— Для начала неплохо, — улыбнулась она. — Вы удивитесь, как много людей не чипируют своих питомцев даже в наши дни.
Затем она осмотрела шерсть Боба на наличие вшей, проверила его зубы, понюхала дыхание — возможно, для того, чтобы определить, все ли в порядке с его печенью и почками. Она также проверила, не мутные ли у него глаза. Тут я заподозрил, что на этот раз обвинение было связано с наркотиками. Я пришел в ярость, представив, что кто-то сказал нечто подобное обо мне инспектору Королевского общества.
Надо быть спокойнее, сказал я себе, я не сделал ничего плохого.
— Есть ли у Боба какие-нибудь проблемы со здоровьем, которых следует опасаться, Джеймс? — спросила инспектор, занеся ручку над блокнотом.
— Нет. Я регулярно вожу его на осмотр в Синий Крест в Айслингтоне. Они всегда хвалят меня за то, как я пекусь о нем. Они ничего не говорили, так что я думаю, он вполне здоров.
— Приятно слышать, Джеймс, — откликнулась она. — Как вы встретились?
Когда я рассказал ей нашу историю, она кивнула и улыбнулась.
— Кажется, вам предначертано быть вместе, — засмеялась она. — Он хороший друг, да? У вас есть номер, по которому я могу с вами связаться?
Мой старый, разбитый телефон все еще работал, поэтому я дал ей номер.
— Пока все хорошо, — заключила она, — но, возможно, я приду еще раз. Вы здесь каждый день?
— Да, почти, — ответил я обеспокоенно.
— Ладно, я позвоню или забегу к вам скоро.
Она в последний раз потрепала Боба и скрылась в толпе.
Я был, конечно, рад, что все закончилось хорошо, но волновался. Я знал, что Королевское общество обладало довольно широкими полномочиями, когда дело касалось владельцев животных. Зачем женщине приходить еще раз? Что она сообщит начальству? А что, если на меня заведут дело и — боже упаси! — заберут Боба? Я не мог перестать думать обо всем этом.
«Ты преувеличиваешь, не волнуйся», — сказал я себе.
Однако тем вечером, когда я шел домой, мой желудок сжимался от тревоги. У меня был плохое предчувствие, что это еще не конец.
Через неделю к нам снова пришла инспектор Королевского общества. В этот раз она была более дружелюбной и менее строгой. Боб отнесся к ней благосклонно, и она опустилась перед ним на колени посмотреть, как он. Она снова записала что-то в блокнот и задала мне еще несколько вопросов о том, что мы делали эту неделю и какие у нас планы на ближайшее будущее.
Затем она понаблюдала, как мы общаемся между собой и с прохожими.
Инспекторы Королевского общества обычно разбираются в поведении животных. Она видела, что Боб всем доволен и ему нравится выделывать свои трюки перед толпой.
— Я скоро свяжусь в вами, — сказала она, ласково погладила Боба и, улыбнувшись, пожала мне руку.
Я продолжал играть еще около часа, однако сердце у меня было не на месте. Я уже стал собираться, когда заметил управляющую домом на Нил-стрит. Мы с ней уже конфликтовали раньше по поводу моих выступлений. Она наблюдала за мной из окна и видела, как инспектор пожала мне руку и ушла.
— Наверху люди пытаются уснуть, — сказала она.
— Сейчас два часа дня, — искренне возмутился я.
— Какая разница? — произнесла она так, будто разговаривала с ребенком. — Тебе нельзя играть здесь. Ты что, знак не видел? — И она указала на знак на другой стороне дороги.
— Но я играю не на той стороне, а здесь, — сказал я. — И я могу делать это, если хочу.
Но она, очевидно, не собиралась спорить со мной.
— Я натерпелась достаточно от тебя и твоего кота. Я звоню в полицию, и тебя прогонят отсюда, — бросила она и скрылась.
Ее слова показались мне невероятной глупостью. Боже мой, ну как я мог мешать людям спать в разгар дня? Если что-то и будило ее жильцов, так это постоянный грохот грузовиков доставки и вой полицейских сирен. Это было какое-то безумие.
Часа через полтора я заметил полицейскую машину, которая медленно ехала по улице в нескольких ярдах от нашего места.
— Не нравится мне это, — сказал я Бобу и, сняв гитару, стал собирать вещи.
Когда полицейские приблизились, я уже был готов уйти.
— Вы должны уйти, — сказал один из них.
— Да, знаю, уже ухожу, — ответил я.
Случившееся возмутило меня. Я заподозрил, что именно эта женщина и позвонила в Королевское общество защиты животных.
Когда я вечером вернулся домой, со мной связалась инспектор.
