— Что ты имеешь в виду? Кстати, ты давно в Нью-Йорке?
Эбби уставилась на меня с шокированным видом и потянула к дивану. Я попыталась высвободить запястье из тесного кольца ее пальцев, но мертвая хватка не ослабевала. Придвинувшись гораздо ближе, чем мне хотелось, Эбби выдохнула:
— Ты что, серьезно? Не слышала разве? Да я в самом водовороте медиамира!
Мне пришлось прикрыть рот ладонью, притворившись, будто я закашлялась, чтобы не расхохотаться ей в лицо. Еще во времена учебы в Эмори Эбби заявляла, что она «в самом водовороте» — то студенческого клуба, то мужской баскетбольной команды, то университетской газеты. Никто не понимал, что сие означает, вообще-то это называется неправильным словоупотреблением, — но по какой-то причине Эбби привязалась к этой фразе и вклеивала ее к месту и не к месту.
На первом курсе мы жили в общежитии на одном этаже. Обладая сверхъестественным чутьем на слабости у людей, Эбби атаковала подруг, применяя уникальное сочетание шарма, безжалостности и скрытой агрессии. Помню, она допекала меня вопросами, кто из парней мне нравится, с единственной целью в течение следующих двадцати часов «случайно» прыгнуть на того, чье имя я называла.
Однажды в общей душевой я услышала, как Эбби выпытывала у студентки-азиатки секрет получения «чувственного раскосого взгляда» с помощью карандаша для глаз. На третьем курсе она «позаимствовала» у одноклассницы доклад по истории, выдав работу за свою, и призналась в «ошибке», лишь когда профессор пригрозил исключением им обеим. Мы с Пенелопой познакомились с Эбби на первом курсе во время письменного семинара и сразу пришли к выводу, что ее следует всячески избегать. Эбби искусно отпускала тонкие мерзкие комментарии о волосах, бойфренде или наряде подруги, и стоило той невольно обидеться, как Эбби ударялась в ужас и сожаление от своих слов.
Мы всячески уклонялись от общения с Абигайль, но та, якобы не понимая, что с ней не хотят водить компанию, нарочно лезла к нам с единственной целью — чем-нибудь насолить. Естественно, подруг у нее не было, зато Эбби энергично втиралась в каждый мужской клуб и спортивную команду в Эмори, так что, по слухам, к выпускному году количество обслуженных ею парней перевалило за сотню.
— В медиаводовороте? Вот не знала… Где сейчас работаешь?
— Дай-ка прикину. Начинала в «Элль», затем ушла от них в «Слейт» — умный ход, не правда ли? Недолго пробыла в «Вэнити фэр», но там очень уж агрессивная офисная политика. Теперь я внештатник, и нет мне преград!
Я не смогла вспомнить, чтобы хоть где-нибудь в газетах или журналах видела ее имя.
— А тебе, мисси, как на новой работе? — визгливо воскликнула Эбби.
— Ну, на новой работе я всего неделю. Пока что классно, мне нравится.
Эбби кивнула:
— Крутейшая фирма с лучшей клиентурой! Боже, как мне нравится твоя рубашка — незаменима, чтобы скрыть маленький животик, правда? Я свою ношу постоянно!
Я невольно втянула живот.
— Кому и знать, как не тебе, Эбби. Наверное, нелегко поддерживать форму при маленьком росте: пять фунтов на твоем тельце покажутся двадцатью. Но ты отлично маскируешь лишний вес! — с энтузиазмом заявила я.
Эбби улыбнулась:
— А как поживает Кэмерон? Так, кажется, звали твоего бойфренда? Я слышала, он бросил тебя ради какой-то модели, но ни на секунду не поверила этому.
— Кэмерон? Вот не знала, что вы знакомы. Он, видишь ли, живет и дышит только Нью-Йорком, так что…
— Бетт, было очень приятно повидаться, — перебила Эбби, не отреагировав на мое последнее замечание. — Разреши пригласить тебя на ленч. Нам нужно столько наверстать… Давно собиралась тебе позвонить, но ты куда-то исчезла после университета. С кем ты общаешься? С той тихой маленькой серой мышкой? Такая была милочка… Как ее зовут?
— Ты о Пенелопе, которую голосованием признали самой красивой девушкой первого курса? Да, мы дружим. Обязательно передам ей твой привет.
— Да-да, непременно передай. На той неделе я позвоню тебе на работу, сходим куда-нибудь на отличный ленч, хорошо? Поздравляю, что наконец-то ты бросила свой ужасный банк и вышла в реальный мир… Не терпится представить тебя собравшимся. Тебе еще столько замечательных людей предстоит узнать!
Я сочинила остроумный ответ, но тут за спиной материализовалась Элайза. Вот уж не думала, что когда-нибудь обрадуюсь ее появлению.
