировать будем? — проговорил человечек за конторкой.
— Вот, — сказал Эдгар.
— Конфискуется. Как ты смеешь ввозить в страну все эти шляпы?
И он стал выкидывать шляпы обратно на вешалку, время от времени промахиваясь, чем приводил в восторг попугая. Наконец человечек сумрачно сказал:
— Как я понимаю, у тебя и паспорта нет.
Он начал нервно рыться в ящике, откуда недавно вылетело эхо.
— Не то, не то, — повторял он. — Ничего подходящего. Это паспорт для молодой особы из манчестерских трущоб, Эдды Младшей, этот — для старого Снорри Стурлусона[26] из Тринитарии[27], для тебя ничего нет.
— Нет-нет-нет.
Эхо село прямо на конторку. Человечек выбросил вперед руку, сжал ее в кулак и воскликнул:
— Готово. Попалась, голубка моя.
И закрыл неуловимое созданье в ящике.
— Что ж, — проворчал он, — придется впустить тебя без паспорта.
— Спасибо, — сказал Эдгар. — А как мне попасть домой к чаю?
Мистеры Эк Кер Ман и Эк Хар Т ответили хором:
— Про чай ничего не знаем. Мы пьем какао.
Попугай всё орал на Эдгара.
— Кого ты ждешь, мальчик? — спросил человечек за конторкой. — Свой долг перед тобой мы выполнили, этого никто не посмеет отрицать, так что иди своей дорогой.
— Спой ему свою попутную песню, — сказал один из мистеров Эков.
— Ладно, — проворчал человечек и угрюмо запел под вопли попугая:
Сэр Артур Стэнли Эддингтон
(1882-1944), получил образование в Оуэне Колледж, Манчестер,
И в Тринити Колледж, Кембридж,
И был профессором астрономии в Кембридже,
И был выдающимся астрономом,
Известным своими исследованиями
Галактики и внутреннего
Строения звёзд,
А также своим вкладом
В теорию относительности
И популяризацию Современной физической теории.
Поскольку Эдгару показалось, что песня на этом кончается, он сказал:
— Большое спасибо. Мне было очень приятно.
— Приятно? — спросил мистер Эк. — Всего лишь приятно? Да Гала Катики была одной из первых красавиц в мире.
Тут все, включая попугая, повернулись к Эдгару спиной, и он вышел из конторы на пронизывающий морской ветер.
— Строение звёёёёёёзд, — кричали чайки.
Эдгар пошел к суше. Пристань вела к длинной улице, тянувшейся налево и направо. Вдоль нее теснились хорошенькие домики, выкрашенные в очень яркие цвета — красный, оранжевый, желтый и даже фиолетовый. У дверей во двориках грелись на солнышке хозяева. Они приветливо махали Эдгару, который стоял спиной к морю и раздумывал, куда ему свернуть. В основном они были очень маленькие, а возле одного человечка стояли два пса во много раз крупнее, чем он сам. Одного из них он пошлепывал слабенькой ручкой, приговаривая «Ах ты, негодник», но было ясно, что огромный зверь даже не замечал ударов. Подняв голову, Эдгар увидел указатель, гласивший: «В Эдем». Указателей с другими надписями не было, и Эдгар решил пойти в Эдем. Как только он повернул с этой целью направо, его окликнула старушка, которая сидела в своем садике на стуле и обмахивалась газетой:
