— Спички есть? Мы тут от холода околеем, если не найдется спичек.
— В машине есть.
Он снова выскочил на улицу, подбежал к машине, дернул дверцу, запрыгнул в салон, нашел в бардачке упаковку бумажных спичек, отер мокрую ладонь о сиденье, потом огляделся в поисках какого-либо предмета, в который можно было бы завернуть спички, чтоб не намокли. И увидел на заднем сиденье пледы. Схватил их, обмотал тканью коробок.
Вернувшись в дом, он первым делом вытер руки о шерстяную ткань. Затем оторвал одну спичку и чиркнул. Поднес язычок пламени к клочкам просмоленной бумаги. Появился робкий голубоватый огонек. Он разгорался медленно и неуверенно, но затем языки пламени начали лизать растопку. Огонь набирал силу, деревянные щепки затрещали. Пламя приобрело желтоватый оттенок и осветило комнату. Ему сразу стало теплее. Он старался держаться как можно ближе к камину.
— Иди сюда, малышка. Погрейся.
Она взяла один из пледов, подержала перед огнем, чтобы согреть, и накинула на плечи. Затем согрела второй, накинула сверху и присела на корточки рядом с ним. Он уселся на свободный край пледа, подоткнул его под ступни. Огонь разгорался. Лицо стало гореть. Но он не двинулся с места. Тепло проникало сквозь ткань. Дрожь унялась, и он, удовлетворенно вздохнув, немного расслабился.
Она подняла на него глаза:
— Вы, наверное, здорово озябли?
— Ты и представить себе не можешь. Продрог до костей.
— Я и сама чуть не умерла. И если б не вы… просто не знаю, что бы делала. Только вылезла из машины, так и ушла под воду с головой.
— Я тебе кричал. Хотел предупредить. Но не успел.
— Прямо ума не приложу, что теперь будет с машиной.
— Да ничего особенного. Высохнет, и все будет о'кей.
— Вы думаете?
— Да в нее просто вода попала, вот и все.
— Ну, будем надеяться, что ничего страшного.
— Нет, ты видала? Вот это дождина!
— Да, ужас просто. И льет все сильней и сильней. Слушала сводку по радио, еще в машине. Они предупреждали людей. Из Хильдаго всех уже вывезли. Полгорода просто смыло с лица земли.
— Да, я видел спасателей.
— Вы были в Хильдаго?
— Ага… О чем это ты? Мы же и есть в Хильдаго.
— Так это и есть Хильдаго?!
— Ну да. Так, во всяком случае, называется станция.
— О Господи! А я-то думала, Хильдаго по ту сторону реки.
— Да нет. Это и есть Хильдаго.
— Но тут ни души. Всех людей уже вывезли.
— Не всех. Мы-то с тобой остались…
— А что… если этот дом тоже снесет?
— Там видно будет. А пока погреемся.
Она поднялась, поплотней укуталась в плед и подтащила козлы к камину. Тут он вдруг заметил, что через них перекинуты юбка, свитер и чулки. Очевидно, она сняла их, пока он бегал к машине за спичками.
Девушка огляделась:
— А это ваши вещи, вон там? Хотите, перевешу их поближе к огню, чтоб высохли?
— Я сам.
Вид этих маленьких и трогательных вещиц впервые заставил его осознать, что перед ним какая-никакая, а женщина. И ему вовсе не хотелось, чтоб она брала его джинсы и перевешивала поближе к огню. А вдруг от них воняет?.. Он встал и передвинул кипу просмоленной бумаги поближе к камину, чтобы она могла на нее сесть. Затем снял джинсы с козел и понес их в кухню. Краны и мойка уже были установлены, хоть и сильно заляпаны известкой. Но при первом обходе дома он видел здесь ведро и мыло. Он швырнул джинсы на пол, наполнил ведро водой, понес в комнату, где сидела девушка. Пристроил ведро на огонь и, ожидая, пока вода нагреется, стал исподтишка разглядывать свою новую знакомую.
Хорошенькой ее вряд ли назовешь… Маленького роста, с песочного цвета волосами и россыпью веснушек на носу. Но улыбка у нее была очень обаятельная — такая дружелюбная и веселая. К тому же она не ныла, несмотря на свалившееся на нее несчастье. Нет, похоже, она воспринимала неприятности куда более философски, чем сам он. С виду ей примерно столько же, сколько и ему.
— Как тебя звать?
— Флора. Флора Хилтон. Нет, вообще-то я Дора, но меня вечно дразнили Дура-Дора, вот и решила поменять имя.
— Да. Это скверно, когда дразнят.
— А вас как зовут?
— Джек. Джек Швэб.
— Вы из Калифорнии?
— Пенсильвания. Я… э-э… в некотором роде путешествую.
— Автостопом?
— Ну когда как. И на поездах тоже приходилось. В основном в товарняках.
— Да, я заметила, акцент у вас не калифорнийский.
