ТРЕТИЙ. Вот одна из подробностей, о которых я говорил выше, относящаяся, собственно говоря, к началу первого из шестнадцати этапов. Сейчас я вас оставлю и вернусь где-нибудь между вторым и четвертым.
Третий шагнул сзади, но Август опять не смог увидеть его лица, когда тот, остановившись перед столом, спиной к Августу, стал закуривать. Двое в фартуках уселись на табуретах, где прежде сидели приставы, и тоже закурили. Облачко синеватого дыма поднялось над столом, и Август подумал: интересно, что они курят?
Еще один человек вошел в комнату, но с другой стороны стола, там, где должно было бы быть окно, если бы помещение не было подвальным. Среднего роста, с большим орлиным носом, рыжей щеточкой усов и огромным выпирающим подбородком (как у Щелкунчика - подумал Август). Он был в легком светло-сером костюме с застегнутой на крючки жилеткой и галстуком-бабочкой. В стремительном жесте, обращенном к троим курящим, он выбросил обе руки перед собой, словно приглашая их выслушать заранее приготовленные им аргументы, о которых и они должны были бы заранее знать или по крайней мере были бы готовы их выслушать.
Август не услышал слов. Со звериным хрипом Третий упал грудью на стол. В то же мгновение он увидел, как у сидевшего на табурете слева широкое лезвие кинжала вылезает сзади из шеи, чуть пониже затылочной ямки. Его тело стало медленно сползать на пол. Его товарищ справа успел вскочить с табурета и выхватить из-под фартука маленький пистолет. На его беду, человек в светло-сером костюме оказался левшой. Пистолет выпал из руки, проколотой тонким кинжалом, в то время как широкое лезвие другого кинжала плавно вошло под нижнее левое ребро.
Осторожно обходя лужи крови, человек подошел к Августу. "Добрый день,сказал он.- В принципе вы могли бы уже сейчас встать и пойти, поскольку я отключил всю аппаратуру. Но советую вам сначала выпить этой микстуры, я сам ее нередко употребляю при ломоте в костях. - Он протянул ему маленький пузырек с ярко-зеленой жидкостью.- Потом лучше спокойно посидеть минут пять, и тогда, пожалуй, двинемся". "Я вам бесконечно признателен за избавление меня от этих омерзительных садистов".- Август понимал, что несет несусветную чушь, но не мог придумать ничего более подходящего случаю. "Омерзительных садистов? Право же, я не решился бы выносить суждения о людях, которых вижу впервые в жизни. Да, согласен, в выражении их лиц есть некоторая омерзительность. Но опять же, стоит ли судить по внешним признакам о характере совершенно незнакомых нам людей? Что, впрочем, относится и к вам. Я ведь и вас вижу впервые".
Человек был необычайно вежлив. Осторожно поддерживая Августа за плечи, он вывел его в длинный коридор, в конце которого был лифт с тяжелыми железными дверцами и двойным засовом, наподобие грузового, какие обычно бывают в больницах и в больших магазинах. "Они на нем трупы поднимают?" поинтересовался Август. "Категорически исключено. Трупы захораниваются под полом. Сколь кратковременным не было мое пребывание в этом своеобразном помещении, я успел по расположению половиц заметить, что именно так это и делается. Да, чуть не забыл вам сказать! - Он помог Августу усесться в низкий спортивный автомобиль. - Пусть вас не беспокоят легкое головокружение и небольшая сонливость, обычно наступающие после принятия микстуры. Это вполне нормально. Я положил вам в карман пиджака еще две ампулы - на сегодняшний вечер и завтрашнее утро. Мы, насколько я понимаю, едем к загородному дому господина Вебстера. (Только теперь Август сообразил, что все это время человек говорил по-немецки.) Его я немного знаю. Удивительно приятный человек. Позвольте вам подложить подушку, вы, я вижу, засыпаете".
Он проснулся, когда машина остановилась у входа в вебстеровский сад. "Не думаю, что мое знакомство с господином Вебстером может служить разумным основанием для навязывания ему встречи со мной.- Человек мягко улыбнулся.Рад, что случай подарил мне возможность обязать вас столь незначительной услугой".
Он тихо пошел к дому. Солнце только начало заходить, и он уже готовился принести извинения Александре и Вебстеру за долгое отсутствие, когда увидел приколотую к дверям записку от Вебстера: тот должен был срочно уехать и не вернется раньше одиннадцати. И другую, на столике у кровати, от Александры: "Я уехала к Сергею и больше сюда, то есть к тебе, не вернусь. Я всегда буду только с ним".
Конечно, я не буду легкомысленно
утверждать, что Микеланджело
жил в двадцатом веке, и не помещу
Платона к зулусам, но...
Михаил Кузмин
Глава девятая. ВТОРОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ
Он проспал шестнадцать часов. Вчерашний день напоминал о себе огромной ссадиной на лбу (накануне он промыл ее фурацилином и залепил пластырем), легким покалыванием в паху и небольшой болью при мочеиспускании. Но главным аргументом в пользу реальности случившегося оставалась записка Александры. "Когда женщина говорит, что любит тебя больше всего на свете и будет любить до смерти,- любил повторять его старый друг, хаустонский поэт Джоэль Лефану,- то ты еще можешь сомневаться, во сне ли это или наяву. Но если она посылает тебя куда подальше, то знай: это - сама действительность".
