– Надо заявить в милицию! – решительно сказала она.
Дмитрий грустно покачал головой:
– У тебя нет никаких доказательств того, что она в опасности. Единственный аргумент – то, что девушка якобы исчезла. Но она может просто находиться где угодно и с кем угодно. Такое заявление никто не примет.
– А что делать? – растерянно спросила она.
– Наверное, придется мне разобраться с ним по-мужски, – улыбнулся Дмитрий. – Ты знаешь его координаты?
Марта вспомнила только название фирмы, где работает Сергей. Ни его телефона, ни адреса у нее не было. Ей очень хотелось рассказать любимому о происшествии с телефонными угрозами, но она снова решила – не стоит.
Дмитрий слишком уязвим и вспыльчив, он этого не простит!
Пусть во всем разберется сам. Она погладила его по плечу и почувствовала под рукой упругие бицепсы.
Конечно, он избавит ее от неприятностей.
* * *
На следующее утро Марта ехала в метро, и сердце ее напевало мелодию, которую, как ей казалось, слышали все, кто сидел рядом. Отправляясь утром на работу, Дмитрий оставил ей деньги на… путеводители.
Марта удивилась. А он с напускной строгостью велел ехать в самый лучший магазин, набрать кучу познавательных книг и до вечера старательно проштудировать каждую, чтобы он знал, где она хочет провести остаток своего отпуска.
Марта сопротивлялась недолго. Хотя и предупредила, что путеводители она обожает и охотно приобретет с чисто познавательной целью, а вот что касается путешествия – надо подумать. Во-первых, отпуска осталось – кот наплакал, а во-вторых – она не может принять такой дорогой подарок.
Он обнял ее, зарылся в волосы так, чтобы она не видела его глаз, в которых дрожали слезы, и прошептал: «Это не подарок… Я люблю тебя…» – потом развернулся и быстро вышел за дверь.
Теперь она ехала, переполненная этим прерывистым шепотом, прокручивала его в голове сотни раз и светилась изнутри. Как она могла жить до всего этого, думала Марта. С детства ей были известны какие-то простые постулаты и она жила в соответствии с ними, будто листала неинтересный учебник, не зная, что это – учебник ее жизни.
В этом учебнике было написано, что дождь – это плохо для прогулок, а солнце – хорошо, что вечером и утром надо умываться и чистить зубы – тогда родители будут довольны, а если хорошо есть – можно вырасти большой. Она все это прилежно выполняла, но от этого не становилась счастливее. И считала, что жизнь удается, когда все идет, «как у всех».
Теперь она смотрела на этих «всех», и ее душили слезы любви, которую она испытывала к каждому, кто стоял и сидел рядом с ней. Вместе с этой неожиданной любовью ее охватывала и жалость. Эти чувства были такими мощными, что Марта испугалась и подумала, что становится чересчур сентиментальной, ведь в любую минуту те, кого она жалела, могут толкнуть ее, обозвать или сделать еще какую-нибудь пакость, как это обычно делают случайные попутчики в переполненном транспорте, заботясь только о себе. Но даже от этой мысли чувство любви не прошло.
Она рассматривала людей с необычайной нежностью. Вот женщина, которая раньше вызвала бы у нее лишь саркастическую улыбку – в бесцветной футболке и клетчатой бесформенной юбке. У нее полная сумка продуктов – хлеб, фрукты, молоко. Все – вперемешку. Потертые ремешки босоножек, сбитые каблуки – видимо, много ходит. Куда? Зачем? На лице – ранние морщины, взгляд – отстраненный, будто она очерчивает им вокруг себя безопасный вакуум.
Она придет домой, заведет будильник на шесть, чтобы утром сварить борщ на неделю, будет проверять уроки у детей, вечером включит сериал и заживет искусственной «мыльной» жизнью, которая – единственная! – покажется ей настоящей.
Рядом юные создания шепчутся о каком-то Максе – они еще полны надежд и иллюзий.
Даже подвыпивший мужчина сегодня казался Марте милым, беззащитным, хорошим. Он что-то бормотал, икал, по-интеллигентному прикрывая рот краем грязного галстука. Марта представляла, как он заснет сегодня на своем диване, как был – в рубашке, носках и галстуке в синюю полоску. И во сне ему захочется счастья, на утро – холодного пива, а вечером – забытья.
«Жалость и любовь, – подумала Марта, – вот две силы, которые должны сделать мир лучше! Жалость и любовь – и исчезнут войны, недоразумения, обиды». Эта мысль настолько растрогала ее, что она отвернулась к окну, смахнула слезы и стала вглядываться в синюю реку, которую переезжал поезд. Река и берега, обрамляющие ее, были потрясающими и тоже вызвали слезы умиления.
