Черная скорлупа – внушительная и пустая – там больше ничего не было.
Солнце садилось. Красное. Сухая земля была пуста. Трещины, наполненные пустотой. Никого.
____________________
Как стол, мой стол, в кабинете!
____________________
Муссолини погладил огромную ступню своей будущей статуи. Ступня была больше его в несколько раз.
Это – я!… Это – тоже я…
Он заплакал, чтобы никто-никто, никто не видел. Недаром ему говорили, что он похож на Лойолу. Великий иезуит. Ну! Что он написал? «Бога нет!» Я написал это? Какая разница! Фашизм – вне условностей. Кто смеется? Кто? А! Смех от дьявола, и истинно верующие не станут улыбаться, разве что с горьким сарказмом.
Ступня холодила. Дуче поежился.
– Счастливая мать, – он опять с трепетом прикоснулся к ступне самого себя, то есть своей статуи, но это его ступня – без сомнения! – величие, истинное величие.
Он топнул. Взвилась и осела пыль.
– Все – пыль передо мной…
Он произнес это про себя, с горечью. Что там Данте! Ха-ха… Никаких улыбок! С выпяченной челюстью, топоча по пыли, дуче удалился.
____________________
Обезьяны сидели в клетках. Некоторые бессмысленно метались за тяжелыми решетками. Визжащий крик резал уши. Человеческие глаза, опороченные мехом? В клетку! Обезьяны. Прыгать! Визжать!
Воля судеб… Что это?… Все остальные там – мечутся. И лишь избранные…
____________________
Что-то стучало: тик-так, тик-так… Серый дождь; туман; грязь… Все рушилось. Огромный стол сошел с места… Сошел… Лаковая поверхность поцарапана. Изо рта хозяина стекла полоска слюны – руки дрожали – он не заметил императора – ему было все равно – ему было плохо – капли пота падали на стол – запах был неприятный, гнилой – кто-то умирал…
Император молчал, хотя ему хотелось сказать: – Ты что? обезьяна? Ты уже даже не зеленый, а темно-серый. Как покойник. И воняешь. Ты что, сдыхаешь?…
В потной тишине серый голос дуче бессильно прошептал: – Онии… не любят… даже… ненавидят меня… И я их тоже.
____________________
Зеркало было новым. Зеркало не лгало. Он выздоровел. Дуче не был зеленым, желтым или серым – но все равно было плохо… так плохо!… – Я выздоровел. Я. Выздоровел. Я? Да-да! Я! Я! Я…
____________________
Врач диктатора проглотил успокоительное, но легче ему не стало. Белый халат пах крахмалом и вонью дуче, но как сказать, как? как сказать об абсолютной потере им сил и способности соображать? Муссолини – идиот? У него болезнь. Он болен. У него идиотия. Стало быть, он – идиот.
Халат скрипел, белоснежно сверкая; это было торжественно и официально, но все портили пятна подмышками и запахи: трусливый пот врача и кислая гниль пациента. В остальном, все было стерильно.
____________________
Огромные белые ступени уходили в небо. Что там ждет? Белое и синее, сине-белое. Что если поставить зеркала? много зеркал… Актер на сцене – зрители там и… А в зеркалах: зрители – это артисты? Нет, артисты станут зрителями – для чего зеркала? Прозрачные, чистые, отражающие.
Зачем нужна власть?… Какой интересный вопрос! Эй, вы все!!! Полюбите меня – я так хочу понравиться!…
Легионы убедят всех. Эти все. Они…
Но… Меня любят. Меня любят просто так. Я… Да, вот та странная зеленая обезьянка с выпяченной челюстью. Как там?… О-оо… Тебя повесили вверх ногами, мартышка… Сколько мух! Эта битва проиграна.
А я тебе говори-ил!… Теперь я один-ннн. Н-нн. Ны-нн… Цезарь в своем величии – один. Н-нн. Не… ро-о…Ха – я их всех обману – я сыграю лучшую роль… А вот какую?… Когда начнут… я вспомню… я вспомню свои слова.
____________________
Раненые лежали под открытым небом. Ярко-синее небо и сверкающее солнце; безжалостные в своем совершенстве, ослепительно холодные и равнодушные, царили, над стонами. Кровь текла из ран… Ее пытались остановить повязками.
Мухи кружили стаями – их привлекал этот запах, сладкий и приторный. Они летали, летали, летали…
Кровь сочилась сквозь повязки. Изумительная красная кровь.
Черные, рыжие, пегие собаки кругами ходили около раненых. Ноздри их раздувались, уши стояли торчком – запах! божественный запах!
Вот рыжий пес с острой мордой, похожий на лисицу… шакала!., подполз и влажным красно-черным языком стал облизывать рану…
Рыжая шерсть… белые острые зубы… запекшаяся кровь… язык! язык, лижущий язык!… глаза, отороченные мехом… красно-черный язык!!!…
Император закричал! его раны лизали собаки!!!., его ра!., никого не было… не было! не было… хх… хх-х… х…
Он дышал тяжело… весь был мокрый – собаки… собаки…
Тишина заполнила дворец. Тишина залила все до крыши. Звук замер. Мокрый, он лежал, и сердце билось, как сумасшедшее – он видел свою рану и влажный красно-черный язык, и белую пузырящуюся слюну, капающую… капающую…
____________________
Меч был широкий, острый, крепкий. Римский меч. Лезвие было заточено. Император… нет, уже не император… Nero…
Он положил меч на землю… Пыль… пыль… Ну, и что? Он сыграл! В театре он сыграл и… Будет потом еще роль. А пока…
ЗЕМЛИ РОДНОЙ ЛИХАЯ СКВЕРНА – ТЫ
Какая память! Я! Какой я актер – вот я – прорицатель! А?! Еще. Еще.
