— Все, пока, Ленка пришла. Позвоню через недельку. Не напивайся сильно. Определитель, кстати, работает?
— Твой номер почему-то не определяется. С Новым годом.
вечером
— Здравствуйте, с Новым годом вас! Мне бы Михаила Валерьевича, я его с праздником хотела бы...
— Але, слушаю!
— Знаешь, как ужасно встречать Новый год одной! Мне, правда, позвонили несколько людей, но все не те. Ты не можешь вырваться?
— Мы это уже обсуждали. Извини, мне некогда.
— А кто это там так у вас визжит?
— Ленкина сестра. Она артистка из ТЮЗа.
— Травести?
— А как ты узнала, по визгу, что ли? Ладно, милая, с Новым годом, веком, тысячелетием.
— Какой у тебя ледяной голос...
через минуту
— Вы кто? Вы кто? Вы Таня? Поразговаривайте со мной, пожалуйста!
— Вы знаете, мне осточертели ваши дебильные шутки! У вас баба-яга в ванной! Отлезьте от меня! Еще раз позвоните, я вам голову оторву! С Новым годом!
День седьмой
утро
— Здравствуйте, вы уже спите?
— Да, я еще сплю. Я проспала весь этот долбаный Новый год вместе с долбаным веком и долбаным тысячелетием. Вы кто?
— Вы так живописно выражаетесь. А мы еще не ложились спать.
— А кто вы такой?
— Меня зовут Григорий. Нравится имя?
— Не знаю. Юродивое какое-то. И бородатое.
— Я с другом поспорил, что наберу первый номер в этом веке и если там будет девушка...
— Ну, во всяком случае, я не мужчина. Это абсолютно точно.
— А сколько вам лет?
— Двадцать шесть. А вам?
— Тридцать четыре.
— Удачно. Ну ладно, Григорий. Счастливого Нового года!
— И вам тоже, кстати, как вас зовут?
— Таня.
— Таня, вы не хотите встретиться со мной?
— Я даже не знаю. А вы какой?
— Я самостоятельный. Красивый. Слегка пьяный. И бесконечно одинокий.
— Тогда хочу.
— Записывайте адрес.
вечер
— Добрый вечер, мне бы милиционера Диму.
— Извините, вы не туда попали.
— Туда, туда. Определитель не ошибается. У вас есть мальчик Миша?
— Есть. Но его увезли в больницу вчера — он очень сильно испугался какого-то черта в ванной комнате. А вы откуда знаете Мишу?
— Он мне звонил несколько раз подряд. Сказал, что у него папа работает в милиции.
— Ну что вы, какой папа. У него нет папы, а мать гулящая. Закрывает его в квартире и уходит. Гулять уходит. А я ихая соседка. Он такой хулиган, этот Миша, ужас просто! Повадился вот звонить незнакомым людям, а кто-то его и напугал, что в ванной черт сидит.
— Баба-яга.
— Простите?
— Бабушка, запишите мой номер, пожалуйста, и когда Миша вернется из больницы... пусть он обязательно позвонит. Я буду очень ждать. Я буду ждать этого звонка, как ничего в жизни. Или знаете что... Я сейчас позвоню своему другу Григорию — он с машиной, и мы поедем к нему в больницу.
— А вы кто?
— Я его знакомая. Это я с ним по телефону разговаривала, но я не хотела его пугать. Я сама напугалась.
— Он так боялся, что перестал в туалет ходить, понимаете? Он думал, там баба-яга. И его увезли с нервным расстройством. А мать празднует где-то уже сутки.
— Какой номер больницы? И палата?
— Больница три, палата восемь, Миша Фабин, пять лет.
— Я ему мандарины. И яблоки. И морс сварю...
— Девушка, не плачьте. С Новым годом вас, веком, тысячелетием...
…
— Это номер тридцать шесть пятьдесят четыре семьсот сорок два. Если вам есть что сказать, говорите после сигнала. Если сказать нечего, до свидания.
— Говорю после сигнала. Здравствуй, Михаил. Говорит Таня. Ты, наверное, узнал. Хочу сообщить тебе, что телефон — главное изобретение тысячелетия. Гораздо более важное, чем атомная бомба, антибиотики и презервативы. Людям свойственно обожествлять телефон, приписывать ему мистические качества и обвинять в неудачах. Телефон сводит людей и разводит, ссорит и мирит, пугает и утешает. И если я вдруг решила отказаться от своего номера и выбросить в окошко старый красный аппарат, перемотанный изолентой с налипшей пылью, значит, мне надоела эта дурацкая зависимость. От телефонных звонков и от тебя самого. Прощай. Прощай, мой телефон. Сейчас я тебя убью. И вместе с тобой убью свою недоброкачественную любовь. С Новым годом. Веком. Тысячелетием. Будем писать письма. Гудбай.
Новое меню
— Господи, сколько еще ждать-то? Понтов выше крыши, а работают отвратительно!
— Да ладно, не ругайся. Вон он идет. Какой-то новый, я его раньше не видел.
— Пожалуйста. Пожалуйста. Желаете чего-нибудь на аперитив?
— Мне пива разливного, а даме — красное вино. Вот это.
— Этого, к сожалению, нет.
— Тогда это. Двести грамм.
