– Как хорошо ты сказал, отче! Ведь и правда: с нашей стороны достаточно лишь желания обрести жизнь и хотя бы небольших усилий, остальное приложит нам Сам Господь! Каждого из нас Христос ищет в пустыне греха, зовёт к себе, с радостию готов взвалить на плечи и нести до самого дома. Лишь бы мы только не сопротивлялись, не брыкались, не кусали своего Доброго Пастыря! А уж Он позаботится, чтобы нас не растерзали волки, чтобы было нам что поесть и что попить. Телом своим закроет Он нас от дождя и зноя, ноги свои собьёт в кровь, чтобы мы не поранились об острые камни, прижмёт к себе в холодную ночь и будет бодрствовать до утра, охраняя наш сон. А придя домой, созовёт друзей и соседей и скажет им: «Порадуйтесь со мною: я нашёл мою пропавшую овцу!» Как написал Ефрем Сирин, «препобеждает всё тот, кто всем сердцем предаёт себя управлению Божию и пребывает в воле Божией. Бог требует от нас только совершенной решимости и Сам подаёт нам победу». Верю тебе теперь, отче, что и ты был когда-то несовершенным, что пока благодать Духа Святого не коснулась твоей души, ты был обычным грешным человеком, таким же, как все мы. Но после того, как Господь освятил тебя и утвердил в вере, назначил своим сопастырем и дал власть решить и вязать, знаю, что стал ты безгрешным и непорочным! Святость и обычные человеческие ошибки несовместимы друг с другом!
На миг монаху показалось, что его духовник нахмурился и даже как будто отвёл глаза, но через секунду чело его вновь разгладилось, и он ответил:
– Когда же Пётр пришёл в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие иудеи, так что даже Варнава был увлечён их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи иудеем, живёшь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?
С удивлением, но и с уважением посмотрел ученик на своего наставника. Уметь признавать свои ошибки даже перед тем, кто ниже тебя – это истинный подвиг смирения! Каждый, даже самый великий святой отец при жизни своей на Земле забывал о Боге, малодушествовал, сомневался, пускал в свою душу зло. Безгрешен один Христос! А люди оступаются и падают, наша история – это история падений. Но Он, единственный истинный святой, силен восставить нас в прежней чистоте. Лишь бы мы только не отчаивались, а всегда обращались к Нему с молитвой. Через покаяние мы растём, совершенствуемся, приближаемся ко Христу. Но планка далека, идеал высок. В этом и радость наша, и страдание! Хорошо, что всегда есть куда расти, с чем бороться, а иначе было бы скучно жить. Но порой сердце щемит от чувства неполноты и несоответствия нашей жизни Идеалу. Однако мы живём с надеждой, что по ту сторону черты, зовущейся смертью, любящий Господь восполнит нашу неполноту Собой, и мы станем действительно целостными, святыми и богоподобными существами!
На ум монаху пришли слова из акафиста митрополита Трифона «Слава Богу за всё»: «Разбитое в прах нельзя восстановить, но Ты восстанавливаешь тех, у кого истлела совесть, возвращаешь прежнюю красоту душам, безнадежно потерявшим её. С Тобою нет непоправимого! Ты весь любовь! Ты – Творец и Восстановитель!»
«Что ж, значит, есть надежда и для меня!» – подумал искатель Жизни и улыбнулся отцу Петру – своему проводнику в Вечность.
* * *
Монах читал своё вечернее правило, но никак не мог сосредоточиться на словах молитвы. Перед его глазами была умирающая девочка. Он видел её сегодня в храме, её принесли на носилках. Бледное лицо, запавшие от истощения глаза, потрескавшиеся губы. Его сосед по столу в трапезной рассказал, что автобус, в котором она ехала вместе с родителями и ещё десятком туристов, засыпало камнями при обвале в горах. Несколько человек погибло сразу, в том числе и её родители, другие были заживо погребены. Их откопали только через две недели после происшествия. У них было с собой немного еды и воды, но на всех этого было слишком мало. Два человека умерли до того, как спасатели разгребли завалы. Остальные сейчас в больнице, у них есть шанс выжить. А эта девочка обречена. Врачи сказали, что она умрёт в течение двух-трёх дней. Теперь её принесли сюда для того, чтобы она приняла Святое Крещение (родители девочки были атеистами и не окрестили малышку). Это было её последнее желание. Монах опять вспомнил её лицо. Неужели нельзя ничего изменить? Зачем только Господь допустил такое? Зачем невинному ребёнку было столько страдать? Неужели Он не мог забрать её быстро, без мучений?
