Новеллы «Шесть гиней» Шихаде Селима, «Э-эх, ребятки!..» Лютфи аль-Хули, «Убийца» Нагиба Махфуза, «Маленький слуга» Фарука Муниба заставляют читателя вновь задуматься о том тяжелом наследии, которое получила молодая республика от своего колониального прошлого. Все эти новеллы объединяет одна идея: социальное неравенство — корень преступлений, оно развращает душу человека. Об этом свидетельствуют не только мрачные персонажи аль-Хули и Махфуза, но и безобиднейший Ахмед в рассказе Шихаде Селима, «чистый и невинный, как спящие дети», и даже малыш Ибрагим у Фарука Муниба, для которого ложь, обман и воровство — единственная возможность хоть как-то скрасить свою нелегкую жизнь.
В сборнике много рассказов о любви. Любовь, брак, печальная участь женщины — одна из старейших тем египетской новеллы. До сих пор в Египте живы уродливые пережитки прошлого.
Всю жизнь Муджахид горячо любит девушку, ради нее готов принять на себя обвинение в убийстве, которого он никогда не совершал, и понести за это наказание («Саадия» Хусейна Муниса). Но этот человек без колебаний отказывается от своей любимой, узнав, что она обесчещена другим. А девушка принимает это как само собой разумеющееся; более того, она нарочно рассказывает Муджахиду придуманную ею историю, заранее уверенная, что все окончится именно так. Не менее странным выглядит и закон о разводах и примирении разведенных супругов, о котором говорится в рассказе Ибрагима аль-Вардани «Фиктивный брак».
В новелле «В автобусе» Юсуф Идрис высмеивает мещанство. Здесь представлены как бы два лагеря, резко отличные один от другого даже внешне: молодежь — юноша и девушка, оба чистые и робкие, — и «солидные люди в темных костюмах и строгих галстуках», которые держатся «прямо и твердо», а сами, вытянув шеи, с грязной ухмылкой исподтишка наблюдают, как завязывается невинное знакомство молодых людей, возмущаются этим. Их-то самих эта девушка не интересует: «она… еще слишком мала, моложе, чем их дочери: в любовницы такую не возьмешь…»
Произведения, помещенные в сборнике, различны и по своему настроению, и по стилю. Рассказы Лютфи аль-Хули, Нагиба Махфуза, Хусейна Муниса проникнуты мрачным драматизмом; в «Шести гинеях» и «Маленьком слуге» чувствуются сентиментальные интонации, но в большинстве рассказов сквозят ирония и юмор. Спокойно и бесстрастно повествование Махмуда Теймура. Автор не оценивает событий, не вмешивается в их ход. Юсуф Идрис не скупится на смешные детали в портретах пассажиров автобуса, не боится лишний раз подчеркнуть комизм ситуаций или поиронизировать над самим собой и над окружающими.
Много комического в новеллах Исмаила Хабрука — «арабского ОʼГенри», как его можно было бы назвать. Следует отметить и искусно построенный сюжет, и такую лукавую усмешку автора, что зачастую традиционный счастливый конец его рассказов кажется призрачным, нереальным. Создается впечатление, что Хабрук нарочно все это придумал, чтобы читатель почувствовал: на самом-то деле так никогда не бывает…
Непревзойденным мастером сатиры и юмора признан Тауфик аль-Хаким. Известно много рассказов, разоблачающих никчемность серой, бессмысленной жизни, в которой «ничего не происходит». Рассказ «Необыкновенное изобретение» как раз об этом. Но как необычен его сюжет, как ироничен и в то же время немногословен автор! Так же неожиданно и лаконично подана у него и антивоенная тема в изящной новелле «Тост».
Все новеллы сборника объединяет одна характерная для них черта — их гуманистическая направленность, любовь к человеку. Авторы стремятся подчеркнуть человечное в своих героях — оно есть и в наемном убийце Байюми, и в бедняке-стороже, отдавшем свои последние сбережения такому же бедняку, как он, и в крестьянской девушке, опорочившей себя в глазах возлюбленного лишь для того, чтобы спасти его жизнь, и в богатом чиновнике, который с уважением отнесся к чувству не любящей его женщины…
Гуманизм — самая важная черта современной египетской литературы, которая свидетельствует о ее современности и жизненности, то свойство, которое особенно важно для нас, потому что благодаря ему египетские писатели помогают нам постичь внутренний мир современного египтянина, его мысли и чувства.
А. Долинина
Перевод А. Пайковой
Аль-Мухасана — маленький городишко, затерявшийся в глухой провинции. Лишь две достопримечательности отличают его — небольшая станция, где за день останавливаются два-три пассажирских поезда, да старое обшарпанное здание почты, на фасаде которого красуется грязная выцветшая доска с полустершимися буквами, составляющими два слова: почтовая контора.
