— Корсика! — воскликнул он при виде их номеров, — каким ветром вас сюда занесло в такую собачью погоду? У вас там, на Корсике-то, солнышко светит, ясное солнышко, горячее солнышко, жаркое солнышко!
— Да, вы правы, — сказал Гиббс.
— Уж где-где, а у вас солнышко… При таком солнышке, не знаю, чего еще людям надо.
— Верно, верно.
— Хотя что касается работы, — предположил механик чуть потише и другим тоном, игнорируя слабый, но вполне реальный английский акцент англичанина, — с работой у вас там плоховато, да?
— Действительно, — признал Гиббс, — с работой у нас трудно.
— Заметьте, — объявил механик, — это проблема вообще всех островов. С вас, стало быть, сто шестьдесят пять франков двадцать.
Спустя еще четверть часа, когда им удалось протиснуться между раскаленными машинами, застрявшими на одностороннем шоссе, и одолеть отрезок кольцевой дороги, где машины двигались как всегда в это время дня, а потом тридцатикилометровую пригородную зону, где городские и провинциальные машины нервно разъезжались в разных направлениях, они наконец попали на пустую или почти пустую автостраду, ведущую к югу, и вздохнули свободнее.
— Жаль, что мы не смогли взять мой автомобиль, — сказал Гиббс, — он ходит гораздо быстрей. Не то что эта консервная банка. Эй, что там у вас такое?
— Поскрипывает, — ответил Жорж.
— Поскрипывает?.. Надеюсь, ничего серьезного, — неуверенно пробормотал Гиббс.
Жорж поспешил сменить тему.
— А те люди, — спросил он, — Батист и другие, кто они?
Он не осмелился произнести имя Женни Вельтман.
— Актеры, кажется. Они нуждаются в деньгах, знаете ли, но я с ними лично не знаком. Скажите, а тот дом… вы тоже считаете, что туда стоит наведаться?
Шоссе почти опустело. Вдали через каждые сто километров маячили полосатые красно-белые рукава — измерители силы ветра, в данный момент слабого, отчего они вяло покачивались на верхушках своих мачт, словно обвисшие слоновьи хоботы. На подъезде к Турнюсу указатели объявили о близости придорожного ресторана, который наподобие примитивной, прямоугольной, застекленной триумфальной арки перешагивал автостраду; наверху к ресторану с обеих сторон вели переходы, огороженные металлической сеткой, и все это сооружение напоминало застежку «молния» с параллельными лентами ткани. Жорж и Гиббс решили сделать привал. «204»-я свернула на стоянку, замусоренную бумажками, содержимым пепельниц, апельсиновыми корками, яичной скорлупой и жестяными банками, раздавленными до степени бесформенных блинов, на которых с трудом угадывались названия напитков конкурирующих фирм.
День близился к концу. Вокруг них, за барьерами, пересекающими на высоте шоссейную no man’s land[30], простиралась равнина, над которой мягко нависал небосвод, испещренный тонкими, молочно-белыми волокнами облаков, прозрачными как слюна или яичный белок и преломлявшими розовато-оранжевые лучи заходящего солнца в бездонном, безмятежном море света, чья блеклая лазурь уже готовилась перейти в темно-синий; пухлые шлейфы реактивных самолетов смешивались, в силу мимикрии, с этими облаками. Вдали по слегка наклонному полю, аккуратно, как по линейке, расчерченному бороздами, медленной букашкой полз трактор.
Хотя мотор машины был уже выключен, его рокот все еще стоял у них в ушах так же, как их спины еще какое-то мгновение хранили изгиб автомобильных сидений. Три бетонные ступени с вкраплениями гравия вели к двойной застекленной двери, за которой узкий эскалатор вознес их к длинному коридору, одним боком выходившему на шоссе, а с другого — украшенному фотографиями местных достопримечательностей и пейзажей; тут же стояли небольшие витринки, в которых кисли образцы здешних вин. В середине коридора, который тянулся до другой стороны шоссе, открывался проход в ресторан, где официант с простецкой физиономией, в чересчур просторной нейлоновой блузе цвета винного осадка подал им квадратные куски мяса, жесткого, как подошва, и утопленного в водянистом соусе, с овощной мешаниной в качестве гарнира. Они едва притронулись к этому блюду, зато съели много хлеба, намазанного горчицей, после чего заказали кофе с джином, затем еще раз кофе, затем последний раз джин, и тут их увидел Бок, вышедший из телефонной кабинки.
Они его не заметили. Разглядев кофейные чашки на их столе, Бок решил не рисковать, предупреждая Риперта, который ждал его в GS, припаркованной на противоположной стоянке: он боялся, что за это время Шав и Гиббс успеют смыться. Поэтому он крадучись вышел из ресторана и затаился у дальнего конца коридора. Стиснув в кармане свой пистолет, он принялся терпеливо ждать возле эскалатора, который пока что трудился вхолостую.
