– Ладно, будем делать вид, что не замечаем его, – решил Андрей.
– Ребята, – высказался Антон, – вам всё мерещится.
– Увидим потом, – добавил Андрей, – мерещится или нет… Идем.
И друзья пошли по улице, тихо разговаривая друг с другом. Человек в черном костюме неотступно следовал за ними.
Пройдя квартал, друзья наткнулись на лежащего человека возле винного магазина.
Он показался знакомым друзьям.
– Глянь, Вася, – показал на лежащего Андрей, – кажется, это тот пьяница, которого мы видели возле гостиницы.
Андрей оказался прав: именно этот пьяница лежал на боку, с пустой бутылкой водки; его физкультурные штаны были залиты грязью. Пьяница заметил друзей и обратился к ним, пытаясь захватить их за брюки:
– Постойте, люди! А не сообразить ли нам на троих?
Вася попытался отойти от пьяницы, толкая его.
– Ой, избивают рабочий класс! – визгливо выкрикнул пьяница, грозя друзьям кулаком. – Брезговать людями не нужно!
Антон не выдержал:
– Слышь ты, пьянь, а не рабочий класс! Рабочие сейчас работают, а не валяются на улицах!
Но пьяница невозмутимо посмотрел на Антона, икнул и снова визгливо выкрикнул:
– Мне жить противно! Ой, когда надежды нет, так противно! Пить и забыться! Где моя надежда жизни?! У меня нет никаких в жизни надежд, окромя водки! Хвост селедки да рюмка водки!
Андрей не удержался от комментария, глядя иронически на Антона:
– Ну, как тебе такая распрекрасная коммунистическая жизнь?
Антон промолчал и пошел побыстрее, чтобы не идти вровень с Андреем.
А пьяница продолжал кричать друзьям вслед:
– Идиоты со Знаком Качества! Женщина – друг человека! Товарищи и лично этот…
как его… и лично товарищ наш Брежнёв не брезгуют людями и водкой!
Друзья зашли за угол улицы, но здесь на них чуть не навалился другой пьяница лет сорока с открытой бутылкой водки в руках. Увидев их, пьяница расплылся в широкой улыбке, начав обнимать друзей и пытаться их расцеловать. Андрей мягко отвел его в сторону, но пьяница обиделся и загремел басом на всю улицу, привлекая внимание прохожих:
– Ой, люди! Бьют меня, а я с ними на троих хотел сообразить!
– Иди отсюда, пьянь, – брезгливо поморщился Антон. – Работать надо!
Но пьяница не унимался и кричал вслед быстро идущим друзьям:
– А я работаю! Каждый день! И шиш моржовый получаю! Даже на гроб денег нет!
Через минут пять Андрей остановился и внимательно посмотрел на хмурого Антона:
– Ничего нам сказать не хочешь?
Антон тоже остановился и спросил в свою очередь:
– А чего мне говорить? Что здесь много пьяных?
Вася кивнул:
– А ведь иногда ты соображаешь, что к чему.
– Чего, метр с кепкой? – разозлился Антон, поднимая кулак.
– Стоп! – Андрей встал между ними, пытаясь предотвратить конфликт.
– Андрей, ты ведь знаешь Антона не первый год!… Чего же с ним спорить? – удивился Вася. – Все равно ничего не поймет.
Андрей махнул рукой и пошел по улице, за ним шли его друзья. В молчании прошли они две улицы. Увидев большое четырехэтажное здание из серого кирпича, друзья остановились. На крыше здания развевался красный флаг. Сбоку они увидели лозунг с надписью: «Кто не работает, тот у нас не ест!»
Прочитав очередной городской лозунг, Андрей не выдержал и громко засмеялся, привлекая внимание друзей к лозунгу.
– Что такое? – не понял Вася.
– Очевидно, сотрудники этого замечательного учреждения хорошо кушают, – ехидно заметил Андрей.
– Думаешь? – спросил без всякого интереса Антон. – А чего это такое?
– Догадываюсь, – ответил Андрей, – но подойдем поближе и прочтем табличку на входе.
Так они и сделали, а когда подошли ко входу, прочли надпись: «Ижорский городской комитет Коммунистической партии».
– М-да, – глубокомысленно усмехнулся Андрей, – точно, они здесь хорошо кушают.
– Хватит тебе, Андрей, потешаться над нашим городом! – возмутился Антон, хмурясь и отходя на шаг.
– Чего опять вскипел? – удивился Вася.
– Непонятно? Хватит вам обоим смеяться над лозунгами, над…
– Ясно! – уже без усмешки ответил Андрей. – Что ты предлагаешь нам делать, как нам поступить в нашей абсурдной ситуации?
– Не знаю… – промямлил Антон, но неожиданно воскликнул, улыбаясь:
– Нет, знаю!
– Так, знаешь или нет?
