— А чтобы разрушить Океан Историй, — тихо произнес Джинн Воды Еслий, — нужен Хаттам-Шуд.
— Говори что угодно, — бросил в его сторону Культмастер. — Пока еще можешь говорить.
И он снова вернулся к своим чудовищным объяснениям:
— Так вот, я открыл закон, согласно которому у каждой истории есть своя анти-история. Иными словами, каждая история, а следовательно, и каждый Поток Историй, имеет собственное теневое «я»; и если в историю влить анти-историю, то они немедленно друг друга уничтожат — и дело сделано! Сказке конец! А вот вам и наглядное доказательство того, что я изобрел способ синтезировать анти-истории, или теневые сказки. Да, как видите, я могу смешивать их прямо здесь, в лабораторных условиях, могу производить самый действенный концентрированный яд, противостоять которому не сможет ни одна история Океана. Эти ядовитые концентраты мы поочередно добавляем в Океан. Обратите внимание на консистенцию яда — он густой, как патока. Это потому, что сказки-отравительницы здесь очень густо замешаны. Но со временем они все попадут в Океан, и каждая анти-история обязательно найдет свою жертву. Всё новые яды синтезируются и сливаются в Океан ежедневно! Ежедневно нашими стараниями гибнут всё новые сказки! А скоро, совсем скоро мертвым станет весь Океан — он остынет и умрет. И когда его поверхность покроется черным льдом, моя победа будет полной!
— Но почему, почему вы так ненавидите истории? — вырвалось у ошарашенного Гаруна. — Ведь они же приносят радость?
— Мир, молодой человек, существует не для Радости, — изрек в ответ Хаттам-Шуд. — Мир, молодой человек, существует для Контроля над ним.
— Какой мир? — собрав все свое мужество, перебил Гарун.
— Твой мир, мой мир, какой угодно мир, — прозвучало в ответ. — Все Миры существуют для того, чтобы ими Править. А любая, самая обыкновенная, история, любой Поток Океана скрывают в себе мир — придуманный мир, — править которым я не могу. Вот почему!
Потом Культмастер показал им рефрижераторы, охлаждавшие токсичные анти-истории до нужной температуры. Продемонстрировал фильтрационную установку, которая, извлекая из яда грязь и примеси, делала его стопроцентно чистым и стопроцентно смертельным. Объяснил, почему технологический цикл включает в себя этап, при котором яд в течение определенного времени выдерживается в открытых котлах на палубе, — «анти-истории, подобно хорошему вину, становятся лучше, если до разлива они немного "проветрятся"». Через одиннадцать минут Гарун перестал слушать. Он плелся за Хаттам-Шудом и Еслием по переходу, пока они не оказались на другом конце корабля, где чупвала укладывали в штабеля огромные куски чего-то, напоминавшего черную резину.
— А здесь, — начал Культмастер (и что-то в его голосе заставило Гаруна насторожиться), — здесь мы монтируем Пробку.
— Что еще за Пробку, — воскликнул Еслий, которого поразило чудовищное предположение. — Не хотите же вы сказать…
— Вы наверняка заметили на палубе гигантский подъемный кран. — Голос Хаттам-Шуда звучал монотоннее, чем когда-либо. — И цепи, что уходят в воду, тоже наверняка не ускользнули от вашего внимания. Так вот, в настоящее время на конце этих цепей чупвала-дайверы в срочном порядке устанавливают самую большую и самую эффективную Пробку в мире. Работы — да будет вам, шпионы, известно — уже практически завершены. Еще несколько дней — всего несколько дней — и наша Пробка навсегда заткнет Ключ, тот самый Источник Историй, который находится на дне Океана прямо под нашим кораблем. Потому что пока Ключ бьет, отравить Океан невозможно: он проникает в Океан, регулярно обновляя и освежая Потоки Историй, — а значит, наша работа лишь наполовину эффективна. Но мы заткнем его Пробкой! И тогда Океан не сможет больше сопротивляться моим анти-историям, и очень скоро наступит конец. А твоим гуппи, Джинн Воды, не останется ничего другого, как смириться с торжеством Безабана!
— Никогда, — воскликнул Еслий, но прозвучало это не очень уверенно.
— А как ваши дайверы умудряются, ныряя в эту ядовитую воду, оставаться целыми и невредимыми? — спросил Гарун.
По лицу Хаттам-Шуда скользнула слабая улыбка:
— Я вижу, ты снова слушаешь, — усмехнулся он. — Ответ очевиден: они надевают специальные защитные костюмы. Здесь, в этом шкафу, их полным-полно.
Хаттам-Шуд повел их дальше, и, миновав зону, где монтировали Пробку, они оказались на площадке перед самым крупным на всем корабле агрегатом.