Отец Пётр появился в келье, как всегда, неожиданно. Вошёл без стука и тихонько стал рядом с образами. Он умел застать своего послушника врасплох, когда тот впадал в какой-нибудь грех. Заметив духовника, монах немедленно обратился к нему с вопросом:
– Отец, за что этой малышке выпало на долю такое страшное испытание: кончина родителей, голод и жажда, двухнедельное заточение в искорёженном автобусе, а теперь ещё и мучительная смерть? Что она успела сделать плохого, чтобы быть так жестоко наказанной? Почему Бог попускает такое?
– И проходя увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нём явились дела Божии.
– Да, но как это возможно? Если бы Господь хотел исцелить девочку, Он бы давно уже сделал это. Ведь Он всемогущ, Ему не нужны помощники!
– И когда повели Его, то, захвативши некоего Симона Киринеянина, шедшего с поля, возложили на него крест, чтобы нёс за Иисусом.
– Но что могу сделать я, слабый грешный человек? Случай безнадёжный, и…
– Иисус же сказал им в ответ: истинно говорю вам: если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но, если и горé сей скажете: поднимись и ввергнись в море, – будет. И всё, чего ни попросите в молитве с верою, получите!
Итак, ответственность за судьбу девочки лежит теперь на нём. А его вера так слаба, хватит ли её, чтобы пробить стену безысходности и неверия, воздвигнутую людьми вокруг этого больного ребёнка? Что ж, он сам виноват, что взвалил себе на плечи эту непосильную ношу – ведь он роптал на Господа и обвинял Его в немилосердии. Он, по сути, заявил о том, что любит и жалеет этого маленького человечка больше, чем сам Бог. Если ты дерзаешь на такое, имей мужество на деле доказать свою любовь! Но где взять сил? Ведь он один…
Глаза отца Петра сверкнули в полумраке кельи. Голос его был строг.
– Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на Земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного!
– Прости, отец, я забыл о тебе! – монах виновато опустил глаза, не в силах выдержать огненный взгляд старца. – Я не один, к моей молитве присоединится твоя молитва и молитва всей Церкви! Завтра на Литургии вся Церковь, Земная и Небесная, будет молиться за это дитя. Вместе мы сможем преодолеть любые преграды, и наша молитва, словно дым от благовоний, воспарит к небу и достигнет престола Божия! Теперь я верю, что мы сможем изменить мир! Молись вместе с нами, отче святый!
Но борьба с неверием на этом не закончилась. Всю ночь и утро монаху пришлось ломать свои внутренние барьеры, которые мешали ему поверить в возможность чуда. Он буквально принуждал себя не поддаваться обуревающим его сомнениям. Это было почти физическое усилие, пот градом тёк со лба, и к началу Службы он был весь вымотан, как тряпка. Чудо произошло на Литургии. Когда священник произнёс: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся», – что-то внутри него поддалось, и вера захлестнула его, как волна. Слёзы благодарности потекли из его глаз: ведь он знал теперь без тени сомнения – девочка выживет! Ему не нужны были никакие доказательства, свидетельства или видимые подтверждения. Это было уже свершившимся непреложным фактом! Он не чувствовал никакой своей заслуги в том, что произошло, – ведь молился не только он, а вся братия монастыря, его духовный отец, Пресвятая Богородица и все ангелы и святые, а исцелил девочку Христос! В конечном итоге это была Его победа. Монах больше никогда не видел этого ребёнка, поэтому даже не знал, каким образом Господь совершил чудо, но ему это было не важно. Потом, через месяц, а может, и больше, игумен рассказал ему, что после крещения малышка стала постепенно выздоравливать. Врачи, как всегда в таких случаях, только в недоумении разводили руками. Когда девочке стало уже значительно лучше, и её выписали из больницы, малышку удочерили супруги, которые были рядом с ней в автобусе и отдавали ей свои скудные порции пищи и воды. Теперь они все втроём стали христианами и не перестают благодарить Бога за своё чудесное спасение.