ПОДДЕЛЬНЫЙ СЫН МОЕГО ОТЦА
Которого?… Я помню смерть… плохие артисты и их не пригласили
сыграть еще. Ну, в самом деле…
Ком подпирал к горлу – он заплакал: – Мамочка, мама!…
О, МОЙ ЛЮБИМЫЙ, О ТВОЕМ ЖЕ БЛАГЕ ЗАБОЧУСЬ Я
– Как это благо мне было в тягость.
Он смеялся; всхлипывая, вытер нос: – Ройте мне могилу… да снимите мерку… ах, какой великий артист погибает… сожгите меня… умоляю, голова, моя голова, пусть никому не достанется, да, снимите же мерку!… какой артист… великий!… погибнет!!! Тело во что бы то ни стало сожгите целиком, умоляю! Кричите же, плачьте – ха-ха-ха! как смешно…
ГОРЕ, СМЕРТНЫЕ РОДЫ, ВАМ!
СКОЛЬ НИЧТОЖНО В ГЛАЗАХ МОИХ ВАШЕЙ ЖИЗНИ ВЕЛИЧЬЕ!
– Я пить хочу! И есть! И пить… какой погибает артист – несчастьем мое рожденье было – я не Эдип, я…
НАСМЕШКА РОКА ГДЕ ПОЛНЕЙ?
– Я не могу есть. Нет. Пи-иить!… Я хочу еще сыграать… еще… Кто смеется?! Кони мчатся… Кони… не пускайте ко мне собак, когда… умоляю, не пускайте собак – где меч? меч, меч, где он?!… Аа… вот, вот… «Меч! Дайте меч мне!» а! каково! какой артист? а?… «Я погибелью над землей навис…» Нет, что это я? слишком, слишком – мерзкий Софокл – я дразню сам себя, как обезьяны друг друга – цезарь – не обезьянка, нет. Слушайте, слушайте…
«И я всего, всего себя лишил!» Я знаю: мое имя Нерон.
Кони мчатся… вот меч… это за мной. В горло… в горло… не в живот… кишки… нет… сюда вот… сюда… еще чуть чуть…
«Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает». В горло… Быстро… Эккк… А-ааа!… ккк… П-пыль… Пыль… Темно-серая кровь… темно-серая пыль с кровью… больно… режет… уберите… меч… больно… Я вспомнил! «Темно-бурой влаги…» Нет… хх-ха… х-хха…
«Ккак… длань моя…
моей же… крови влагой…
влагой…
Твои песккки… сухие…
напоила!!!?…»
Я… Я сыграаал…
Ккто х-ххочет помоччь?… Ппоздно… вот… вот она, ввверность… ппузырьки… ппузы… мамоччка…
ЖДИ ЖЕ СМЕРТНЫЙ В КАЖДОЙ ЖИЗНИ ЗАВЕРШАЮЩЕГО ДНЯ
ХА-ХА-ХА!
Х-ХХ-ХА
Пыль… Пыль… Пыль… Сухая темно-серая пыль… Пыыыль…
Тени…
Тлен…
Когда почил в мире епископ города Тура, блаженный Перпетуй, носивший епископский сан тридцать лет. На его место был избран Волузиан. Но у готов он вызвал подозрение, и они его на седьмом году епископства отправили, как пленника, в Испанию, где он вскоре и скончался. Его место занял Вер, седьмой епископ после святого Мартина.
После этих событий умер Хильдерик, и вместо него стал править его сын Хлодвиг…»
____________________
Третий король франков. Первым был Меровей… Потом отец… Теперь – он.
Какая-то сила была у деда. Длинные волосы короля отпустил он, и свободные франки признали его власть. Теперь у него длинные волосы, и он – король сикамбров. Король…
Какой-то сип вырвался из его горла… и еще раз:
– К-король…
Он чувствовал. Вот то… Он это чувствовал. И слабость, и силу. Его глаза мерцали желтым волчьим огнем. И чувствовал слабость, и не думая, сбивал на землю, рвал зубами и добивал… И уходил от силы, отрывался, виляя хвостом… уходил… И ждал он, ждал… И бросался вперед… И ждал… А страх все время был за спиной…
____________________
Пять лет прошло, как я – король. Ко-рооль… Вот теперь… Король римлян Сиагрий, сын Эгидия, не уклонился… П-патриций… Мы встретились… Он ждал меня и владыку королевства Камбре Рагнахара… Он дождался… Ему пришлось бежать в Тулузу к королю Алариху… Он хотел убежать… Убегать нужно было раньше, римлянин. Ты – последний…
Аларих… Аларих – он такой же – услышал запах моего пота и понял… он понял… Мои послы ему сказали, чтобы он выдал Сиагрия. Чтобы он выдал…
____________________