– Да! Знаю! Горком нам поможет! – убежденно сказал Антон. – Зуб даю!
После короткой паузы Андрей рассердился:
– Ты мечтатель, черт! Надоел со своими фантазиями!
– Нет, он псих, – заключил Вася, на всякий случай отходя от Антона, потом ворчливо добавляя: – Партия нам поможет… Да, как же!
Антон не среагировал на реплики друзей и спокойно ответил Андрею:
– Нет, я не мечтатель! Партия нам поможет.
– Да неужели?
– Пойдем, запишемся на прием к первому секретарю горкома, ему всё объясним и…
– И он, любезный коммунистический твой, быстренько нас перенесет в наше время?
– Ну, зачем так ехидно говорить? – повысив голос, спросил Антон. – Зачем постоянная ирония? Надо нам искать выход.
– Совершенно верно, – согласился с другом Андрей, – но его нет.
– Да, – поддакнул Вася, – первый секретарь нам не поможет.
– Тогда кто нам поможет?
Однако вопрос Антона повис в воздухе. Друзья молча стояли у входа в здание горкома.
– Идем! – решительно произнес Антон, открывая дверь в здание.
– Чего мы там забыли?
– Идем! Смелей! – уговаривал друзей Антон.
– Зачем? Над нами только посмеются, – сомневался Вася, стоя у двери.
Андрей краем глаза заметил, что человек в черном костюме стоял неподалеку от них.
– Ладно, зайдем, только чтобы скрыться вот от того преследователя, – твердо сказал Андрей и с этими словами пошел за Антоном. Вася, вздыхая, поплелся за друзьями.
Глава 11
Когда собственная голова мешает
Первый секретарь горкома Сусликов Федор Ильич сидел в удобном мягком кресле и курил в одиночестве. Близился час обеда, а посему Сусликов блаженно улыбался, предвкушая час застолья и отдыха от нудной надоевшей ему работы, нескончаемых бумаг и телефонных переговоров.
Ему недавно исполнилось пятьдесят три года. То был низкого роста, толстый человек со светлыми волосами, зачесанными назад, покрасневшим лицом, одетый в синий костюм, белую сорочку, синий галстук. Сусликов всю жизнь прожил в Ижорске, окончил школу, педагогический институт. После работы в комитете комсомола его направили на партийную работу. Стандартная советская карьера складывалась весьма удачно для него: комсомол, институт, работа в горкоме сначала на низких должностях, потом долгожданное счастливое назначение на пост первого секретаря горкома. Поработав год в горкоме, Сусликов понял, куда надо писать, куда сигнализировать о неэффективной работе прежнего первого секретаря горкома партии; он стал писать анонимки в Москву, доносы, на которые Москва реагировала очень бурно: после анонимок приезжали комиссии, проверяли всю деятельность горкома, финансовую отчетность, все расходы партаппарата. Дождавшись повышения и став вторым секретарем горкома, Сусликов уже, не стесняясь, во всеуслышание везде говорил, что надо менять руководство горкома, что старый первый секретарь горкома партии не в силах справляться со своей работой и нужны молодые кадры, хотя сам Сусликов был моложе первого секретаря всего на пять лет. В итоге первого секретаря через полгода отправили на пенсию, а Сусликова назначили на место первого секретаря горкома.
Признаться, мой дорогой читатель, Сусликов очень не любил работать (еще во времена своего студенчества он еле сдавал экзамены с первого раза, дважды оставаясь на второй год), не любил читать разные документы, которые должен быть читать по долгу службы, тянул с ответами на письма и работал очень медленно, постоянно поглядывая на часы. Разные документы и настойчивые назойливые посетители мешали ему, даже раздражали – ведь так приятно посидеть одному в уютном и просторном кабинете, включить телевизор, покушать, выпить пиво, а тут нужно отвлекаться на этих посетителей! Он не любил работать, он только любил руководить! Сусликов с молодых лет понял, что ему нужно: занять номенклатурную должность в городе или даже районе, чтобы не думать и не работать, а только всеми руководить.
Читатель мой, может, удивится, когда прочитает о том, что даже собственная голова Сусликова очень мешала ему. Да-да, мой дорогой читатель, именно голова нашего первого секретаря горкома мешала ему, давила на плечи, вызывая повышенную усталость. И иногда во время пребывания в одиночестве он снимал эту голову, кладя на стол напротив себя, и беседовал с ней. Так он развлекался, оставаясь один в кабинете. Когда Сусликов сидел за столом без головы, он чувствовал себя более бодрым и помолодевшим. Именно в такие минуты ему не нужно было думать о чем-либо, размышлять о судьбах города и района, звонить куда-то или что-то писать.
К чему? Ведь голова лишь мешала нашему первому секретарю. И вот сегодня, находясь в одиночестве, Сусликов снял голову и положил перед собой.
