Правда, сатирический роман Моравиа не отличался особой глубиной. Автор сознательно придал ему форму мелодраматического детектива. Но все равно это был смелый жест. И он не остался без последствий. «Маскарад» был немедленно изъят и запрещен, а Альберто Моравиа изгнан из литературы. Впредь писателю было категорически запрещено печататься под этим псевдонимом.
Альберто Моравиа снова появился в итальянской литературе в июле 1943 года. Сразу же после падения Муссолини Моравиа публикует на страницах редактируемой Коррадо Альваро газеты «Пополо ди Рома» несколько острых антифашистских памфлетов. Один из них назывался «Эпидемия» и отличался почти свифтовским сарказмом. Когда через некоторое время в Рим вместе с гитлеровскими войсками вернулись чернорубашечники, Моравиа пришлось бежать. Его имя значилось в списке лиц, подлежащих немедленному аресту.
В течение девяти месяцев Альберто Моравиа скрывался в горах близ Фонди. Он жил среди крестьян Чочарии, разделяя их ожидания и надежды. Его антифашизм стал глубже, а горизонт шире. Героиня романа «Чочара» (1957) скажет: «Больше всего я ждала одного — освобождения, потому что свобода не только прекрасна, но и справедлива, если все люди становятся в равной мере свободными. И я вдруг поняла, что жизнь людей, которые ждут и надеются на освобождение, полна более глубокого смысла, чем жизнь тех, кто ничего не ждет и ни на что не надеется. Идя от своего личного и мелкого к общему и большому, я стала думать, что то же самое можно сказать о людях, ожидавших более важных событий, как, например, второго пришествия Христа на землю или установления справедливости для бедняков».
В данном случае за спиной бывшей крестьянки из Чочарии явно стоит автор. В 1944 году, едва вернувшись в освобожденный от гитлеровцев Рим, Альберто Моравиа издал книжку с характерным заглавием «Надежда, или Христианство и коммунизм». В ней утверждалось, что, после того как христианство полностью изжило себя и утратило всякий исторический смысл, один лишь марксизм способен дать людям ту надежду на лучшее будущее, без которой невозможны ни настоящая жизнь, ни настоящее искусство. Моравиа до сих пор иногда именует себя марксистом, но его понимание марксизма никогда не отличалось ясностью. Книжка получилась путаная, но искренняя. Журнал «Ринашита» откликнулся на нее доброжелательной рецензией, написанной Пальмиро Тольятти. В творчестве Альберто Моравиа начался новый и самый плодотворный период. В 1944 году он написал повесть «Агостино». Многие критики называли ее самым ярким произведением Моравиа. В 1947 вышла «Римлянка». Этот роман принес Моравиа мировую славу. Говорить о нем только как об авторе «Равнодушных» стало уже невозможным.
Роман Альберто Моравиа «Римлянка» несколько напоминает «Моль Флендерс» Дефо. Это тоже история проститутки, рассказанная ею самой. Рассказанная просто, иногда даже с трогательной наивностью и в то же время устрашающе деловито. Это история о том, как бедная, простая и необычайно красивая девушка Адриана не только превратилась в публичную женщину, но и стала относиться к проституции как к самой обычной профессии, способной обеспечить ей что-то вроде «приличного существования».
В юности у Адрианы были свои мечты, простые, несколько примитивные, но по-человечески понятные. Ей хотелось жить «нормальной жизнью», жить «так, как все». Она мечтала о хорошем муже и чистом уютном доме. Но жизнь и люди, которым верила Адриана, обманули ее. Первые жизненные уроки научили ее, что «жить, как все», совсем не значит жить так, как она мечтала. Однако это не озлобило Адриану и не вызвало у нее чувства протеста против той действительности, которая убила ее лучшие надежды. Она попыталась приноровиться к этой действительности и жить, никого не обвиняя. Жизнь кажется ей непереносимой, но в то же время она считает, «что никто ни в чем не виноват и что все произошло так, как и должно было произойти».
Образ главной героини романа «Римлянка» сложен и весьма противоречив. Польский писатель Мариан Брандыс в книге «Итальянские встречи» рассказывает, что в беседе с ним работница римской табачной фабрики Антония очень резко отозвалась об этом романе Моравиа: у нее создалось впечатление, будто Альберто Моравиа сознательно обрек свою героиню на гибель и отрезал ей все пути для возвращения к нормальной жизни. «Так нельзя писать, — сказала Брандысу Антония. — Разве Моравиа не знает, что «Союз итальянских женщин» подготовил ряд мероприятий для оказания помощи бывшим проституткам?»
