Правда, нужно признать, безделушки получаются неплохие – какие-то из них Соня носит сама, какие-то раздаривает, а остальные складывает в коробки. И где она этому научилась? Если бы он вовремя спохватился – этого увлечения могло бы и не быть.
Расслабился – и на тебе, получай! Теперь приходится покупать ей всякие прибамбасы. А это – лишние расходы.
Но он должен их нести.
Потому что чувствует ответственность.
Он вообще, как человек ответственный, должен нести это бремя до конца. Ведь он чувствует определенную вину перед Соней. Во-первых, за то, что когда-то самым наглым образом отбил ее у своего бывшего сокурсника Мишки, с которым они – ну, чего уж там скрывать? – были два сапога пара.
И он это прекрасно видел: два «ботаника», которые все время болтают о книгах. Сначала он даже по-доброму подшучивал над парочкой, пока не понял: ему просто необходима именно такая женщина. Ведь такой у него еще не было – интеллигентной, милой, «не от мира сего». К тому же такой красивой, изящной и тихой-тихой, как вода в озере.
Ему же попадались одни «вертихвостки», как их называла его бабушка, с ними он никогда не помышлял о женитьбе. Нет. Ему нужна другая – надежная, преданная, нешумная. Как он сам определял – «без понтов», но «с изюминкой». Чтобы не было стыдно показать в обществе. А общество он уже имел довольно крутое, завязанное на общих бизнес-интересах и скрытом соревновании: чье лучше? Машина. Часы. Прикид. Ну, и женщины – как без этого? И Саня пока что уступал, находился в поиске. Хоть ужасно не хотел «штампов» – этих длинноногих блондинок с собачонками под мышкой, в блестящих лосинах, с искусственным загаром на искусственной груди, которых выбирали себе в пару коллеги. У него должно быть что-то особенное. Скажем, женщина, которая играет на… лютне! А почему бы и нет? Лютня – это круто, это что-то из области «запредельного».
Представлял себе: вот соберет он у себя солидную компанию на вечеринку в стиле раннего ренессанса или на «китайское чаепитие» (сейчас это модно!) – ну, и под конец выйдет ОНА: в кимоно, с высокой прической, без грамма косметики на бледном юном лице, конечно – без собачонки, сядет молча на шелковую подушку у его ног, возьмет в руки лютню…
И Федотыч, даром что народный депутат, рот разинет: у него третья пассия разве что сиськами может похвастаться. А здесь – лютня! И застенчивый взгляд – в пол: тихий омут с чертиками. А чертики непременно должны быть! Только – скрытые, для одного Сани существующие.
Или так: после сауны завалятся все в бильярдную (правда, бильярдной у него пока нет, но стол уже он заказал – в большую гостиную влезет), там все, как положено – рога по стенам, морды кабаньи, дубовые полки с разнообразными винами, ведерки с охлажденным шампанским, освещение в стиле «хай-тек». И – зеленый стол с треугольником, наполненным разноцветными шарами для «американки», посередине. И еще полки – там шары для «русской пирамиды» – более тяжелые, солидные, не для «чайников», которые после сауны развлекаются «пулом». Кии с инкрустацией, но без наворотов, в сдержанном стиле. Разговоры, ледяной брют. Ну и конечно же все внимание на этот «рояль в кустах» – зеленый стол: «Партию?». А он скажет: «Да! Только из меня игрок, извините, никудышный. Если вы, Василий, не против, с вами сыграет моя лучшая половина». – «То есть?» – не поймет Василий Мартынович, даром что в гособладминистрации земельными участками распоряжается. А он загадочно так улыбнется и на дверь взглянет – а за ней уже ОНА наготове: в черных узких брючках, белой рубашке с рюшами, вся, будто тростинка или наездница, на руках – тонкие длинные лайковые перчатки. Выплывает в гостиную – опять же – скромный взгляд от пола не отрывает, ресницы полщеки затеняют, и говорит ровным тихим голосом:
– Снукер?
И Василия Мартыновича кондратий хватает за одно причинное место: «Это ваша жена?!!» И Саня пожимает плечами – а кто же еще? Любовниц не держим, воспитание не то!
А тростинка в рюшах снова снукер предлагает и на Саню смотрит вопросительно: все ли правильно? А Саня бросает будто между прочим, небрежно:
– Моя жена только снукер признает.
И видит, как покрываются краской щеки Василия: он о снукере ни сном ни духом! Только и знает, что «пул» и «американка» под водочку.
И начинает его бильярдная богиня рассказывать о правилах игры. И все замирают, хватают воздух ртами, как рыбы на песке, ведь их дебелые или длинноногие только о бриллиантовых балах или тряпках болтают. А здесь – «брейк», «сенчури-брейк», «первая фаза», «вторая», Джо Дэвис, Стивен Хендри.