— А куда это, интересно, тебя понесло в такую погоду?
— Да ездила навестить дядю. Приехала к ним вчера вечером и хотела побыть до понедельника. Но тут начался этот ливень, и я подумала, что лучше, пожалуй, вернуться. Нет, там, где он живет, такого не было, но все же… Я и понятия не имела, что такое вообще бывает. У них ни радио, ничего. Я только потом, уже в машине, включила радио и узнала. И все равно, думала, как-нибудь доеду. Думала, что нахожусь на главной дороге. А оказалось, меня занесло в Хильдаго.
— Ну тогда, наверное, тебя будут искать. Полиция или, как их там, спасатели. Увидят на дороге машину и сразу поймут, что ты где-то поблизости.
— Нет, мне почему-то кажется, что не будут искать.
— Обязательно будут. Точно тебе говорю.
— Отец… он даже не знает, когда я выехала. А дядя, тот, наверное, считает, что я уже дома.
— Тогда придется выбираться самим.
— Похоже, что так.
Вода в ведре закипела. Он обернул горячую ручку клочком бумаги, снял ведро с огня и понес в кухню. Сперва отмыл раковину, потом заткнул отверстие в ней бумагой, опустил в воду джинсы и начал тереть мылом. Вода тут же почернела, и ему стало стыдно. Он менял ее два или три раза, затем отжал джинсы. Остаток горячей воды приберег для трусов. Осторожно покосившись в сторону двери, быстро стянул их, простирнул, крепко выжал. И надел еще мокрые. Впрочем, они были не мокрее, чем тогда, когда он их снимал. Хорошо хоть теперь теплые… И он, аккуратно застегивая пуговки на ширинке, испытал чувство, близкое к наслаждению.
Вернувшись в комнату, он развесил джинсы на козлах сушиться. Рядом с ее вещичками.
— Ну что, Флора? Смотрю, тут у нас климат что надо!
— О, прямо солнечная Калифорния! И пусть себе этот дождина льет на здоровье!.. А знаете, как говорят? Что у нас в Калифорнии бывает только два типа погоды. Замечательная и необыкновенная.
— Ну, тогда бы я назвал ту, что сегодня, необыкновенной.
— Вы только послушайте, как гудит этот ливень!
— А чем ты вообще занимаешься, а, Флора?
— Я? О, я работаю. В открытом кинотеатре.
— Хот-доги продаешь, типа того?
— Я бы предпочла об этом не говорить.
— А вообще-то хот-дог был бы сейчас как нельзя более кстати.
— Да. Тем более что утром я сделала такую глупость! Они хотели, чтоб я позавтракала, но я так спешила, что не послушалась и уехала. И за весь день во рту не было ни крошки.
— Завтрак, говоришь? Да, завтрак — это здорово. Тут ты действительно оплошала.
— А вы что, тоже ничего не ели?
— Завтраков не ел так давно, что уже позабыл, каковы они на вкус. Почему-то всегда поспеваю только к обеду… Да и то очень часто окошко захлопывается прямо перед самым твоим носом.
— Наверное, это очень тяжело — ездить автостопом и…
— Знаешь что, Флора? Мы с тобой — пара полных идиотов!
— Это почему, Джек?
— Рассуждаем тут о хот-догах и завтраках… Лавка! Да там полно еды! Целую армию можно накормить.
— Вы хотите сказать, просто пойти и… взять еду, да?
— А что ты думаешь, она сама сюда прибежит и скажет: «Нате вам, кушайте на здоровье!»? Пошли! Там еда!
Он выхватил из ящика с инструментом большую стамеску и молоток. Она осталась сидеть, молча наблюдая за его действиями, и не сдвинулась с места, когда он вышел на улицу. Шлепая по лужам босыми ступнями, он обошел лавку, увидел заднюю дверь, вставил стамеску в щель, поднажал маленько. Раздался треск, дверь отворилась. Он выждал секунду-другую. Вода хлестала с крыши прямо на голову. Но он словно замер. Однако сигнала тревоги не последовало. В лавке царила мертвая тишина. Наверняка электропроводка намокла и вышла из строя — этим и объясняется тот факт, что сигнализация не сработала. И вот он начал пробираться в полумраке между полками. И вдруг почувствовал: она сзади, за спиной.
— Если уж ты решился, то и я тоже пойду.
Она стояла и смотрела ему прямо в глаза. И он ощутил, как его охватило возбуждение.
— Ну что они с нами могут сделать? Худшее — это засадить за решетку, верно? А мне уже доводилось там сидеть, и не раз. И, как видишь, я цел и невредим.
Он снова отвернулся к полкам и не заметил, как подозрительно взглянула она на него и застыла на месте, не решаясь следовать дальше. Тут рука его что-то нащупала в темноте, и он радостно ахнул.
— Что там, Джек?
— Спички! Теперь живем!
И вот, чиркая спичками, они стали обследовать секцию с консервированными продуктами.