Вебстер находился в состоянии крайнего возбуждения. Вчера его вызвали посмотреть последние находки: наконечники для стрел совершенно необычной формы и не известной здесь технологии изготовления. Он сейчас опять туда едет.
"Дорогой мой, умоляю меня извинить, но это просто необходимо. Безусловно, я нарушаю ваши планы, но что поделать? Очень рекомендую пока осмотреть еще не известные вам места в Городе. Что там у вас на лбу? Ну конечно, не заметили низкой потолочной балки в конце винтовой лестницы! Сколько моих гостей разбивали о нее лбы! Александра - у Сергея. Ему, кажется, лучше. Еще раз прошу меня простить. Буду к вечеру".
Он выпил последнюю дозу микстуры, полежал полчаса, сделал себе гигантский омлет с красным перцем и копченой говядиной и лег на диван с чашкой кофе. Разумеется, он - жертва всемирного (или всегородского) жидомасонского заговора, сам же и жидомасон. Август долго смеялся глупой шутке. Голова не работала: последствие слишком плотного завтрака, чрезмерно долгого сна или просто задержанный рефлекс на удар каблуком. Ведь не каждый день тебя бьют. Уж если придерживаться строго биографических данных, так, пожалуй, до вчерашнего дня его вообще ни разу в жизни не били. Да и женщину он ни разу так скоро не терял. Но почему именно вчера? Не оттого ли, что в машине, по дороге из госпиталя, вспомнив потерянную при прощании с Сергеем мысль, он не сказал о ней Александре, решив, что это может подождать. Мысль была: Сергей сейчас не умрет. В ее истинности не могло быть никаких сомнений. Она же, испугавшись, что он умрет, уехала к нему, не дождавшись, пока Август вернется со своей как потом оказалось - несколько затянувшейся прогулки. Нет! Слишком ясно и правильно. Но была и другая мысль. Когда тот дегенерат, Третий, излагал свою концепцию пытки, а он корчился на полу от боли, у него возникло ощущение СТРАННОСТИ, которое не оставляло его до момента, когда ему пустили ток в печень. Потом оно вернулось в машине, но он почти сразу заснул. Странности ЧЕГО? Не ситуации самой по себе - и не такое случается. Странным было то, что делало ситуацию фантастической и одновременно идиотской В ЕГО ГЛАЗАХ, но никак не в глазах остальных действующих лиц, а именно - странность ИХ ОТНОШЕНИЯ К НЕМУ. Тогда, из-за боли и страха, он не мог разобраться в своих ощущениях. Сейчас он снова слышит голос Третьего, отвечающего на вопрос: распространяется ли юрисдикция тайного суда на иностранцев? - "Ни в коем случае". Так кто же прав, Вебстер, считающий его чужим из чужих и за то его и пригласивший, или Третий?
Теперь он не даст себе себя одурачить. Август вызвал такси. Сначала - в "Таверну". Потом - но это совсем неподалеку - в городской дом Вебстера. От него - к Сергею. Нет, лучше начать с Сергея.
Тот спал. Александра сидела, подобрав ноги, на постели и читала "Волшебную гору". Сергею гораздо лучше. Она возьмет его к себе, выйдет за него замуж. Август будет приходить к ним обедать по вторникам и субботам. Потом, когда она закончит здесь свою работу по археологической статистике, они уедут к ней в Швейцарию. Августу лучше поехать с ними. И так - навсегда.
Он взял у нее из рук книгу и сказал, что когда-то, в юности, перечитывал ее, ожидая, пока любимая девушка вернется с работы. Он обещал ей прочесть всю книгу вслух, от начала до конца, но не выполнил обещания, она умерла. "Та, которую ты отбил у Сергея?" "Это она к нему прибилась, а не он ее отбил.Сергей протер глаза и теперь сидел, положив голову на плечо Александры.Подумай, мой мальчик, не была ли ее непреклонная пассивность сродни непреклонной независимости? Виктория не зависела ни от чего. Ни от таланта, ни от партнера, ни от своей воли".- "Тебе с ней было лучше, чем со мной?" - "Не помню. У тебя с ней одна общая черта: она тоже не боялась говорить пошлости. А мы с Августом из кожи лезем, только бы не сказать, как другие". "Подтвердить СВОЕ прошлое, не смешаться с чужим? - спросил Август, подымаясь.- Здесь, конечно, не курят?" "Здесь все делают.- Александра встала, чтобы принести пепельницу.- Даже коньяк есть в шкафчике слева от тебя. Там же и стаканы. Мне не наливай, пожалуйста. Мне так хорошо, как еще ни разу не было. Я тебя не спрашиваю, мой дорогой, откуда у тебя эта нашлепка... Подожди, я перемою стаканы - к ним вечность никто не прикасался". "Да-а, мой мальчик,- раздумчиво произнес Сергей,- не в этом ли твоя философия? Для тебя ДРУГОЙ - не источник самопознания, не зеркало твоей души, а просто ЧУЖОЙ. Ты никогда не увидишь в нем себя. С этим, я думаю, уже поздно что-нибудь делать". "Не надо ему ничего ни с чем делать.- Александра поставила на столик стаканы.- Уже три часа. С Августом, по-моему, никогда ничего не случается, а если что и случилось, то раз в жизни и не повторится. Постой, почему ты такой белый? Смотри, Сергей, что с ним? Не закуривай, я сейчас тебе сама налью!"
