Они шли по туманным улицам, слыша глухой шум холодного северного ветра. Яркие огни ярмарки поднимались вверх, к похожим на шары облакам, которые какая-то неведомая сила влекла по небу. «Если аттракцион будет стоить только пенни, то мы сможем прокатиться по два раза каждый», — подсчитал в уме Колен. Он шел по мощеному тротуару, сосредоточенно глядя себе под ноги и перебирая пальцами в кармане с таким трудом собранные деньги. Он радовался, что может потратить их на карусели, но мысль о том, что на эти деньги можно было бы купить что-нибудь к столу домой, терзала его до глубины души. На четыре пенса можно было бы приобрести буханку хлеба, или бутылку молока, или кусок мяса, или банку варенья, или фунт сахара. Если бы он, Колен, купил на эти деньги в ближайшем магазине десяток дешевых сигарет, то его отец, возможно, не выглядел бы таким мрачным и не жаловался постоянно на здоровье, и мать не охватывало бы больше отчаяние при виде своего мужа. Отец взял бы сигареты с улыбкой на лице, ласково поцеловал бы мать и приготовил бы чай. Он снова превратился бы в счастливого человека, и его хорошее настроение передалось бы всем членам семьи.
Да, четырехпенсовая монета могла бы сотворить чудо, если только потратить ее на нужные вещи, — для которых она и предназначена. «Но я израсходую эти деньги совсем по-другому, — терзаясь муками совести, подумал Колен, — ведь на четыре пенса можно также купить журнал с комиксами, или две плитки шоколада, или два дешевых билета в кино, или вдоволь повеселиться на ярмарке.» И широкая, темная, пахнувшая землей трещина, отделяющая добро от зла, расколола его душу. Но эти муки показались бы странными Берту, который шел рядом, весело насвистывая и швыряя в разные стороны камушки. Он-то уж наверняка не стал бы терзаться из-за каких-нибудь четырех пенсов. Нет, он бы здорово повеселился на них, что, впрочем, и собирался сейчас сделать с половиной тех денег, что были у Колена. Если бы Берт обокрал магазин или машину, он бы отнес еду прямо домой, но если бы ему удалось стащить пять шиллингов или фунт стерлингов, он бы отдал матери шиллинг и шесть пенсов, сказав, что столько ему заплатили за случайно подвернувшуюся работу. А уж из-за четырех пенсов он бы не стал переживать. Он бы просто потратил их в свое удовольствие. И так же поступит Колен, и сделает это на аттракционах.
Спустившись по Бенктинк Роуд, они почти подошли к ярмарке, и до их носов уже доносились запахи жареной рыбы с картошкой, мидий и пряников. «Смотри под ноги», — крикнул Берт, который, хоть и выглядел изможденным, всегда был готов был к тому, чтобы искать и находить себе средства к существованию. Макушка и затылок его головы были покрыты длинными волосами, он шлепал по земле драными ботинками, засунув руки в карманы и насвистывая, но потом стал ругаться на чем свет стоит, потому что с тротуара его оттеснила толпа взрослых парней и девушек.
Колен также не был склонен терять время попусту: он соскользнул в водосточную канаву, затем проковылял ярдов сто, скрючившись, как малолетний ревматик, и наконец выпрямился. В руках он держал пачку, из которой торчали две не докуренные сигареты. «Фиг тебе», — крикнул он, показывая, что делиться не намерен.
«Ну, ну, — сказал Берт, в голосе которого звучала одновременно и лесть, и угроза, — не будь жадиной, Колен. Дай мне одну.»
Но Колен стоял на своем: «Раз нашел я, то это мое. Я отдам их отцу. Не думаю, чтобы ему выдавали курево.»
«Слушай, мой папаша курево тоже не получает, но если я найду сигареты, то не стану их ему отдавать. Вот так.»
«Может, мы найдем еще», — сказал Колен, так и не достав пачку из кармана.
Они шли по асфальтовой дорожке Фореста, поднимаясь по крутому склону. Берт теперь жадно бросался на каждую попадающуюся ему глаза пачку из-под сигарет, разрывал ее, выбрасывая фольгу и засовывая в карман картинки с пачек, чтобы отдать их потом младшим братьям, а из остального комкал шарик и швырял на землю, туда, где тесно лежали тела убитых солдат, никто из которых не мог понять, ради чего здесь оказался. С памятника погибшим на войне они видели всю ярмарку, море огней и крыши палаток, стоящих вдоль домов, очертания которых едва были видны в тумане. Жители этой улицы не могли дождаться следующей недели, когда весь этот огромный балаган наконец-таки переедет в другой город. Откуда-то снизу доносился приглушенный шум ярмарочной суеты, который время от времени заглушали пронзительные крики тех, кто катался на лодочках или крутился на чертовом колесе.
«Давай спустимся туда, — предложил Колен, нетерпеливо перебирая в кармане свои пенни. — Я хочу там на все посмотреть. Я хочу залезть на тот Ноев Ковчег.»