«Я – дура! Влюбленная кретинка!» – сказала себе Марта и начала прокручивать в уме таблицу умножения. По крайней мере цифры не вызвали у нее никаких эмоций, и Марте стало легче.
…В магазине на первом стеллаже у входа Марте сразу бросилась в глаза полка с яркими путеводителями. Один лучшего другого – «Париж», «Вена», «Осло», «Берлин», «Прага», «Амстердам», «Хельсинки»…
Но цены! Марта развернула пачку денег, которую оставил Дмитрий, и поняла, что хватит на все. И не удержалась от соблазна – набрала книг как можно больше.
Города, которые казались ей недостижимой мечтой, становились ближе, приобретали очертания и реальность.
Она приехала домой, налила себе полстакана чинзано, разбавила тоником, уселась среди подушек и разложила перед собой всю кипу ярких буклетов. Начала рассматривать глянцевые страницы, путешествуя пальцем по набережной Сены, каналам Амстердама, фьордам Норвегии, воздушным, безейным городкам Чехии.
Ей хотелось плакать и смеяться одновременно.
Она вспомнила, как когда-то давно – в другой жизни, которая не предполагала никаких путешествий, в ее воображении возникала такая картина: она стоит на какой-то высокой точке незнакомого города – величественного и старинного, полного огней, музыки, запахов ночных фиалок и толп красивых людей… Она наклоняется через перила моста (или медный заборчик башни, или парапет, окружающий гору) и смотрит вниз, на город, лежащий перед ней как на ладони, а тот, кто стоит рядом, кладет руку на ее плечо, крепко прижимает к себе и говорит: «Полетели?»
Позже, когда на экраны вышел «Титаник», она представляла, что стоит на корме, раскинув руки под песню Селин Дион, – и взлетает над морем, над миром, над собой – той, что в этот момент тоже стоит так же, раскинув руки… под веревками, на которых развешивает белье, у плиты или раковины, в которую стекает грязная вода. А тот, кто стоит рядом – там, в воображении, на той горе или корме, – держит ее крепко и нежно. И дарит весь мир.
За эту минуту, помнится, Марта готова была отдать пять или даже больше лет жизни! Но разве тогда она могла знать, что мечты сбываются и без таких жертв?
Когда в дверях заскрипел ключ, Марта лежала, погрузившись лицом в буклеты со сладкой застывшей улыбкой, и не торопилась встать – она знала, что это пришел он и что ей не нужно немедленно вскакивать, бежать на кухню, разогревать ужин, суетиться у стола и подавать блюда. Дмитрий всегда приходил в хорошем настроении и сам начинал выкладывать на стол разные вкусности, жалея ее, интересуясь, не устала ли она за день.
Сегодня было так же.
Он присел рядом с ней, поцеловал в макушку и спросил:
– Ну, что выбрала моя принцесса?
Она взяла в обе руки всю кучу книг, подбросила их над кроватью и выхватила первую попавшуюся.
– Тапиола? Отличный выбор! – засмеялся он, взглянув на буклет.
– Финляндия, – поправила Марта.
И он восторженно заговорил:
– Тапио – это языческий северный бог воды, камней и деревьев. А Тапиола – одно из поэтических названий Финляндии! И мне так больше нравится – в этом названии больше романтики.
И Марта снова удивилась тому, как много он знает и как интересно его слушать.
– А еще в переводе это означает «первичное, родное, сокровенное». То, что происходит между нами. И поэтому это прекрасный и не случайный выбор. Я уже даже представляю маршрут, который тебе понравится. Сначала доедем до Хельсинки, там пересядем на электричку, идущую в Турку. Там сядем на паром… О! Ты когда-нибудь плавала на одиннадцатиэтажном пароме? Нет? Это целый город на воде! Мы поплывем в двухдневный круиз в Стокгольм и обратно – ты увидишь, какие там красивые берега. А сколько развлечений! Такое впечатление, что за два дня объехал мир! И вообще, Финляндия – страна избранных. А мы с тобой и есть избранные. Потому что нашли друг друга…
– Ты действительно хочешь, чтобы мы поехали вместе? – спросила она.
– Очень! – сказал он и лег рядом с ней, не снимая костюма, не боясь помять его.
– Серьезно? – улыбнулась она.
– Если серьезно, то я бы даже хотел ускорить наш отъезд.
Он сел и внимательно посмотрел на нее.
– Что-то случилось? Неприятности на работе?
– В общем-то, ничего особенного, но… обеспокоенность имеется, – сказал он.
Она тоже села, взволнованная изменением в его настроении:
– Что такое?
