«Что за бред?!!» Разочаровался в литературе, занялся разбоем, был схвачен и казнен…
– Сон? – ухмыльнулся я. – Только и всего?..
Некая женщина втайне от мужа употребляла неразбавленное вино в больших количествах. Иначе говоря, впадала в беспамятство и храпела до утра без задних ног. Но однажды она увидела – сон. А во сне – гиппокентавра. Не ведая, как можно истолковать подобного зверя, женщина обратилась ко мне. «Тебя интересует, что означает гиппокентавр?» – «Нет! – отмахнулась женщина. – Меня беспокоит мой муж! Как долго он будет пребывать в неведении и успею ли я допить весь погреб?»
– Сон, – подтвердила дама. – Будто сижу я в высокой траве подле дороги. Густая тьма окутывает все вокруг, и продолжается три дня хмарь египетская. На первый день в кромешной мгле проезжает мимо меня повозка, груженная навозом. Я чувствую вонь, но не знаю – как это истолковать. «Хорошо бы застать ее дома, – говорит кучер, а потом добавляет: – Ну ничего, и так сойдет!..» Слышу, как он кряхтит и разбрасывает навоз в разные стороны… Что скажешь, толкователь сновидений?
– Всякий навоз – это критика, – отозвался я. – Куриный помет – благожелательная. Коровьи лепешки – обстоятельная.
– На следующий день, – продолжила свой рассказ дама, – скачут по дороге два всадника. Остановились неподалеку и беседуют. Я слышу их голоса, но не знаю – как это истолковать. «Было бы удачно, – говорит первый всадник, – застать ее дома». – «Да, – подтверждает второй, – сразу бы морду начистили». Пообщались они таким образом и поскакали себе дальше… Что думаешь ты по этому поводу?
– Хорошо, когда снится, что едешь верхом на баране по равнинной местности, особенно для людей ученых, – самодовольно заметил я. – А всадники означают маргариновую интеллигенцию, то есть враждебную истинному прогрессу. Недаром же они собирались набить тебе морду.
– Ладно, – продолжила свой рассказ дама. – Уж третий день сижу я в высокой траве. Вдруг шлепают мимо меня гуси: «Га-га-га! Га-га-га!» И крыльями машут, словно аплодируют. Я снова не знаю – как это истолковать. Только слышу, что шепчет один гусь другому: «Неплохо б застать ее дома и оттаскать за косу!» Как объяснишь ты этот эпизод?
– Да что ж тебе дома-то не сидится? – возмутился я. – А беспризорные гуси означают упадок и крах Римской империи.
– Это еще почему? – удивилась дама.
Бывают сны прямые и косвенные, внутренние и внешние. А есть еще вялотекущая шизофрения, которая вообще не поддается толкованию.
– Потому, что гусь – это символ женской бдительности, гоготанья и домовитости, а в данном случае мы этого символа не наблюдаем, – принципиально намекнул я.
– Да ну! – воскликнула дама и рассмеялась. – А по-моему, ты сердишься, что не было меня дома… Конечно, я злобствовал, как три Улисса.
Ровно по числу испорченных дней. Как кучер с навозом, как всадник, как гусь. Я предполагал, что дама – существо: неразумное, безответственное, легкомысленное, безнравственное. Но чтобы до такой степени!.. Целых три дня я разыскивал ее с собаками по всему городу. Побывал в женской бане, где сильно пострадал морально и физически по причине несовместимости голых тел с моими понятиями о красоте… Меня изнасиловали в четырех борделях, куда я заходил с молитвами, а выходил с клятвами, что больше ноги здесь моей не будет… И наконец меня выбросили из повозки на дороге Гробниц, рядом с усыпальницей Умбриция Скавра – без денег, плаща и сандалий. Помнится, что я был очень недоволен поведением этой дамы. Которая по совместительству приходилась мне женой и соратницей. Звали ее Сестерцией, и она появилась из-за колонны с лучезарной улыбкой.
– Одному мужчине приснилось, – сказала Сестерция, подбираясь ко мне поближе, – что восходит он вместе с солнцем, а закатывается с луной. Мужчина истолковал это так, что жена его – дура. А умные женщины – блондинки и рыженькие.
– А одной замужней женщине приснилось, – ответил я, – что она совершила тринадцатый подвиг Геракла, да только не запомнила – какой. Женщина эта отправилась на поиски подвига, а нашла на свою задницу приключений.
Когда женщине не хватает аргументов, она хватается за сковородку. Поэтому я достал из вазы приготовленное на этот случай завещание и зачитал его вслух:
– Я запрещаю тебе касаться моих останков! Человек наилучший здесь погребен!