Катаясь на Призрачном караване под истошные девчоночьи крики, они жевали пряники.
«Мы положим пенни на числа и выиграем еду, — сказал Берт. — Ты увидишь, что это очень просто. Тебе только надо будет положить монеты на числа, когда эта тетка отвернется».
Он говорил уверенным тоном, чтобы Колен поверил, что это станет настоящим приключением, если они станут действовать вместе. Не то чтобы он боялся совершить мошенничество один, но ведь двое ребят вызывают меньше подозрений, чем один мальчишка, который непонятно почему крутится вокруг игрального стола.
«Это опасно, — запротестовал Колен, протискиваясь сквозь толпу, хотя Берт его почти убедил. — Тебя схватят копы».
Высокая, похожая на цыганку женщина с хвостом из длинных черных волос стояла в палатке во главе игрального стола. Она тупо смотрела прямо перед собой, хотя Колен, подойдя поближе, понял, что от ее взгляда не ускользнет ни одно движение находящихся вокруг игроков. Полицейская винтовка, которую передавали из рук в руки, стреляла негромко, однако звук выстрелов привлекал внимание к палатке. Женщина время от времени прерывала эту мерную глухую стрельбу, выдавая с выражением полнейшего безразличия на лице по несколько монет человеку в шляпе, который кидал в два отверстия деревянной коробки по четыре пенни за раз. «Он проиграет», — шепнул Берт на ухо Колену, который тоже видел истинное положение дел: мужчина бросал больше, чем доставал. Однако это замечание долетело до ушей охваченного азартом господина. «Кто это проиграет?» — спросил он, кинув еще полдюжины монет, прежде чем повернуться к Берту.
«Вы», — ответил Берт.
«Я проиграю?» — переспросил мужчина, распахнутый макинтош которого был заляпан пивом и яйцом.
Берт твердо стоял на своем, глядя прямо в лицо незнакомцу своими голубыми глазами: «Да, вы проиграете».
«Это ты так считаешь», — грубо ответил мужчина, который был уверен в победе даже тогда, когда женщина за игральным автоматом забрала большую часть его денег.
Берт язвительно заметил: «И это вы называете победой? Посмотрите, сколько у вас осталось денег». Все вокруг уставились на три жалких монеты, лежащих между клетками игрального поля, а Берт тем временем просунул руку к прилавку, куда мужчина отложил несколько монет. У Колена при виде этого перехватило дыхание, но не столько от страха, сколько от удивления, хотя он знал уже все о проделках Берта. В ладони у последнего оказалось около шиллинга и шести пенсов, которые он ловко зажал в своих грязных пальцах. Он ухватил еще два пенса другой рукой, но в этот момент его запястье оказалось грубо прижатым к прилавку. Он закричал: «Ай! Отпусти меня, чертов придурок! Мне больно!»
Глаза мужчины, осоловелые от выпитого пива, теперь сузились и засверкали праведным гневом: «Не суй свои вороватые пальцы куда не следует. Ну-ка, гаденыш, клади деньги обратно».
Колен был готов провалиться от стыда и ему захотелось затеряться среди каруселей. Берт, грязный кулак которого находился в беспощадных тисках, стал постепенно разжимать пальцы, пока на прилавок не выкатились монеты. «Это мои деньги», — сказал он жалобным голосом. «Это вы вор, а не я. И к тому же хулиган. Я собирался опустить их в одну из этих щелок».
«Я ничего не видела», — заявила женщина бесстрастным тоном. Это вывело мужчину из себя, ведь ему отказывались помочь: «Вы что, считаете меня придурком или слепым?» — выкрикнул он.
«Возможно, — спокойно заметил Берт, — если хотите обвинить меня в краже своих денег».
Колен почувствовал, что обязан вступиться за друга. «Он ничего не крал, — серьезно произнес он, придав своему лицу честное выражение (что у него отлично получалось). — Я с ним не знаком, но говорю вам чистую правду. Я как раз проходил мимо и остановился, чтобы посмотреть, что тут происходит, а он как раз опускал в щелку два пенса, которые вынул из кармана».
«Ты — лживый негодяй», — со злостью в голосе ответил мужчина, хотя теперь он волей-неволей был избавлен от бесконечных проигрышей. И добавил, обратившись к Берту: «Проваливай отсюда, иначе я позову полицию».
Но тот не двигался с места. «Я не уйду, пока вы не вернете два моих пенса. Я заработал их с большим трудом, в саду у отца, копая землю и пропалывая траву». Женщина равнодушно смотрела на происходящее, перекатывая горку монет с одной ладони в другую, а потом кидала их в общую массу, где они звякали друг о друга. Мужчина же, с выражением непоколебимой решимости на лице, надвинул на лоб шляпу и сгреб свои деньги. Он, казалось, смирился с тем, что здесь ему не суждено выиграть, и решил попытать удачу в другом тире, однако ему было ужасно неприятно оставлять Берту эти два несчастных пенса. «Он и это проиграет», — заметил тот, подмигнув Колену. Им удалось добыть шиллинг и восемь пенсов!