— Вам не о чем волноваться, — сказала она. — Боб особенный, и вы очень хорошо заботитесь о нем. Мой вам совет — не обращайте внимания на тех, кто говорит иначе.
Это был самый мудрый совет из всех, что я получал за последнее время. И я принял его.
Мне становилось все тяжелее вставать с постели по утрам. В последние несколько недель я приходил в ужас при виде позднего зимнего солнца, заглядывающего ко мне в окно.
Не то чтобы я не хотел вставать. Я спал плохо и пробуждался с первыми лучами. Причина, по которой я не хотел вылезать из-под одеяла, была другой. Я знал, что, как только поднимусь, снова начну кашлять.
Меня уже какое-то время мучили боли в груди, однако в последнее время мое состояние ухудшилось. Я вставал, и мои легкие и гортань сразу же наполнялись мокротой, и я буквально задыхался от кашля. Порой боль становилась настолько сильной, что я сгибался пополам, меня начинало тошнить, а затем и рвать. Это было ужасно.
Я очень переживал из-за этого. Я пытался вылечиться сам, накупив дешевых лекарств в супермаркете, однако это не помогло.
— Примите парацетамол и отдохните, — посоветовал один доктор. Но это ничего не дало.
Боб чувствовал, что мне нехорошо, и стал уделять мне больше внимания. Он прижимался ко мне, как будто хотел помочь. Я учел ошибки прошлого и не прогонял его в такие моменты.
— А вот и доктор Боб, — пошутил я как-то.
У меня не было никаких сомнений в том, что Боб поставил мне какой-то диагноз. Когда я лежал на диване или на кровати, он растягивался у меня на груди и тихо мурчал.
Я читал где-то, что кошки своим мурчанием способны зарастить кости, и задавался вопросом: неужели он пытается исцелить мою грудь? Может, он знает то, чего я не знал?
В некотором смысле, это было страшнее всего. Я слышал, что коты могут чувствовать болезнь человека. Я читал про одного кота, так вот он странно смотрел на своего владельца прямо перед тем, как у того случался приступ. А был еще кот, Оскар, который жил в доме престарелых в Америке. Он подходил и усаживался старикам на колени в последние часы их жизни. Способность Оскара предсказывать конец была настолько точной, что люди, едва завидев его, в ужасе шарахались. Надеюсь, Боб не делал то же самое!
Через некоторое время я снова записался к врачу в местную больницу, на этот раз к молодому доктору, которого порекомендовал мой друг. Он показался мне приятным. Я рассказал ему о кашле и тошноте.
— Мне нужно послушать ваши легкие, — сказал он.
Он послушал меня через стетоскоп. В детстве у меня была астма, поэтому я знал, что легкие у меня слабые. Врач почти ничего не сказал, а только сел и принялся делать записи, которых, по моему мнению, было слишком много.
— Так, мистер Боуэн. Мне бы хотелось, чтобы вы сходили на рентген легких, — сказал он. — Придете с этим бланком в больницу, они знают, что делать.
Что-то в выражении его лица меня напугало. Мне оно не понравилось.
Я взял бланк, прилепил его к шкафу в гостиной и благополучно забыл о нем. Наверное, какая-то часть меня боялась столкнуться с трудностями. Не так давно я лежал в больнице из-за ТГВ. Что, если меня снова госпитализируют? Что, если это нечто похуже? Я очень не любил больницы. Я твердил, что не могу позволить себе тратить ни время, ни деньги.
Конечно, оправдания находились всегда, но на самом деле я ужасно боялся того, что может показать рентген. Это было чистое упрямство. Я решил, что если суну голову в песок и все про меня забудут, то кашель, тошнота и другие симптомы пройдут сами собой. Конечно, этого не произошло. Стало только хуже.
Критический момент наступил в тот день, когда я пришел на встречу с издателем. По крайней мере, теперь я поверил в то, что книга действительно увидит свет. Мне даже показали обложку, на которой был изображен Боб, сидящий на моем рюкзаке, точно маленький Будда. На обороте была моя фотография, а внутри была короткая заметка об авторе. Мне все еще хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю.
К сожалению, посреди встречи у меня случился приступ кашля.
— Мне надо в туалет, — прохрипел я и вылетел из помещения.
Я знаю, что выглядело это довольно плохо, и не мог допустить, чтобы нечто подобное повторилось в марте. Выход книги был на носу, и оказалось, что мне придется дать несколько интервью и, возможно, даже появиться на телевидении. А еще мне надо будет раздавать автографы и общаться с представителями общественности. Едва ли все это можно было осуществить, но я все же решил перестраховаться и пошел-таки на рентген.