— Это, — объявил Хаттам-Шуд, и в его скучном, невыразительном голосе прозвучало что-то похожее на гордость, — наш Генератор.
— А для чего он? — спросил Гарун, которого точные науки никогда особенно не интересовали.
— Он превращает механическую энергию в электрическую при помощи электромагнитной индукции, — ответил Хаттам-Шуд, — к твоему сведению.
Но Гарун не смутился:
— То есть вы хотите сказать, что питание всего вашего производства идет отсюда?
— Именно это я и хочу сказать, — ответил ему Хаттам-Шуд. — Да, образование у землян не стоит на месте.
И тут случилось нечто совершенно неожиданное.
Через открытый иллюминатор, всего в нескольких шагах от Культмастера, на Корабль Мрака поползли причудливые усики. Это была большая и бесформенная растительная масса с одиноким сиреневым цветком в середине, и двигалась она необычайно стремительно. Гарун чуть не подпрыгнул от радости. «М-м…» — закричал он, но вовремя опомнился.
Мали избежал плена (как выяснилось впоследствии) благодаря тому, что притворился пучком мертвых корней. Потом он осторожно приблизился к Кораблю Мрака и, воспользовавшись присосками на нескольких конечностях, поднялся на корабль, как ползучая лиана. Когда же под конец своего патетического появления Садовник лихо извернулся и принял знакомые очертания, на судне взвыла сирена: «Тревога! На борту посторонний!»
— Немедленно включить тьму! — закричал Хаттам-Шуд, и его обычная вялость слетела с него, как маска. Мали же, мгновенно развив огромную скорость, двинулся прямиком к Генератору и, увернувшись от множества подслеповатых в слабых сумерках охранников (им даже модные очки не помогали), успел добраться до огромной машины раньше, чем зажглись «омрачительные» лампочки. Не теряя ни секунды, Плавучий Садовник взмыл в воздух и обрушился на Генератор, проникнув своими корнями и усиками в каждое его отверстие, в каждую щель.
Раздались хлопки и удары, разорвались цепи, зубчатые колеса забуксовали — и мощный Генератор со страшным скрежетом остановился. Главный источник питания корабля вышел из строя: остановились блендеры, захлопнулись ядонакопители, расслабились пресса, разморозились рефрижераторы, разболтались фиксаторы и сливные форсунки, что-то прохрипев, иссякли… Это была «полная остановка»!
— Ура, Мали! — восторженно закричал Гарун. — Вы хорошо поработали, мистер! Отлично!!!
Толпы охранников-чупвала кинулись к Мали. Они хватали его голыми руками, рубили секирами, кололи шпагами, но тому, кто способен был выдержать концентрированный яд Хаттам-Шуда, такие комариные укусы были нипочем. Мали не покинул Генератор, пока не убедился, что тот полностью выведен из строя. А до тех пор он сидел на нем как приклеенный, сиреневый цветок, служивший ему ртом, раскрылся, и оттуда полилась отрывистая песня:
С особой злобой
Среди стерни
Меня попробуй
Искорени!
Пойди в юристы
Иль в каратисты,
Да хоть в саблисты —
Мной подавись ты!
«Итак, — сказал себе Гарун, заметив, что внимание Хаттам-Шуда полностью сосредоточено на Плавучем Садовнике, — теперь твоя очередь, Гарун. Сейчас или никогда!»
Капсула Света, тот самый пустячок на случай крайней нужды, по-прежнему лежала у него под языком. Он быстро переместил ее к зубам и раскусил.
В то же мгновение изо рта у него полился свет, яркий, как солнце! Он ослепил чупвала, и те, забыв про обет молчания, стали кричать и извергать проклятия. Даже Хаттам-Шуд попятился от этого сияния.
Никогда в жизни Гарун не действовал так быстро. Вытащив Капсулу изо рта, он поднял ее высоко над головой, и она осветила каждый уголок огромных внутренних помещений корабля-гиганта. «Да, эти Яйцеголовые из Дома П2СДО кое-что умеют», — успел подумать Гарун на бегу. Секунды таяли. Проносясь мимо Культмастера Хаттам-Шуда, он свободной рукой вырвал у того коробочку с мозгом Удода Ноо. Потом подбежал к шкафу, в котором хранились защитные костюмы дайверов. Одна минута уже истекла. Сунув мозг Удода Ноо в карман ночной сорочки и положив Капсулу Света на широкие перила, Гарун обеими руками стал натягивать на себя костюм. «Как же эта штука надевается…» — простонал он в отчаянии, потому что костюм никак не налезал. (Попробуйте-ка натянуть его на длинную ночную сорочку, красную с пурпурными латками). А секунды истекали.