И первый удар – держа кий за спиной.
Полный снукер! Удар под дых. Всем без исключения!
Следовательно, у него, Сани, все должно быть изысканным, сногсшибательным, по «высшему разряду», чтобы это все видели и удивлялись, как это ему удается? А удается просто, скромно намекнет он: «Какой ехал – такую и встретил!»
То есть вкус у него есть. И ум. И талант. Почему же не иметь при всех этих достоинствах – самое лучшее?
Мишку с Соней случайно встретил в кино.
И не собирался подходить. Заметил, что они сели на два ряда впереди него. Бросил мимолетный взгляд – с кем, интересно, встречается этот молчальник, которого за уши не оттащишь от книг и учебников.
А уже потом, взглянув лишь раз, пока не погас свет, все время посматривал в ту сторону, наблюдая, как юная спутница приятеля забрасывает прядь светлых волос за ушко, поправляет заколку в пышных светлых волосах или что-то шепчет на ухо, поворачиваясь к нему изящным профилем. Серебряная девочка! Будто сотканная из лунного света. Ему даже показалось, что у нее светятся пальцы. И мочки маленьких ушек. И каждый волосок отливает серебром. Он задохнулся.
И… разозлился: почему ему достаются одни «вертихвостки», неужели он недостоин того, чтобы иметь рядом с собой вот такое лунное создание? Чем он хуже Мишки?
Решил это непременно и немедленно проверить.
И пошел в наступление.
Сразу же после сеанса.
Подкараулил парочку у выхода, сделал удивленное лицо – «Как, вы тоже смотрели этот фильм?» – и повел «ботаников» в ресторан. Тогда он хорошо зарабатывал ремонтом техники и продажей компьютеров, которых в то время было мало. Конечно, они отказывались, но Александр пообещал в следующий раз погулять за их счет и, сославшись на одиночество, добился своего: компания оказалась в «Суши-баре».
Потом все было просто: он учил Соню есть палочками. Она смеялась, позволяла кормить себя, ведь сама никак не могла подцепить рыбные роллы, не знала, как их обмакивать в соус – и вообще многого не знала. Например, как устроен Интернет, и он весь вечер был на коне, вещая о тонкостях построения информационного пространства. Михаил только сопел и сопли жевал, «ботаник». А Саня то об Австралии, то об Индии. «А знаете ли вы, Сонечка, что мне Саи Баба предсказал, когда я в Индию паломником чуть ли не пешком ходил?..»
Соня называла его на «вы» и живо интересовалась всем, о чем он говорил, остроумно отвечала, задавала умные вопросы. Но совсем не хотела понимать ни намеков, ни жестов, на которые обычно сразу же клюют опытные охотницы за перспективными мужьями. А Саня был перспективным. И изобретательным. И не таким скучным, как Мишка. Уж не говоря о том, что он имел деньги, отдельную квартиру с музыкальным центром, видеосистемой и всегда носил костюм.
И почти каждый день менял галстуки…
Но Соня оказалась твердым орешком. Все это не имело для нее значения. С достоинством королевы она принимала от него роскошные букеты роз и бросалась к выходу после просмотра любимого Феллини. Одним словом, «детский сад на лужайке!»
А он сходил с ума, бесился, злился, ревновал. Заманить простодушную Соню в постель стало его идеей фикс. Дошло до того, что он даже был готов повести ее в ЗАГС, все как у людей. Соня ускользала из его рук, как ртуть.
А потом возникла идея. Она все и решила в его пользу.
Помог знакомый врач, бывший одноклассник, Павел.
Однажды он пришел в Санину квартиру с гипсом и бинтами. Саня выставил бутылку. После настоящих мужских посиделок – с разговорами об «этих глупых бабах» и надрывными песнями под расстроенную гитару, Павел наложил на Санину правую ногу гипс – от ступни до верхней части бедра! Сначала собирались загипсовать еще и руку, но решили не перебарщивать – руки Саше могут понадобиться.
На следующий день Саня позвонил Соне и тихим голосом, в котором звучали мука и тоска, сообщил, что больше не будет ей надоедать, что жизнь потеряла смысл, что он теперь калека и не сможет осыпать ее цветами, как раньше. Извинился. И, не выслушав ответа, положил трубку.
Все шло по плану.
Оставалось только ждать.
Недолго.
Соня примчалась сразу. Он не ошибся: «твердый орешек» был твердым во всем, в том числе и в дружбе.
А спустя несколько недель присмотра за «больным», что включало в себя и все тонкости Саниной любовной игры, преданная Соня раз и навсегда решила быть рядом с ним.