Работница римской табачной фабрики и явно разделяющий ее мнение Мариан Брандыс во многом правы. Но они увидели лишь одну сторону романа Моравиа. От подобной односторонней и слишком прямолинейной оценки и «Римлянки», и всего творчества Альберто Моравиа очень хотелось бы предостеречь.
«Римлянка» меньше всего напоминает те социально-филантропиче-ские романы о проститутках и проституции, которые некогда наводняли литературу западноевропейского натурализма. В этом романе Моравиа не ставил своей целью обличение проституции как одной из язв современного общества, подлежащих, так сказать, терапевтическому лечению. Тема «Римлянки» шире. Трагичность судьбы Адрианы, с точки зрения Моравиа, состоит не в том, что она проститутка, а в том, что Адриана не может подняться над тем обществом, для которого нормальная и «нравственная» жизнь ничем не отличается от обычной проституции.
В изображении Моравиа Адриана — нормальный, «естественный человек». Альберто Моравиа больше всего любит писателей XVIII века, видимо, потому, что он тоже склонен питать некоторые, так сказать, просветительские иллюзии. Однако буржуазная действительность XX века сильно обкорнала идеалистические представления о «естественном» и «общечеловеческом». В представлении Моравиа естественно человеческое ограничивается областью самых простых чувств и ощущений. Главная героиня романа «Римлянка», бесспорно, и искреннее, и нравственно чище покупающих ее буржуа. Но, живя только в сфере пусть искренних, но примитивных чувств, она в своем стремлении к «нормальной жизни» не выходит за пределы чувственности. Уже одно это делает ее жизнь и неестественной, и ненормальной. И реалист Альберто Моравиа, как бы споря с Моравиа-моралистом, очень хорошо показывает это.
Автор «Римлянки» показывает также и другое. Адриана живет не на необитаемом острове и не в условной обстановке сюрреалистического рассказа. Она живет по хотя и неестественным, но вполне реальным законам того мира, в который ей хотелось бы войти. Неправильно видеть в Адриане только обычную девушку из народа. Героиня романа наделена писателем некоторыми хорошими и глубоко человеческими качествами, но в то же время она уже отравлена ядом мещанской психологии. И чем дальше, тем глубже этот яд проникает в ее сознание. Именно поэтому возвращение к подлинно нормальной жизни становится для Адрианы принципиально невозможным, В этом заложено глубокое осуждение не простой римской девушки, ставшей проституткой, а той буржуазной действительности, к которой стремится приспособиться Адриана и моральные законы которой она принимает. Отсюда очень двойственное отношение писателя — а также и читателя — к главной героине романа «Римлянка». Альберто Моравиа, подобно Адриане, тоже иногда склонен думать, что в окружающей его действительности все непереносимо. Но вряд ли можно сказать, что ему свойственна философия непротивления и приспособленчества, исповедуемая его героиней.
В «Римлянке» есть один очень характерный для Моравиа-романиста персонаж: буржуазный интеллигент Джакомо. Он бунтарь. Это Микеле из «Равнодушных», но оказавшийся в несколько иных жизненных обстоятельствах. Джакомо восстает против того мира, который засасывает Адриану. «Он был хорошо воспитан, — говорится о Джакомо в «Римлянке», — …образован, умен, тонок, серьезен. Но он презирал все эти качества лишь за то, что обязан был ими семье и той среде, в которой родился и вырос». На протяжении всего романа Джакомо не устает утверждать, что презирает и ненавидит людей. Однако, как замечает о Джакомо Адриана, «вопреки всем его разговорам о ненависти к людям, которая, я думаю, была вполне искренней, он в то же время, как это ни странно и ни противоречиво, с неукротимой энергией проповедовал и действовал во имя того, что он считал благом для человечества».
Это стремление приводит Джакомо в антифашистскую организацию. Однако Джакомо отнюдь не борец. Если Адриана живет только чувствами, то Джакомо живет в сфере абстрактных, не переходящих в действие идей. Поэтому, когда он попадает в фашистский застенок, ему начинает вдруг казаться, что все, во имя чего он готов был бороться, — «только слова» и что страдать ради одного звучания слов так же нелепо, как идти на смерть ради рева осла. Джакомо совершает предательство. А потом кончает самоубийством.
