И вдруг как гаркнет:
— Рота, газы!
Братья сперва испугались, не поймут, что к чему, потом пригляделись — а у дедовой лузги, что он рядочками ставил, вроде хоботки сами собой отрастают. Подивились братья, поблагодарили деда и пошли ямных искать.
Долго ли, коротко ли они идут, вдруг горячий брат и говорит:
— Ещё камень женского роду знаю — пемза.
Спокойный брат только хотел рукой махнуть — как зашуршало под ним, загрохотало, и провалился он под землю, а вслед за ним и горячий. Вот им, стало быть, и пещера неизведанная, вот им и земля вся дырчатая, словно та пемза.
Сидят братья в пещере неизведанной, глядят в темень тёмную, минуту глядят, другую глядят — ничего разглядеть не могут. А фонариков-то нету с собой. Стали слушать.
Слушают, слушают, как вдруг — будто шаги невдалеке. Ну, братья — спелеологи опытные, знают, как в пещере кричать. Кричат: "Эва!" — поверье такое у спелеологов, будто женщина под землёй живёт, половина лица прекрасная, половина безобразная, Эвой звать. Коли прекрасную половину покажет — быть добру, а коли безобразную — быть беде.
Крикнули — а им из темноты и молвят:
— Сами вы Эва! Чего в прихожей сидите как бедные родственники?
Братья на голос отвечают:
— Ты кто? Покажись.
Голос им:
— Прежде сами покажитесь. Где фонари ваши?
— Дак не взяли, не собирались мы сюда спускаться, — братья отвечают.
Тут свет неяркий им из-за спины. Оборачиваются и видят: стоит мужичок небольшой, им, должно быть, по пояс, борода длиннющая, сам румяный, в красной шапочке, в руке фонарь.
Тот брат, что поспокойнее, у мужичка и спрашивает:
— Ты, что ли, гном… то есть ямный?
— Ну, я, — мужичок отвечает, — ямный, да.
Горячий брат спокойного в спину тырк, тырк — и говорит:
— Слушай, я ещё знаю. Потом скажу, не забуду.
Спокойный брат опять на него рукой махнул — и говорит ямному:
— Ну, коли мы у тебя, вроде, в гостях, так ты нас не корми, не пои, спать не клади, а можешь расспросить, о чём твоей милости угодно. А мы потом тебя.
— Отчего же не кормить, не поить? — ямный отвечает, — Мы, ямные, гостей любим, которые вежливые и без железяк с верёвками. У нас и кухня своя, и покурить что есть, а коли вы водку принесли, так сменяем вам на драгоценные каменья. Тут место такое, верхние мужики к нам сюда с водкой частенько наведываются, торг идёт круглый год, и цены твёрдые.
Братья ямному отвечают:
— Мы спортсмены, мы не курим и водку с собой не носим, уж не обессудь.
И повёл ямный братьев по пещере вниз, ямной кухней потчевать. Ведёт — да жалеет, что водки у них нету.
Приводит ямный братьев в большой зал, на каменные стулья сажает, каменный стол накрывает. И питьё, и еда — всё какое-то братьям непонятное.
Попробовали братья из одной плошки, попробовали из другой — да и спрашивают ямного:
— Из чего ж еда ваша ямная готовится?
Отвечает им ямный:
— У нас под землёй не так, как у вас, у верхних. Сверху от вас к нам козявки залетают, их мыши летучие ловят да съедают, а на помёте мышином грибы растут всякие да разные. Простой народ у нас грибами питается, кто побогаче — тоже грибами, а кто всем подземельем правит — тоже грибами да ещё по праздникам мышами летучими, но только чуть-чуть. И так у нас от веку водилось, что искали мы, где грибы растут, находили да брали лет, пожалуй, пять, а потом новое место искали. А искать нам всегда легко, потому что видим сквозь камень, где какая пещера.
— Как это вы так видите? — братья спрашивают.
— А просто, — ямный отвечает, — вот по-вашему, по-верхнему, что прозрачнее, вода или воздух?
— Воздух, — братья говорят.
— Однакож когда в воде пузырёк из воздуха, вы его сразу через воду видите, а того сами у себя не спрашиваете, отчего больше прозрачное в меньше прозрачном само непрозрачным становится. Так и мы: чуть в камне какой пузырёк, мы его через камень видим издалека, только грибы не видим, на грибы у ямных чутьё, и то не у всех.
— Хорошо сказываешь, — братья говорят.
Отвечает им ямный:
— Я на то и посажен тут, чтобы верхним про ямную жизнь рассказывать да у них про верхнюю жизнь расспрашивать. Вот как всё выспрошу, так, может, и пущу вас дальше.
Горячий брат говорит ямному:
— Сытная у вас еда, а куда нам по нужде отойти?
— А вон, за колонну, — ямный отвечает.
Отошли братья за колонну, горячий и говорит спокойному:
— Я тебе про то, что подумал, сказать хочу. А подумал я про нефть. Она по-немецки петроль, а петроль по-гречески каменное масло. Вот, стало быть, нефть и есть всех камней мать, она и есть Парниковая Камень. Я так думаю.
Спокойный отвечает:
— Шахтёра ты наслушался. А бабы в посёлке говорили, он у них сумасшедший. Да и не камней мать, он говорил, а всего угля. Не то думаешь.
Горячий спокойному говорит:
— Семь раз не то подумаешь, а на восьмой, глядишь, и правду поймёшь. Я ж не честное слово тебе даю, мы с тобой вроде совет держим.
Спокойный ему:
— Совет держат, когда что делать решают, а ты решаешь, каков Парниковый Камень.
Горячий спокойному:
— Так ведь пока мы то не решим, и делать нам нечего.
Возвращаются братья к ямному, а он у них и спрашивает:
— А что, верхние люди, не встречался ли вам старый спелеолог, что из мяса овец мастерит?
— Видели недавно, — братья соглашаются.
— А не встречался ли вам старый шахтёр, что из шпал деревья делает? — ямный опять спрашивает.
— И такого видели, — братья отвечают.
— А не встречался ли вам старый горняк, что из шелухи войско собирает? — ямный снова спрашивает.
— И такого видели, он-то нас к вам и послал, — братья говорят.
Опечалился ямный и говорит братьям:
— Коли всех троих видели, быть беде. Вы её ещё не накликали, позже накликаете. У меня того не спрашивайте, что у них выведывали, вашу беду на себя брать не хочу. И о чём за колонной говорили, теперь молчите, в таких делах надобно молчать да глазами смотреть. Подождите только чуток, решу, как теперь с вами быть да что делать.
Сказал, камешек круглый с пола подобрал, нацарапал на нём что-то, отошёл да в дырку какую-то его кинул. Камешек — бульк! — и как не бывало.
Братья спрашивают:
— А что это за камешек ты в дырку кинул?
— Про это скажу, — ямный отвечает, — Есть у нас под землёй дырки, а в них лава горячая. Бросишь туда камешек — он исчезает, да прежде волну даёт, и волна та через самое земное сердце волнуется, на том краю земли камешком отзывается, а камешек родится тот же самый, что и был, со всеми царапинками. Мы так на тот край земли послания пересылаем.
Тут из дырки той самой — бульк! — и камешек круглый вылетает. Ямный его подобрал, разглядел да говорит братьям:
— Не стану вас у себя держать, через это мне ваша беда будет. А только и в несчастье просто так не брошу. Примут вас в гости мои друзья на Огненной Земле. Прыгайте в дырку. Волной через самое сердце земли пройдёте, такие же самые на Огненной Земле окажетесь. Только у них в гостях тоже ничего такого не говорите, что у тех троих выведывали.
Встали братья над дыркой, а прыгать боязно — лава горячая внизу так и клокочет. Стояли, стояли, а ямный их возьми да подтолкни в спину.
Не успели братья глаза от страха закрыть, как очутились в другой пещере. Кругом ямные стоят и говорят:
— Добро пожаловать, гости дорогие. Живите у нас, только не делайте того, чего вам на том краю велели не делать. Верхний мир над нами хорош, Огненной Землёй зовётся — торф на горах да лёд до самого моря, пингвин да попугай на одном камне сидят, а весь огонь тут у нас.
И зажили братья у ямных, что под Огненной Землёй.
Неделю живут, другую живут. Ямные их по пещерам своим поводили, про грибы рассказали, стали учить, как пещеру сквозь камень разглядеть, да того братья не поняли — ямным отродясь дано, а другому чтобы понять, надо вроде как заново родиться. Можно, да сложно.
И вот однажды зовёт к себе братьев правитель всех огнеземельских ямных и говорит им:
— Долго вы у нас живёте, верхние люди, даром грибы едите. У вас самих же и сказывают: лишний рот как пуля в спину. Сослужите мне службу, а я вас за это награжу, любых самоцветов дам, каких ни пожелаете. А не сослужите — отправлю вас туда, откуда пришли, будете там свои грибы кушать, а наши нам останутся, да ещё за две недели будете нам должны. А уж долги мы взыскать завсегда сумеем.
— А чего ж не сослужить-то? — братья отвечают.
— Ну так слушайте, в чём служба ваша будет, — правитель им говорит, — Живёт где-то на Огненной Земле последняя змея. Всех змей ямные повывели, даже и у верхних спроси — едва вспомнят, чтобы змеи тут были, а эта схоронилась от нас и носу не кажет. Примета у неё такая: змеи тепло любят, а эта одна осталась, потому тепло сама из себя производит. Вы её найдите, как найдёте — убейте, зубы ядовитые вырвите и мне принесите. Только верхним мужикам об этом не сказывайте, а то будет вам беда.