Всеми делами в конторе ведает аль-Антари-эфенди[4], человек лет сорока. В почтовом ведомстве он работает с первого дня поступления на службу, время от времени меняя лишь один район на другой. В аль-Мухасане он появился пять лет назад и с тех пор бессменно занимает должность начальника почты.
Большую часть дня аль-Антари-эфенди проводит в конторе. Он восседает в кресле, штемпелюя письма, которые грудой лежат перед ним, и сортирует их. Он почти всегда сердит и совсем не замечает своего маленького несчастного слугу, пока не приходит время излить на него накопившуюся досаду. Тут аль-Антари-эфенди осыпает его бранью, упрекая в нерадивости и небрежности, проклиная заодно и судьбу, забросившую его в этот жалкий городишко, и неотесанных жителей, назойливость которых не знает предела. Когда он устает бранить окружающих, то принимается ругать самого себя за нерешительность и пассивность.
Время от времени он достает из ящика своего стола пакет и раскладывает перед собой его содержимое. Это фотографии знаменитых красавиц — танцовщиц и кинозвезд, — которые он вырезает из газет и журналов и бережно хранит в пакете, чтобы в любой момент можно было посмотреть на них. В такие минуты морщины на лбу его разглаживаются, а по лицу разливаются блаженство и удовольствие.
Покончив с этим занятием, аль-Антари-эфенди запирает дверь конторы и выходит на улицу, направляясь к кофейне Маноли. Одет он в старый потертый сюртук с потускневшими медными пуговицами, на ногах грязные стоптанные сандалии. С гордым, заносчивым видом он входит в кофейню и, не останавливаясь, шествует к своему любимому месту в центре зала. Хозяин тотчас приносит кальян и кофе. Поднося к губам попеременно то стакан, то трубку, аль-Антари задумчиво смотрит на улицу, где тарахтят телеги да медленно движется стадо коров, поднимая тучи пыли.
Из кофейни аль-Антари направляется к каналу и останавливается на мосту, разглядывая деревенских женщин, которые черпают воду, наполняя кувшины, и потом идут в свои лачуги. Иногда ему хочется подойти к ним поближе и заговорить, но всякий раз он пугается этой мысли и, потупив глаза, тяжело вздыхает. На мосту он остается до тех пор, пока мимо, сотрясая землю и воздух, не промчится скорый поезд, принося дуновение жизни большого мира и пробуждая в душе аль-Антари тревогу и беспокойство. Свой обход он завершает обычно в лавке Ам-Раби. Про эту лавку говорят, что в ней ничего нет, но вместе с тем здесь есть все. Ам-Раби накормит вас, приготовив что-нибудь на скорую руку, расскажет свежие новости и угостит последним анекдотом.
Из всех дней недели больше всего аль-Антари-эфенди любит пятницу и среду. Они вносят некоторое разнообразие в его жизнь. По пятницам он наблюдает за выполнением обрядов в местной мечети, разглядывает молящихся и прислушивается к обрывкам разговоров, которые они ведут, столпившись вокруг водоема и совершая омовение. А среда — базарный день. Аль-Антари-эфенди ничего не покупает и не продает, но он не пропустит ни одного торговца, чтобы не прицениться к его товару и не поторговаться с ним. Нередко спор кончается ссорой, а то и потасовкой. Аль-Антари-эфенди яростно размахивает руками и кричит, понося алчных торговцев, которые потеряли всякую совесть.
Никто в городе не думал, что аль-Антари-эфенди способен на дружеские чувства. Он жил одиноко и замкнуто, всегда был угрюм и неразговорчив. Даже смотритель станции, несмотря на свое высокое положение и преклонный возраст, не удостоился дружбы аль-Антари, который считал его человеком недобросовестным, пустым и скучным. Впрочем, такого же мнения он был и о других станционных служащих, сменявших один другого на посту начальника станции за пять лет пребывания аль-Антари-эфенди в аль-Мухасане.
Однажды на станцию был прислан новый смотритель — Хамис-эфенди, человек огромного роста, мрачный, с глазами, сверкающими, как у хищной птицы. И в нем аль-Антари не нашел ничего симпатичного. Более того, мрачный вид вновь прибывшего подавлял и пугал аль-Антари.
Минуло несколько дней, и по городу прошел слух, что жена нового смотрителя станции, суданка, необычайно красива, изящна, стройна и обладает тонким вкусом. Разговоры об этой женщине взволновали аль-Антари. Сначала он только прислушивался, потом стал сам заводить такие беседы. Стоило ему на минутку оставить работу и откинуться в кресле, как перед ним вставал образ жены Хамиса-эфенди, наполняя его душу волнующими мечтами.