Ждать ему пришлось недолго: Жорж Шав и его рыжий спутник вышли из ресторана почти следом за ним, стряхивая крошки с одежды. Они подняли глаза на силуэт Бока лишь в десяти метрах от него, услышав три коротких слова, которые он прокричал им осипшим голосом, и увидев его правую руку в оттопыренном кармане, свирепое лицо и напряженный взгляд. Жорж схватил Гиббса за рукав и помчался назад, таща его за собой, как сломанную куклу; они бежали по застекленному коридору, над машинами и грузовиками, которые неслись внизу в обе стороны, то и дело норовя обогнать друг друга. Бок кинулся за ними, но ему страшно мешала рука, засунутая в карман и по-прежнему сжимавшая оружие, которое он не смел извлечь на свет божий.
В дикой спешке Жорж и Фергюсон стали спускаться по эскалатору, идущему вверх, так что им пришлось перебирать ступени вчетверо быстрее обычного. Бок сдуру решил последовать их примеру, поскользнулся на приступке, вцепился в перила и снова приехал наверх, откуда спустился уже по обычной лестнице, здорово упустив время. Когда он выбежал на стоянку, то увидел вдали, слишком далеко от себя, как Шав и рыжий распахнули дверцу GS, где сидел Риперт, мирно покуривая и изучая разложенную на коленях карту шоссейных дорог. Потом Бок увидел, как Жорж вышвырнул Риперта из машины, и тот с коротким испуганным стоном рухнул на расчерченный бетон стоянки, крепко приложившись об него затылком; дорожная карта накрыла его сверху. И, хотя он не шевелился, Бок увидел, как англичанин все-таки обогнул машину и торопливо пнул Риперта пару-тройку раз, отчего дорожная карта слетела прочь и, подхваченная слабым ветерком, начала метаться над землей — беспорядочно, словно воздушный змей или бегающая по двору обезглавленная утка. Жорж уже сел за руль, рыжий втиснулся на заднее сиденье, и желтая машина помчалась прямо на Бока, который в панике отскочил к барьеру, опять споткнулся и упал на спину как раз в тот миг, когда англичанин хлопнул дверцей; Бок принял это за выстрел, счел себя трупом и начал искать, куда попала пуля.
Итак, агенты Бенедетти чуть ли не с минуту пребывали в беспомощном состоянии, лежа в сотне метров друг от друга; тем временем шум их машины постепенно замирал на развороте автострады, а потом и вовсе растаял на параллельном шоссе. Бок опомнился первым. Он встал на ноги и подошел к Риперту, распростертому на очерченной белым площадке, между зеленоватым «Рейндж Ровером» и черным как смоль «Магирусом». Бок принялся трясти бесчувственного друга и хлопать его по щекам без всякой системы. Риперт тотчас вздрогнул и сел.
— Что… что случилось? — всхлипнул он, словно Бок пробудил его от кошмара.
— Спокойно, я тебе все объясню, — сказал Бок. — Но первым делом нужно найти другую машину. Подожди меня здесь, я сбегаю позвонить шефу.
— Но зачем мы это сделали, зачем мы это сделали? — вопрошал тем временем Гиббс, перебираясь путем сложных гимнастических манипуляций на переднее место, чтобы сидеть рядом с Жоржем Шавом.
Жорж отодвинулся, елико возможно, от острых колен и локтей рыжего. Шоссе снова гладко стлалось под колеса машины, от вспаханных полей по обе стороны дороги вздымался легкий пар, самолет над их головами распускал за собой белый хвост, перечеркивая багровеющее небо.
— Зачем мы это сделали? — повторил Гиббс, усаживаясь поудобнее и заплетая несколько раз правую ногу вокруг левой.
Жорж не ответил.
— Глядите, коровы! — воскликнул Гиббс, указывая куда-то вправо. — Вы видели коров?
— Да что с ней, с этой машиной? — пробормотал Жорж, — мотор вроде не тянет. Да, похоже, мотор не тянет.
— Мы рискуем навлечь на себя неприятности, — заметил англичанин. — Полиция и все такое… Помню, в детстве я тоже видел коров, — продолжал он тем же тоном, — они паслись возле дома, где я проводил каникулы. Очень мне нравились эти коровы. Вообще корова красивое животное.
Восемь часов спустя, глубокой ночью, они бросили GS на авеню Сестры Розали, в тринадцатом округе Парижа. Затем коротко обсудили условия следующей встречи: разумнее было отложить ее на какое-то время, выждать, пока все устаканится. Для назначения встречи Жорж предложил использовать старый, проверенный метод, который вычитал в романах. Гиббс одобрил его идею, дал Жоржу денег. Они расстались у станции метро «Насьональ». Оттуда Жорж прошел пешком до первого приличного отеля, снял номер и проспал мертвым сном до следующего утра.
