Референт-расстрига
Михалыч работал референтом у Горбачева. Любимым референтом. Михалыч был запойным и сам прекрасно это знал. Распорядок его жизни был священен и непоколебим. Год Михалыч работал на благо отечества и рост личного благосостояния. Затем брал отпуск и уезжал на дачу. Там он залезал в подпол и месяц пил. По-черному. Я поинтересовался, откуда пошла такая мода — квасить в темном подвале. Оказалось, Михалыч в молодости работал в Прибалтике, а там именно так и пьют, чтобы никто не видел и не слышал. Через месяц референта вытаскивали под руки из подвала, прокапывали, и я подвергал его воздействию 25-го кадра. Опять целый год Михалыч вгрызался в работу, с теплотой вспоминая душный и вонючий подпол. Я неоднократно объяснял Михалычу, что до первой рюмки он здоровый, здравомыслящий человек. Но стоит капли дешевой энергии попасть в организм лучшего референта, он сразу превратится в худшего. Михалыч кивал головой, у него было три высших образования, и он все схватывал на лету, но и на старуху бывает проруха. Срок кодировки истек, и Михалыч стал подумывать о любимой даче. Оставалось совсем немного: встреча в Кремле с первыми государственными лицами, краткий брифинг, а потом и полуподвальный отдых. В ночь перед ответственной встречей Михалыча вдруг сразила бессонница, он ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть. И тут его посетила спасительная мыслишка: влить тридцать грамм коньячку в чай, выпить и спокойно уснуть. Сказано — сделано. И действительно, Михалыч уснул как младенец. Наутро, садясь в служебную машину, референт попросил водителя — тормознуть у палатки и взять ему бутылочку пивка. Водила сразу все понял и предложил встречный вариант: Михалыч обходится квасом, идет и решает свои служебные дела. А на выходе его уже ждет машина с ящиком пива и двумя ящиками водки, и пусть он тогда хоть «ужрется» по дороге на дачу. Но перед встречей размяться пивком — подписать себе смертный приговор, все увидят нетрезвую походку, почувствуют запах спиртного, услышат смазанную речь и сделают соответствующие выводы. Михалыч стал горячо возражать, что он зажует запах спиртного, лихо спрячется за спины сотоварищей и вообще всех перехитрит. Водитель не поверил, дошло до драки, но референт все-таки выбрался из машины и принял бутылку пива на грудь перед брифингом. В Кремле добавил еще парочку. В результате был изобличен, подвергнут справедливой критике и с позором выгнан из референтов. Потом он сидел передо мной и плакал. Смотреть на плачущих мужчин — невеликое удовольствие, а Михалыча к тому же было по-настоящему жалко. Теперь он не пил, но его карьера была разрушена окончательно и бесповоротно. Никогда он не сможет подняться до прежних высот. Никогда. И Михалыч, и я прекрасно это понимали.
— Но ведь я принял тридцать грамм коньяка исключительно в снотворных целях, — стонал экс-референт.
— Согласен.
— У меня не было никакой тяги, — хватался за повинную головушку Михалыч.
— Согласен, — резюмировал я, — первые тридцать капель были использованы исключительно в релаксационных и снотворных целях, но именно они запустили механизм дешевой энергии. Кстати, можно было и коньяк не пить, достаточно накапать себе несколько капель корвалола или другой спиртосодержащей жидкости, так называемой настойки, и результат был бы тот же. После того как механизм запущен, организм требует продолжения банкета любой ценой, и тогда сознание идет на поводу, как глупый щенок: «Да я самый хитрый, да никто не заметит, да все обойдется». Увы, иногда не обходится.
Пьем мы для запаха, дури у нас и так хватает
А этот дяденька поступил после сорокадневного запоя. Ликом черен и прекрасен. События развивались следующим образом: у них с женой намечалась серебряная свадьба, был составлен список дорогих гостей, и под это дело закуплены продукты и два ящика водки. В последний момент список гостей вызвал непримиримые противоречия у супругов. Кого хотел видеть счастливый жених, на дух не переносила капризная невеста, и наоборот. Серебряная свадьба разваливалась на глазах. Невеста хлестнула жениха кухонным полотенцем по бесстыжим зенкам и укатила на дачу. Оскорбленный в лучших чувствах жених воскликнул: «Ах, так!» И принялся уничтожать зеленого змия в количестве сорока литровых бутылок водки. Он закрыл все окна и двери, чтобы не выброситься с пятого этажа по причине «проклятых баб». Норма у него была литр водяры в день. За окном надрывалась тридцатиградусная июльская жара, а мужик сидел в семейных трусах на табурете, пил водку, потел и плакал. Ему до слез было себя жалко, но врожденная гордость не позволяла останавливаться на полпути. И только выпив все два ящика, он пошел сдаваться врачам. С женой, кстати, они тут же помирились, а сколько он оставил здоровья в своей душной квартире, знает только его лечащий врач да ЭКГ.