— Конечно.
— А меню мы пока почитаем.
— Конечно. У нас новое меню с понедельника. И тридцать процентов скидка до следующей среды.
— Понятно.
— Ушел. Ну, слава Богу. Неприятный какой-то. Мне кажется, он там встал за дверью и нас подслушивает.
— Маш, ну ты еще скажи, что его твой муж специально нанял. Ну, не смеши меня, родная, пожалуйста!
— А что? С него, пожалуй, станется. Ладно, давай почитаем. Так... Салат “Женевьева”. Они хоть знают, кто такая Женевьева? “Мелко покрошенная редисочка в дивном соцветьи весенних трав и незабываемый соус на ваш выбор: сырный, сливочный, ореховый”? Сколько мы с тобой тут не были, зая?
— Месяц всего, Маш. Всего месяц. “Мясные деликатесы “Фронда” — тот же окорок с колбасой, только назвали красиво. Окорок из фрондеров...
— Зая, у них же французская кухня. Понимаешь? Стейк Атоса, заливное по рецепту госпожи Кокнар, гигантская свиная отбивная “Радость Портоса”...
— И вот, смотри, салат Софи Марсо. Чернослив с вареным картофелем и сыром. Закажу — мне она нравится.
— Что?! Я думала, что я тебе нравлюсь... А ты салаты из Софи Марсо заказываешь!
— Машунь, она мне нравится тем, что слегка похожа на тебя, но не такая красивая.
— Ну ладно, прощен. Я возьму, наверное, закуску из брынзы “Эсмеральда” и котлет-де-воляй. На самом деле это котлета по-киевски, все понты, понты!
— Да почему сразу понты, Маш? Просто люди пытаются сделать нам приятно.
— Понимаешь, я вот сижу и жду, например, рыбу-соль “Кардинальскую” и представляю себе...
— Как Ришелье приходит за стол, и усаживается рядом, и расправляет салфетку?
— Ну, почти. Что за наказанье, он опять пропал, этот дурацкий официант!
— Вы уже выбрали?
— Ой, вы так внезапно появились... Да, мы выбрали... Дорогой, давай ты сначала...
— Мне, пожалуйста, лягушачьи лапки “По-бурбонски” и жаркое “Меровинг”. Кстати, а где вы берете лягушачьи лапки?
— Покупаем в Бельгии.
— А-а. И еще пива, пожалуйста.
— А устриц нет у вас?
— Нет, к сожалению.
— Тогда мне яйца “Госпожа Бовари” и котлет-де-воляй.
— Хорошо. Закуски будут готовы через двадцать минут, а основные блюда придется подождать.
— Понятно. Мне вина, пожалуйста.
— Ты видел, как он выпрыгнул откуда-то? Будто подслушивал на самом деле.
— Дай мне поджигалку. Спасибо.
— Маш, ты почему такая нервная? Ну, у нас ведь все хорошо. Я тебя так люблю... Поедем потом ко мне?
— Не знаю даже, что-то как-то неспокойно. Муж, правда, сегодня уехал — до пятницы, но у меня такое чувство, что он за мной подглядывает.
— Пожалуйста, вино.
— Господи, как вы меня напугали опять!
— Простите!
— Слушай, тут правда нечисто.
— Маш, перестань грузиться. Расскажи лучше, что у тебя стряслось, что ты вдруг вне графика позвонила?
— Какой ты, Павлик, скучный! График, скажешь тоже! У нас ведь любовь, страсть, а ты — график. Будто пол кому мыть по очереди в коридоре общем.
— Ну, прости, котенок, ну, ладно. Но согласись, что ты редко звонишь вот так, без предварительных договоренностей.
— Павлик, зая, у меня очень серьезные проблемы со здоровьем. У меня беременность трехнедельная на фоне эндометриоза.
— Что это значит?
— В смысле, ты хочешь знать, что такое беременность?
— Нет, вот этот эн-до-три...
— Болезнь такая. Женская. Но ключевое понятие здесь другое — беременность!
— Ты хочешь сказать, что...
— Нет, беременность от мужа. Ты же понимаешь, я не могу так рисковать.
— Маш, не мое дело тогда, но, может, тебе не пить?
— Зая, ты не догоняешь. Я же тебе сказала: на фоне эндометриоза! Я могу не выносить!
— Но ведь ты хотела ребенка!
— Врач сказал, что нельзя. Я могу не выносить, и тогда все, больше никогда. Мне ведь уже тридцать два. Не девочка. Поэтому у меня через неделю аборт. Вот я тебе и позвонила, чтобы ты меня не терял.
— Машка, бедная моя! Дай я тебя поцелую!
— Пожалуйста, лягушачьи лапки и яйца “Госпожа Бовари”!
— А знаете, я уже привыкла, что вы так подкрадываетесь! Мне уже даже это нравиться начало!
— Я рад. Еще вина?
— Двести грамм. А коктейли у вас какие?
— Я принесу вам карту сейчас.
— Сделайте одолжение.
— Вкусные лапки. Будто курицу ешь. Или кролика. А как “Госпожа Бовари”?
— Госпожа Бовари — это я.
— Хо-хо-хо!
— Ха-ха-ха!
— Пожалуйте винную карту.