Моя последняя воля не произвела на Сестерцию никакого впечатления. Пренебрегая женскими приличиями – не напиваться вперед мужчин, – она отложила в сторону сковородку, выбрала подходящий кубок и послала мне воздушный поцелуй.
– А по поводу испорченного времени, – сказала Сестерция, – уместно рассказать следующий случай…
Она мечтательно, с бокалом, устроилась на кушетке и, судя по всему, надолго.
– Один мужчина повадился ходить в гости к свободной женщине по прозвищу Клепсидра. Дело в том, что свободная женщина зарабатывает как сможет, а замужняя ограничивается супружескими позами. Так вот, эта самая Клепсидра отмеряла время, проведенное с мужчинами, водяными часами, за что и получила такое прозвище. «Пусть у тебя не воспрянет, если злоупотребишь моей рассеянностью!» – предупреждала Клепсидра, выпрыгивала из постели и часики переворачивала, бывало, в самый неподходящий для мужчины момент. Однако за что боролась – на то и наскочила. Время, отмеренное Клепсидрой, раздражало мужчин до невозможности. До невозможности заниматься чем-либо еще, кроме наблюдения за водяными часами. И за сомнительное удовольствие перестали платить, разумно предполагая, что поглазеть, как капает вода из краника, можно и дома, с законной супругой.
А когда разбежались все интересные мужчины, остался у Клепсидры один пациент, часовой извращенец. Приходил по субботам и четвергам, то есть дважды в неделю, и жаловался на свое тяжелое материальное положение. Мол, извини, дорогая, – поужинаем чем бог послал. Доставал из котомки окорок, откусывал добрую треть и методично пережевывал, глядя, как накрапывает вечность. После чего заворачивал тот окорок в котомку и уходил, приговаривая, что когда его материальное положение улучшится, он угостит и Клепсидру…
Вот вам и резюме – всякая женщина должна вовремя поступиться принципами, иначе на ее принципы будет всем наплевать. Так и случилось.
– А по поводу женской аморальности, – заметил я, – есть и другое мнение…
Сопя от возмущения, я прошелся по гостиной.
– Одна из женщин решила отказаться от мужчин. Пошла к сапожнику по имени Кердон и заказала – вибромассажер. На четыре романтических положения: одинокая, замужняя, дама и валет. Видимо, возомнила себя поэтессой. А этот Кердон славился в городе как замечательный мастер-импотент. Который на все руки от скуки, лишь бы самому не напрягаться. Изготовил он вибромассажер по индивидуальному заказу и стал рекламировать свое изделие на каждом углу. «Хоть размер у изделия постоянный, а настроение создает разное. А если непосредственно перед применением выпить женщине пол-литра, то самое подходящее. А если литр, то – еще лучше». И моментально слухи о романтическом аппарате разнеслись по мегаполису со скоростью кавалерийской атаки. Кердон же на радостях, что сотворил подобное чудо, тут же запил, как сапожник, и впал в гигантоманию. То есть не принимал заказа менее чем на пять метров. Позиционируя в том духе, что в чужих руках любой вибромассажер всегда кажется больше.
И вот стали все женщины интересоваться – что за диковину смастерил Кердон и какая от нее половая польза. Спорили до хрипоты, сравнивали до безобразия. Только одна женщина, которая напрочь решила отказаться от мужчин, соблюдала гормональный нейтралитет. И была у нее подруга по имени Корритто, ничего из себя особенного, но очень невоздержанная. «Последую, – говорит это Корритто нашей женщине, – твоему примеру. Отказываюсь от мужчин, только постепенно. Сперва, – говорит, – попробую, как у меня получится!» И утащила вибромассажер до сиесты следующего дня.
Едва первые лучи солнца коснулись черепичных крыш, поспешила наша женщина забрать свой вибромассажер обратно, да попусту. Проклятое Корритто успело одолжить изделие Кердона другой подруге по имени Бетасса. И от нее ушла наша женщина ни с чем – Бетасса поделилась радостью с Носсидой. Та, в свою очередь, отдала массажер Метрихе; Метрика – Феллениде, а далее – по алфавиту…
Отсюда вывод и резолюция: прежде, чем отказаться от мужчин, – распрощайся с подругами!
– А я и не ездила к подругам, – возразила Сестерция. – Я просто путешествовала. И нечего тут гадости про женщин рассказывать.
– Это не гадость, а якобы мимиямб Герода, – важно пояснил я.
– Писатели! – выругалась тогда Сестерция. – Всего-то двадцать четыре буквы, а сколько самомнения!
Мне показалось, что назревал конфликт на почве литературных предпочтений, и я поспешил его раздуть:
