Слева – открытая дверь в столовую. Там идеальный порядок.
– Есть здесь кто-нибудь?
Вернулась по коридору мимо лестницы к спальням. Отрыла дверь в одну – разобранная, мятая постель, у шкафа, на полу – открытый чемодан с клубком одежды внутри. На тумбочке – стакан, гигиеническая помада, мелочь, ключи, мятые чеки и визитка из ресторана.
Спустилась вниз.
– Никого.
– Что же делать? Может, они забыли, что мы должны приехать?
– Скорее всего...
– Черт, скоро вечер – не спать же нам в нестираном белье?
Мы вернулись в магазин, где брали ключи, но там хозяин на ломаном английском объяснил, что он ничего не знает... Его только попросили передать ключи. С наступлением вечера становилось холодно – пришлось идти к чемоданам, за теплыми вещами.
– Давай позвоним хозяину во Францию – пусть сам в этом разбирается...
Я достала из сумки телефон, но он разрядился и вовсе не включался. В нашей комнате городского телефона не было. – Наверху, в спальне на тумбочке, есть телефон – давай позвоним оттуда, в конце концов, это их вина...
– Неудобно... Там чьи-то вещи... Как воры...
– Во-ы – эшо кошо-ые чу-шое бе-уут. – Я почему-то не к месту начала чистить зубы электрической щеткой «Braun». Это всегда помогало мне сфокусироваться.
Подруга давно считала, что у меня сдвиг по поводу зубов, поэтому не стала это комментировать, а просто закатила глаза.
Сейчас мы поднялись туда вместе. Телефон в спальне был отключен.
– Может, здесь есть чистое белье?
Я прошла через спальню, открыла дверь, на которой висела небольшая плакетка с рельефом, изображавшим толстого, в перетяжках амура, и попала в ванную комнату. Там ужасно пахло, было душно, громко капало из крана, я завернула плотнее золотой барашек, но звук не прекратился – капало явно где-то справа. Я повернулась, откинула тяжелую занавеску, и сердце мое чуть было не выпрыгнуло через открытый рот. Перехватило горло и защекотало небо.
В мраморной ванне под водой лежал надутый человек, а справа торчали над водой его серые ноги.
Я стояла и смотрела на абсолютно белые ногти на этих земляных ногах и не могла пошевелиться.
– Что это за вонища? Вряд ли здесь будет белье...
Моя подруга замолчала, увидев мое лицо. Подошла и посмотрела в ванну.
У меня онемели ладони, так бывает, например, когда я смотрю с высоты. Сухо, щекотно и невозможно разогнуть пальцы.
У человека на надутом лице глаза были открыты, даже вытаращены... Большие такие мутные глаза, – и от этого стало понятно, что человек мертв и уже давно под водой.
Мы обе стояли и боялись пошевелиться. В абсолютной тишине капало, и по воде расходились круги, шевеля серого надувного человека.
Я наконец задышала. И тут громким криком взорвался телефон. Моя подруга очнулась и завизжала сдавленным утробным звуком... Так иногда орут младенцы и коты ранней весной.
Мы выскочили из ванной – телефон надрывался откуда-то из глубины чемодана, скатились вниз по лестнице, забежали в свою неубранную комнату и закрыли за собой дверь.
Подруга села на кровать и заревела. Почему-то мне стало неприятно на нее смотреть. Я подошла к окну. Там безмятежно дремали дворцы. Туда-сюда сновали моторные лодки и медленно проплывали гондолы. На полосатых столбах, торчащих из воды, сидели толстые чайки. Волны лениво бились о каменные стены. На смену дню приходили сумерки. Я открыла окно. Где-то далеко звенели колокола и играл аккордеон. Один за другим включались уличные фонари. Туристы, выходя на небольшие набережные, осматривали противоположный берег. На соседних мостках целовалась молодая пара. А в квартире над нами в ванне плавал труп, и все было совсем непонятно.
– Нужно позвонить в полицию. – Я всегда первой нарушаю паузы.
– Да.
– Господи, ну почему именно мы?
– Потому что нельзя соваться в чужие квартиры... – Подруга вытерла нос.
– Я хотела просто найти телефон...
– А нашла...
– А нашла труп.
Мы вышли на улицу и уже подходили к остерии, когда подруга дернула меня с силой за рукав.
– Знаешь...
– Что?
– Давай не пойдем.
– То есть?
– Ну не будем звонить в полицию...
– Что с тобой?
– Ничего! Ты чего, не понимаешь... Если сейчас этим займется полиция, мы остаток нашего путешествия проведем в участке... Это-то понятно? Нас будут допрашивать, а спать мы будем на цементном полу...
От этого стало холодно, и я поплотнее замоталась в шарф. Спать на цементном полу не хотелось.
