Образ мне понравился. Я пошла налить еще чаю и тихонько выбросила на кухне огрызок кальмара. Когда вернулась, Капа продолжил свои «рассуждансы»:
– Если сегодня антикремлевская сила где-нибудь и может возникнуть, то только в самом Кремле – все рычаги власти сосредоточены именно там. Без реальной власти нет смысла создавать оппозицию.
– Неужели в администрации президента?!
– Вполне. Чтобы быть ближе к телу. Но тут нужна гениальная конспирация. – Капышинский задумчиво почесал профессорскую бородку – Тайная оппозиция, тайное сообщество... я давно это чувствую. Что-то вроде масонской ложи, а, может, она и есть.
– Капа, ты бредишь.
– Нет, послушай, – с энтузиазмом заспорил он, и в его уверенности был оттенок шизофрении, – масонские ложи никто не отменял, они по-прежнему существуют, и они по-прежнему глубоко секретны.
– Масоны... – пробормотала Вася. – Это же оккультная секта? Мистика?
– Масоны, – торжественно сообщил Капа, – это всемирное тайное общество, замешенное на мистике и политике. В средние века объединяло строителей и архитекторов. Потом обросло идеологией, позаимствовало кое-какие идеи у буддизма, восточных философов, греческих космогонистов. Так что от строителей сохранились только символы – молоток и кирка. Масоны всегда были мастерами политических интриг, в начале двадцатого века масонская ложа сплошь состояла из политиков и финансистов. Половина первого состава русской Государственной Думы числилась в масонской ложе! И сегодня ложа прекрасно может заседать в Кремле.
– Даже если масоны не вымерли, зачем им действовать против Кремля?
– Хм, – сказал Капышинский. Было очевидно, что он импровизирует на ходу – Во-первых... если я не ошибаюсь... масоны считают, что власть должна следовать библейскому принципу: «Больший из вас, да будет всем вам раб и всем вам слуга». Надо ли доказывать, что Кремль этого принципа в расчет не берет? Возможно, им за державу обидно... Во-вторых, есть Стабфонд – сладкий приз, от которого можно урвать кусок. Понимаете, настойчиво ходят слухи, что за Стабфондом пытаются установить контроль, но никто, вплоть до замминистра Минэкономразвития, не захотел мне намекнуть, кто именно пытается. Все делают туманные лица.
– Сам Минэкономразвития и пытается.
– Не исключено. Но я думал об этом, кое-что почитал, навел справки и уверен, что где-то тут прячутся масоны, – мечтательно заметил Капышинский, – и я бы на их месте обязательно выставил своего кандидата в президенты. Тайного.
Васькин эмалевый румянец слегка побледнел, но безмятежная улыбка не дрогнула. Не умеешь сохранять лицо в любой ситуации – не занимайся политконсалтингом.
– Кстати, – опомнился Капа, – к чему все эти наводящие вопросы?
Пришлось соврать, что я пишу аналитический материал для московского политического еженедельника, тогда Капышинский страстно возжелал выступить соавтором статьи, чтобы поднять «масонский вопрос».
– Милый Капа, – ласково сказала я, – обожаю тебя за твои фантазии, полные скрытого эротизма, и за космические гипотезы. А что ты говорил о Флоренском и монархизме?..
Через час, когда с ревом хлопнула входная дверь, Капышинский все еще говорил о Флоренском и монархизме, заплевав ковер скорлупками фисташек, а мы богемно дремали в креслах.
В дверь шагнула двухметровая девица в стеклянных босоножках. Под мышкой она зажимала Гарика, а ногтями поддерживала за ворот расстегнутой рубахи Митю. Оба, кажется, спали.
– У них тут дома такие красотки сидят, а они по стриптизам шастают, – хмуро сказала девица. – Все-таки мужики такие уроды!..
Митя вздрогнул и запел:
– Поют перепела-перепелицыыыыы, и заинька моя перепилаааа... и заинька мояяя... перепилаааа... ла-лу-ла-лу-лааааа!..
– Куда их класть?
– А прямо вот сюда! – злорадно хихикнул Капышинский, указывая на чей-то клетчатый чемодан в углу прихожей. Василиса и девушка в босоножках взглянули на него с укором и потащили Гарика с Митей на ковер у камина.
– Колготки из-за них порвала! – ругнулась девица и ушла, артистично захлопнув дверь пинком.
В доме воцарилась ясная и блаженная тишина глубокой ночи.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросила Васька на пороге своей комнаты.
– Боюсь, что да... А вдруг наши московские кураторы на самом деле – масоны? Помнишь, Курочкин тогда у реки заявил, что их объединяет не политика...
– Ага, он что-то вещал про историческое объединение.
– Завтра надо бы почитать в Интернете о масонах.
