Затем последовала короткая поездка в лимузине в специально оборудованную студию и интервью в прямом эфире с Хлоей – полногрудой, косящей под «своего парня» девахой – «лицом» «Любопытного Тома». Это «лицо», в отличие от ведущих других, более консервативных программ, обладало не только смазливой мордочкой. Вдобавок к ней Хлоя имела татуировку змея на животе и дьяволенка на плече, что делало ее облик гораздо более «реальным» и соответствующим вкусам Би-пи-си.
Хлоя встретила Лейлу у дверцы лимузина. Она выглядела ослепительно, по-звездному шикарно: в черных кожаных брюках и черном кожаном лифчике. Лейла тоже была ослепительна, но смотрелась по-хипповому шикарно: в шелковом саронге-варенке и майке. Они обнялись, словно надолго разлученные и вновь обретшие друг друга сестры, хотя до этого не были знакомы и одной из них платили за то, что она разговаривала с другой.
Толпа обезумела. Буквально потеряла рассудок. Фанаты передачи улюлюкали, гоготали, размахивали самодельными плакатами. Хотя для таких страстей не было ни малейшего повода, кроме присутствия телекамер и прочно установившегося стереотипа поведения молодежи перед объективом.
Наконец крики улеглись – по крайней мере настолько, чтобы стало слышно Хлою. Всплески эмоций не прекращались, но ведущая умело пользовалась затишьями, чтобы щедро выражать собственные чувства.
– Bay! – воскликнула она. – Отлично! Потрясающе! Класс! Bay!
Реакция публики была моментальной, и эмоции снова всколыхнулись в полную силу.
Хлоя указала на Лейлу великолепно накачанной рукой:
– Ну что, разве мы не любим эту девчонку? Эту потрясающую леди?
Новый взрыв улюлюканья и воплей продемонстрировал, что публика без ума от Лейлы.
– Ты великолепна! Мы оч-ч-чень тобой гордимся!
Все снова утонуло в шуме овации. Хлоя изо всех сил старалась перекричать толпу или хотя бы показать, что она тут самая заводная и прикольная.
– Ну, как ты себя ощущаешь?
Атмосфера заражала своим настроением, и Лейла широко улыбнулась:
– Супер!
– Отлично!
– Правда, кайфово!
– Класс!
– И одновременно очень вдохновляет!
– Я тебя понимаю!
– Словно бы выросла!
– Так оно и есть. Держись! – Хлоя повернулась к толпе. – Ну, как мы любим эту топ-леди?
Снова подъем эмоций – улюлюканья и крики.
– Скажи, ты очень была потрясена, когда узнала, что тебя выселяют?
– Жизнь – это время года. А времена года меняются. Я в это твердо верю.
– И правильно делаешь, детка!
– Надо сохранять ясность в голове. Мозг, как садовый участок, требует постоянной прополки.
– Потрясающе! А что ты скажешь о готовке Джаза? Классно или как?
– Абсолютно классно!
Завершив глубинный психологический разогрев, Хлоя повернулась к большому экрану и показала Лейле всех, кто голосовал против нее.
Сначала появился Дэвид. Он сидел в исповедальне, смотрел в объектив и выглядел очень красивым и искренним.
– Я голосую против Лейлы, несмотря на то, что считаю ее сильной и весьма одухотворенной. Но команде в целом она почти ничего не дает.
Вся страна замерла и смотрела то на Лейлу, то на экран. Широкая сияющая улыбка не исчезла с ее лица.
– Дэвид – он правда душка. Я его действительно люблю. Но когда встречаются два сильных, духовных, симпатичных, обаятельных существа, у них часто возникает несовместимость в астрале. Но никаких проблем. Он мне нравится. И я уверена, что нравлюсь ему.
– А ты, естественно, проголосовала против Дэвида? – заметила Хлоя.
– Конечно. Что в этом странного? Лишнее подтверждение, что между нами существует связь.
Дервла – вот кто оказался для нее неожиданностью.
– Я голосую против Дэвида и Лейлы, – заявила она мучительно искренне и при этом казалась задумчивой и бесподобно привлекательной. – Лейла милейшее существо: добрая, симпатичная, с тонкой душой. Но мне кажется, что ее достоинства ярче расцветут вне стен этого дома.
Перевод для всех, в том числе и для Лейлы, звучал однозначно: «От нее сплошной геморрой». Следующим шел Гарри.
– Лейла – аппетитная пташка, – заявил он. – По-моему, она не вредная. Но уж слишком воображает, понимаете, что я имею в виду? Задирает нос.
Лейла отважно улыбнулась, словно бы говоря: «Люди часто принимают мою духовность за важничанье».
А потом появилась Келли.
– Это очень, очень трудно, – сказала она. – Но в итоге приходится кого-нибудь выбрать. Я выбираю Лейлу, потому что она считает, что как бы выше меня. Может, так оно и есть, но все равно обидно.