– Но мы затопчем все следы для следствия.
– Ты рассчитываешь еще раз там побывать?
– Не-ет, – она замотала головой.
– А по поводу следов – ты права. Нужно идти туда и стереть все наши отпечатки. Пусть его найдет уборщица или хозяин квартиры. Это будет более натурально.
– Это нехорошо.
– Что?
– Не заявить...
– А как ты объяснишь, что ты делала в чужой квартире?
– Расскажу, как все было...
– Ага, а они тут же поверят. Как ты не понимаешь, что мы единственная зацепка, которая есть у следствия. Я тут смотрела серию документальных фильмов про американские тюрьмы... Знаешь, сколько невиновных там отсидело?.. И какое количество оправдали через десятки лет после казни? А помнишь...
Через полчаса мы уже терли ручки зловещей квартиры ватными тампонами, смоченными дорогим тоником для лица, который я купила в аэропорту в «duty free».
– Хороший тоник! – Моя подруга опрокинула бутылку на следующий тампон.
– Да.
– И запах приятный...
– Приятный... Я за него сорок семь фунтов отдала.
– Я люблю «Shiseido»...
– Если бы я знала, что им буду протирать!
Я засмеялась, подруга за мной – глядя на нас, можно было подумать, что подружки весело проводят выходные.
– Теперь идем искать гостиницу.
– Жалко, депозит здесь не вернут...
– Не вернут...
– И в гостиницу нам нельзя.
– Что значит – нельзя? Ты что, собираешься жить с покойником?
– А ты нет?
– Нет!
– Думаешь, что когда его найдут, а потом разнюхают, что сюда приезжали две особы... Заплатили депозит и сбежали, никому ничего не сообщив, оставив за собой только утопленника... Устанешь объяснять, что мы вдруг передумали и решили жить в гостинице, просто так, без особых на это причин. Нет... Нам нужно здесь жить, как ни в чем не бывало, будто мы в этой квартире наверху никогда не были...
– Я не смогу...
– Тогда идем в полицию. Спать на цементном полу...
– А может, он того...
– Что... Того?
– Жив...
– Жив?
– Ну да... А мы даже не попытались его спасти...
– Он же серого цвета... Ты чего?
– А может, у него просто такой нездоровый цвет лица... А мы даже не попытались оказать ему первую помощь...
– Ну да... Только искусственное дыхание – рот в рот – ему, чур, будешь делать ты... Договорились?
Она замолчала и будто стала на размер меньше.
– Почему он просто не прыгнул в канал... Освободил бы всех от этой ужасной необходимости...
– Если бы все, кто хочет убить себя, думали об эстетической стороне вопроса – вряд ли они в конце концов на это пошли... Смерть в целом штука совсем не эстетичная...
– А почему ты решила, что это суицид?
– А что?
– Мне кажется, он спокойно принимал ванну, а его просто кто-то с силой дернул за ноги, и он захлебнулся...
– Дернул за ноги?
– Ну да.
– Как это?
– Я читала, что если человека, лежащего в ванне, внезапно дернуть за ноги так, чтобы голова его оказалась под водой, он от неожиданности начинает хватать ртом воздух, и легкие его мгновенно заполняются водой...
– Так ты что думаешь – его убили? – спросила подруга шепотом.
– Конечно... Видела там, на столике в гостиной, два бокала из-под вина?
– Да ты что...
– Да.
– Ужас.
– Но самое ужасное не это...
– А что?
– А то, что убийца может сейчас находиться в этом доме...
У подруги постепенно расширились глаза, будто раздвинулись лепестки диафрагмы в объективе.
– Что же нам теперь делать?
– Думать...
– Думать?
Тут заорал входной звонок, и мое сердце опять рвануло со своего обычного места вверх. Там оно застряло и колотилось бешеной белкой.
Подруга сидела напротив с вытаращенными глазами, крепко зажав рукой рот.
– Это... Полиция. – Я глотала, проталкивая сердце на место.
– Мама! – Через ее пальцы это прозвучало: «Мы-мы...» Зазвонили опять, и я, набрав в легкие воздуха, решила не поддаваться ни на какие провокации полицейских, прошла по гулкому холлу и решительно распахнула дверь.
В дверях стоял высокий итальянец с бутылкой «проссеко» в одной руке и связкой ключей в другой. У него были крупные руки, смешливые глаза и ярко очерченный рот.
– Мениа имя Лоренцо...
– ...
– Лоренцо Бернатти.
Я молча протянула ему руку – он подхватил ее и поцеловал.
– Мне сказали ваши проблемы, там в магазин, – и я вам помочь. Я имею остерию «Ал Бакарето». – И как доказательство он опять покрутил ключами. – У вас тут небольшой недоразумение, – я готов помогать.
Он вошел внутрь.
– Вы согласен?