Давай за них, давай за нас, давай за доблестный спецназ
А вот история спецназовца. Его под конвоем привели жена и теща, а он с порога устроил скандал, категорически отказываясь от лечения. Я и не настаивал, кабак — дело добровольное. Через три дня тот же пациент притащился на костылях и с жаром умолял «кодирнуть его на всю оставшуюся жизнь». Дело было так: выйдя от меня, компания разделилась по интересам. Жена с тещей поехали домой, а бывший десантник устремился к проверенным армейским дружкам, чтобы отметить счастливое избавление от трезвости. Друзей всего собралось четверо, в связи с чем пришлось взять восемь бутылок водки. Не так уж много для молодых, растущих организмов. На закуску приготовили холостяцкий салатик (крабовые палочки с кукурузой из банки). Потом еще сходили в магазин, конечно, за водкой. Неужели на еду тратиться? Потом еще сходили за водкой, потом еще… Спецназовец пришел в себя на больничной койке с переломанными ногами. По крупицам, выуживая из памяти события вчерашнего вечера, он так и не смог вспомнить, чем закончилась попойка бравых ребят. Один из четверки хмельных мушкетеров все-таки припомнил, что они решили прыгать в заданный квадрат. Квартира находилась на третьем этаже, а парашюты им были уже ни к чему. Трое получили переломы конечностей, а один и вовсе повредил позвоночник и мог остаться на всю жизнь в инвалидном кресле. Спецназовец был на грани нервного срыва, по сути, он был виноват во всем случившемся. И только повторял: «Если бы я тогда кодирнулся, если бы я…»
Пусть тебе приснится Пальма-де-Мальорка
А как не вспомнить жертву корпоративного отдыха? Старый мой знакомец Сергеич собрался вместе со своей фирмой оттянуться на Мальорке. Пришел и слезно просил его раскодировать, не желая отрываться от коллектива. От резонных сомнений в возможности дозированного употребления отмахнулся, как от назойливой мухи. Хозяин — барин. Употреблять отдыхающие, как водится, начали еще в самолете, продолжили в номере, потом на пляже. Кстати, это был первый и последний день, когда он видел море. На следующий день его сосед проснулся оттого, что наш герой, пыхтя и отдуваясь, затащил в номер ящик рома из ближайшего супермаркета. Увы, на следующие две недели Сергеич был потерян для общества. Он не загорал, не купался, не участвовал в корпоративных посиделках и пляжном кобеляже, в общем, не занимался всякой ерундой. Он настойчиво и неуклонно уничтожал напиток пиратов, пел протяжные русские песни и обличал с балкона островные нравы. Сосед быстро смылся в другой номер, оставив баламута в гордом одиночестве. Прислуга тоже зря не мозолила глаза, справедливо опасаясь непредсказуемого русского. Через две недели отдыха в самолет его заносили на одеяле, потому что там, на Мальорке, почему-то не оказалось службы по выведению из запоев. Через неделю, выйдя из московской наркологической клиники, герой корпоративного отдыха узнал, что уволен из доблестных рядов родного холдинга, а все его выходное пособие ушло на покрытие пьяных художеств.
Хотите про губернаторов? Пожалуйста. Губернатор одного нехилого края настаивал на встрече в пять часов утра. Я пытался его образумить, намекая, что и в восемь он пройдет незамеченным. Государственный муж остался непреклонен, пришлось заночевать в кабинете. Губернатор со слезами на глазах стал живописать муки похмелья, терзающие его при решении государственных дел. Увы, губернаторы, оказывается, ничем не отличаются от простых смертных, и, отвечая на вопросы электората, ставя судьбоносные задачи перед областью и распекая нерадивых подчиненных, крупный чиновник мечтал только об одном — опохмелиться. Под любым предлогом выскакивал в закуток и прямо из горла глушил коллекционный коньяк. И так через каждые полчаса. А когда приехала иностранная делегация и они устроили чинное чаепитие, блюдце так предательски задрожало в руках главы огромного округа, что он был вынужден поставить чашку на стол и сделать вид, что чай ему ни к чему. Губернатор, понимаешь, эка невидаль. У нас президент из самолета выйти не мог, и то ничего.