Хлоя наклонилась вперед и, утешая, пожала руку Лейле, одновременно продемонстрировав камерам соблазнительную грудь.
– Ты как?
– В порядке.
– Тогда держись!
Лейла откликнулась на призыв и вскинула голову.
– Они все: и Дэвид, и Газза, и Дервла, и Келли – потрясающие ребята. Беда в том, что требуется кого-то назвать. Людей часто вводит в заблуждение моя сила и одухотворенность. Но ничего, я их люблю – они моя команда.
– Потрясающе! Класс! – Хлоя неожиданно поднялась и пошла в толпу. А Лейла осталась сидеть одна.
– Итак, один «арестант» выбыл! – закричала ведущая. – Еще восемь – и мы узнаем победителя! Кто следующий: Вонючка? Девчонка с силиконовыми грудями? Дэвид, надоевший всем своей игрой на гитаре? Джаз с обалденной фигурой, как у топ-модели? Газза, который вещает от имени футбольного Альбиона? Сердитая Сэл? Нудный Хэмиш? Лысая леди? Или Дервла, наша ох-какая-чувствительная ирландочка? А вы – палачи! Вы можете уничтожить их мечты! Потому что решать вам! Телефонная линия откроется на следующий день после очередного голосования. Звоните! Всем пока!
День тридцать четвертый. 10.20 вечера
Трое полицейских наблюдали, как Лейлу заслонила толпа и она моментально канула в неизвестность.
– Надо обязательно с ней поговорить, – подытожил Колридж – Она долго копила раздражение. Необходимо выяснить об этом побольше.
– Кроме того, она их знает гораздо лучше, чем мы, – подхватил Хупер. – И не исключено, что у нее есть своя версия.
– Версии есть у всех, – горько заметил инспектор. – Кроме нас.
На экране снова возникли оставшиеся в доме «арестанты», которые никак не могли прийти в себя.
– Ну что, охотники и убийцы, – осклабился щербатой улыбкой Воггл, – люди-то встали на сторону жизни и ополчились на смерть, предпочли тьме свет и добро. Сдается мне, что грядет революция.
Дэвид поднялся на ноги.
– В этом я с тобой согласен. И собираюсь поговорить с «Любопытным Томом».
День четырнадцатый. 10.45 вечера
– Черт возьми, я с тобой! – закричала Мун и вместе с Дэвидом ворвалась в исповедальню.
Дэвид дал ясно понять, что пришел к тому же убеждению, что и Лейла, когда ее прорвало в объектив.
– «Любопытный Том», ты нас предал! – объявил он. – Ты знаешь, мы терпели Воггла, сколько могли. И вот теперь увидели плакаты и услышали крики в его защиту. Ты нас выставил натуральным дерьмом!
– Никто вас не предавал, – ответил «Любопытный Том» словами Джеральдины, которая лихорадочно писала ответы и передавала «голосу» – нежной и мягкой женщине по имени Сэм, чьи приятные, успокаивающие интонации были знакомы телезрителям по рекламным роликам жидких моющих средств. – Зрители увидели в Воггле нечто такое, что показалось им привлекательным.
– Они нашли его привлекательным, потому что вы его таким показали! – вспылил Дэвид. – Я профессионал и знаю все ваши трюки. Я сыт по горло! Не хочу, чтобы из меня делали дурака! Я ухожу! Закажите мне такси!
– Я тоже! – подхватила Мун. – И остальные с нами! А в вашей чумной яме пусть сидит один Воггл. Ежу понятно, что вы пудрите людям мозги!
День тридцать четвертый. 10.25 вечера
Хупер остановил пленку.
– Очень примечательно, сэр. Ничего из этого не попало в эфир. Я понятия не имел, что ребята просекли фишки Тюремщицы.
– Просекли? Фишки?
– Я хотел сказать…
– Мне понятно, что вы хотели сказать, сержант. Я не слабоумный. Но неужели вы не понимаете, насколько это отвратительно звучит?
– Нет, сэр, честное слово, не понимаю. Прикажете сдать сержантское удостоверение за некорректные выражения в ходе расследования?
День четырнадцатый. 10.46 вечера
– Уйти сейчас очень глупо. Вы потеряете шанс выиграть полмиллиона фунтов. – Озвучивая «Любопытного Тома», Сэм вложила в каждое слово всю свою способность увещевать.
– Мне все равно, – буркнул Дэвид. – Я же сказал, что раскусил ваши штучки. Вы сделали из нас марионеток заглавного комика Воггла. Лично я здесь для того, чтобы получить возможность продемонстрировать миру, кто я такой. А вы превратили программу в ублюдочное шоу, в экзамен на выживание. Я выхожу из игры.
– И я тоже, на хрен! – присоединилась Мун.
Снова наступила пауза – «Любопытный Том» обдумывал ответ.
– Дайте нам два дня, – раздался наконец воркующе мягкий голос. – Воггл уйдет.