– И о Стабфонде.
* * *
В шесть утра позвонил Курочкин.
– Дарья, это ты? – уточнил он нетрезвым голосом. – Наваждение... никак не могу перестать о тебе думать. Хочу к тебе. Дарья, пообещай... пообещай, что дождешься меня там и никуда не денешься. Слышишь?
– Как ты думаешь, сколько у меня сейчас времени?.. – хрипло поинтересовалась я.
В Москве, по моим подсчетам, был всего час ночи.
– Ох, бля! – сказал Андрей Вячеславович Курочкин и мудро повесил трубку.
Еще через час телефон совершенно неуместно взвыл «Время, вперед» Свиридова. Звонил Гарик. Из соседней комнаты. Или с коврика у камина.
– Даш... вы в штаб собираетесь? – просипел он. – Собирайтесь пораньше, а? Там сейчас народу припрется... из мэрии, из типографии, из районных штабов... нужно будет как-то разрулить.
– Опамятуйся, Гарик, мы даже не знаем, что им нужно! Что мы будем говорить?
– Говорите – все под контролем. Я сейчас на совещании в Москве, все организационные вопросы по телефону. У кого нет моего мобильника – тем и не давайте. Гасите эмоции.
– Га-а-арик!
– Дашка, мы же команда! Мы же родные люди!.. – подхалимски простонал Гарик.
Я вздохнула и побрела будить Ваську.
– Гарик – проклятый эгоист, пьяница и деспот, – прошептала она, не просыпаясь, высунув из-под одеяла кончик ноги. – Кстати, можно я надену твое голубое платье?
Когда мы с Василисой, придав себе немного блеска, приехали в штаб, чувство было такое, как будто здесь прошла пирушка революционных матросов. Пустые бутылки и разнокалиберные чашки с размокшими чайными пакетиками, тарелка в веселенький цветочек, забитая окурками, пакетами от чипсов, мороженого и шоколадок, чей-то мобильник рядом с сухим обрезком вареной колбасы. Висел дух порока и разложения – обычное дело в предвыборном штабе.
К счастью, людей не было.
– Семен Семеныч, – Василиса взмахнула ресницами на старого разведчика, – ну как же вы недосмотрели!
– Василиса Витальевна, ребята сказали – креативный процесс идет...
– Понимаю, – горько кивнула Вася, сгребая бутылки, окурки и мобильник в шкаф.
Первым пришел человечек из мэрии с лицом мелкого пакостника. У него был длинный чуткий нос еврейского портного, но этот намек на интеллигентность, ничем не подкрепленный, провис в воздухе, испытывая, кажется, некоторую неловкость за хозяина.
– Очень жаль, – заявил он, – что нет Игоря Львовича. Надо же, как внезапно он улетел, а еще ночью его, говорят, видели в городе... Но, может быть, это был его двойник, потому что знаете, этот двойник та-а-ак себя вел!
Мы издали неопределенные звуки, означающие равнодушие к затронутой теме. Уж мыто знаем, как может вести себя Гарик в захваченном городе. А чем скорее уйдет этот неуместный субъект, тем раньше мы полезем в Интернет читать о масонах.
– Но раз уж его нет, с кем я могу поговорить о последней листовке? У меня, знаете, по ней много вопросов.
– Поговорите с нами, – дружески посоветовала Вася, – мы ее писали.
– Писали?! А сколько вам лет, деточка? И кто вас учил писать листовки? Смотрите, вы тут пишете: «Нам еще многое предстоит сделать для того, чтобы законы работали на людей. Слишком много равнодушных чиновников, которые за колонками цифр не видят живого человека». Для чего это?
– Чтобы вызвать доверие у электората, – терпеливо объясняла Василиса, – чтобы листовка отвечала потребностям человека в безопасности и благополучии. И давала простые ответы на сложные вопросы.
– Возмутительно! Если уж вам поручили писать о серьезных вещах, вы могли взять тезисы из доклада мэрии! Вот смотрите, насколько лучше бы смотрелось: «Управление, ориентированное на дословное исполнение буквы закона, становится одним из наиболее востребованных методов и на федеральном, и на местном уровне. Интенсивность взаимодействия горожан с различными учреждениями и службами остается достаточно высокой». Просто и ясно! Вот как надо писать!
Мы тихонько зверели.
– Так что в следующий раз, – как ни в чем не бывало сообщил человечек, – сначала посоветуйтесь со мной, а потом печатайте листовку. Я тут в мэрии работаю по хозяйственным вопросам. Кстати, чайку у вас нельзя ли выпить?
– У нас самообслуживание, – ледяным тоном сказала я, – чай в шкафу.
Из шкафа на человечка посыпались окурки, фантики и пустая жестянка из-под оливок.