— Элайза, это Эбби, — небрежно махнула я.
— Вообще-то Абигайль, — встряла та.
— Да-да. Эбби, — я нарочно посмотрела на нее, — это моя коллега Элайза.
— Привет, мы, кажется, встречались? — проговорила Элайза, зажав в зубах сигарету и копаясь в сумочке в поисках зажигалки.
— Точно, — подтвердила Эбби, хватая коробок спичек с ближайшего столика и галантно поднося Элайзе зажженную спичку. — Сигареткой не угостите?
Обменявшись, таким образом, любезностями, они разговорились о какой-то новой колонке светской хроники под названием «Вокруг да около». Я поняла, что рубрика годами выходила в Интернете и в печати, но никто ее не замечал до появления скандальной новой колонки неизвестного автора, чье инкогнито строго охраняется. Со слов Элайзы, статья выходит дважды в неделю в он-лайн-версии «Сенсаций Нью-Йорка», но в отличие от аналогичных колонок «Шестой страницы», написанных Синди Адамс или Лиз Смит, не имеет вверху фотографии автора. Абигайль настаивала, что это самая крутая штучка и медиахит за много лет. Элайза возражала, мол, по ее данным, колонка интересна лишь единичным представителям индустрии моды и развлечений, соглашаясь, что скоро ее заметят многие. Минуты полторы я терпела эту занимательную беседу, прежде чем до меня дошло, что можно извиниться и уйти.
Я оказалась одна среди моря роскошно одетых красивых людей, ритмично двигающихся в такт быстрой музыке. Способностями к танцам я никогда не отличалась. Мне случалось неуклюже раскачиваться под медленные мелодии на танцах в школе (причем я как огня боялась восьмиминутной «Лестницы в рай»71) и весело скакать в коллективных пьяных плясках вокруг будки ди-джея в грязноватых дешевых барах в годы учебы в университете. Но сейчас я оробела, в растерянности застыла на месте, испугавшись, словно шестиклассница. На долю секунды показалось, что собравшиеся уставились на мой подростковый жирок и скобки на зубах. Мне захотелось уйти или хотя бы добраться до столика, избежав ада, коим являются танцы, и я уже решила пробираться к выходу, когда почувствовала на пояснице чью-то руку.
— Привет, — с британским акцентом произнес высокий парень с великолепным загаром, который можно получить лишь в дорогих соляриях. — Потанцуем?
Благоразумно удержавшись, чтобы не оглядеться в поисках той, к кому он обращается, я не успела забеспокоиться о табачном дыхании или влажной от пота блузке: молодой человек обнял меня и повел в танце.
Танцуем? Мы танцуем! Так близко к мужчине я не оказывалась с тех пор, как в переполненном метро ко мне прижался какой-то извращенец. «Расслабься и веселись, расслабься и веселись», — мысленно напевала я на вдох-выдох, надеясь не забыть данное себе обещание. Вскоре необходимость в аутотренинге отпала: мозг отстраненно анализировал ситуацию, а тело теснее прижималось к богу с золотой кожей, предложившему мне шампанского. Мелкими глотками я выпила первый бокал, залпом проглотила второй и не успела понять, что к чему, как оказалась сидящей на коленях у партнера по танцам, смеясь вместе со всеми над каким-то скандалом или сплетней, а роскошный красавец ласково перебирал мои волосы и подносил огонек, когда я закуривала.
Я забыла, что села в лужу с черным нарядом, что меня оскорбила болтливая карлица, изводившая окружающих в университете, и что я начисто лишена чувства ритма. Последнее, смутное, воспоминание — один из приятелей бога спросил, что за очаровательное создание тот держит на коленях. Я даже не поняла, что речь обо мне, пока бог не обнял меня сзади со словами: «Она — мое открытие. Бриллиант, не правда ли?» И я, очаровательное создание и бриллиантовое открытие, засмеявшись от удовольствия, впилась в губы красавца долгим влажным поцелуем. К счастью, это последнее, что я запомнила.
Звук раздраженного мужского голоса заставил меня очнуться от сна. Интересно, кто стоит у кровати и лопатой копается в моей голове? Волнообразная пульсация была настолько ритмичной, что ощущение казалось даже приятным, пока я не поняла, что лежу вообще-то не в своей постели. Абсолютно черного, абсолютно не подходящего для вчерашней вечеринки наряда нигде не было видно. На себе я обнаружила обтягивающие серые боксерские шорты от Калвина Клайна и необъятную черную футболку с надписью «Спортивный клуб Лос-Анджелеса».
«Без паники! — приказала я себе, пытаясь разобрать, что говорит доносящийся откуда-то мужской голос. — Думай, где ты была и что делала вчера вечером».
