Лиса. Ты выбросил ее просто. Никто не живет рядом. Никто не следит за тобой. Это, я тебе скажу, вообще невозможно — жить с тобой рядом. Ты пододеяльники рвешь и некрасиво выражаешься. Только я, медвежище мое, и смогу тебя терпеть.
Гоголь. И то правда.
Лиса. Ты спишь?
Лиса. Эй?
Лиса. Я пойду, милый, мы скоро увидимся.
Министерство госбезопасности
Протокол аудиодокументирования
объекта «Жилая квартира
по адр. ул. Серафимовича, д. 16, кв. 7». 9 сентября
Ст. оперуполномоченный Скрыган Л. Л.
Наблюдаемые Гоголь и Лиса встретились в 19.00, при этом Гоголь пришел в квартиру ок. 16.30, дверь открыл ключом, наблюдаемая Лиса явилась в 19.00.
До 21.07 часа они предавались телесным наслаждениям (микрофон 1), затем вели маловразумительную беседу, обсуждая пережитое соитие. В 21.30 они завели зашифрованный разговор, содержание которого может заинтересовать Управление внешнего контроля и надзора Пятого отдела. Представляется, материалы этой беседы могут в будущем облегчить отслеживание внешних контактов наблюдаемых:
Лиса. Милый, а назначь мне встречу.
Гоголь. Давай встретимся на кухне через десять минут. Возле вытяжки. А лучше давай через двадцать — полежим еще.
Лиса. Нет, ну вот смотри. У нас может в будущем возникнуть ситуация, когда нам нельзя будет говорить в открытую.
Гоголь. Мы будем молчать в открытую.
Лиса. Ну, допустим, мы оба будем на прослушке. И времени у нас будет — на один звонок по телефону. За нами, допустим, кто–нибудь гонится. И нужно срочно назначить встречу. Так, чтобы поняли только мы. Ну, например, вместо того чтобы «на кухне» говорить, сказать — «у постсолнечных часов», понимаешь?
Гоголь. Да ты обязательно сама все разрулишь, без всякой предварительной договоренности. Как с медведем–то, который «мёд ведь», придумала!
Лиса. Ну давай перестрахуемся!
Гоголь. Так. Давай с тобой встретимся там, где мы покоряли Дарданеллы (резюме Управления внешнего контроля и надзора Пятого отдела: место неизвестно).
Лиса. Вот! Хорошо! Давай встретимся там, где я пила макиато в тот первый день, когда мы встретились (резюме Управления внешнего контроля и надзора Пятого отдела: возможно, речь идет о кафе «Шахматы» на ул. К. Маркса, 36).
Гоголь. Мне кажется, у тебя есть отвратительная привычка пить макиато в одном и том же месте, так что не канает, нас вычислят.
Лиса. Давай там, где стреляли танки (резюме Управления внешнего контроля и надзора Пятого отдела: место неизвестно).
Гоголь. Вот, так получше, хотя все равно догадаться можно.
.Лиса. Чем дольше мы будем вместе, тем больше нас будет таких потайных, только наших, мест. Мы сможем назначать встречи так, что топтуны головы сломают, но не найдут.
В 22.00 наблюдаемые переместились на кухню (микрофон 3), обсуждали планы эмиграции (идею подал–Лиса), но совместным решением решили, что эмиграция для них не подходит. Гоголь рассказал об арестованном чиновнике (Желудеве? Дебежеве? — было нрзб.), без которого «будет тяжелей». Хотели купить вазу для цветов (проверить: возможно, схрон). Ушли в 23.00, дверь закрыли ключом, на объекте больше не появлялись.
Министерство госбезопасности
Сов. секр.
Министру Муравьеву Н. М. лично
Во исполнение Вашего поручения представляю Вам полную стенограмму встречи наблюдаемых объектов Гоголь и Лиса 16 сентября. Стенограмма предоставляется без хронометража. Наблюдаемые появились на квартире в 17.30, дверь открыли ключом. Всего встреча на объекте жилая квартира по адр. ул. Серафимовича, д. 16, кв. 7 длилась 45 мин., большую часть времени наблюдаемые были вовлечены в связь телесного характера. В связи с этим значительная часть реплик не воспроизводима и представляет из себя междометия, кряхтенье, стоны, н: поддающиеся расшифровке и документированию. Сведений, составляющих государственную тайну, а также относящихся к общественно–политической ситуации, в ходе встречи на объекте сообщено не было.
Начальник управления аудирования Пятого отдела МГБ
полковник Соколов М. П.
Прихожая (микрофон 2)
Лиса. Ты не закрыл дверь.
Гоголь. Да, да…
Лиса. На два оборота.
Гоголь. Да что с тобой такое сегодня?
Лиса. У меня опять это поганое чувство, что за мной следили.
Гоголь. Ты видела кого–то?
Лиса. Я чувствовала. Милый, давай не будем сегодня?
Спальня (микрофон 1)
Гоголь. Не будем конечно! Подними, пожалуйста, вот здесь.
Лиса. Я серьезно.
Гоголь. А я как серьезно! Ни в коем случае не будем! Вот сюда, ближе. Ага, дай я стяну.
Лиса. Прекрати, ну что ты делаешь… Ох.
(Ок..5 минут доносятся какие–то трущие, хлюпающие звуки, происхождение которых установить сложно.)
Гоголь. Сейчас мне хотелось бы положить тебя на бочок и вот так, отсюда.
(Объект Лиса стонет.)
Гоголь. Мы не будем спешить, не будем, я потрогаю тебя здесь.
Лиса. О да, здесь вот сильней.
Гоголь. Боже, ты вся как струна.
Лиса. Не останавливайся, вот так двигайся и не останавлива. Не останавливавайсяааа!
(Некоторое время микрофон 3 молчит.)
Гоголь. Было бы преступно удовлетворяться достигнутым?
Лиса. Милый, просто обними меня вот так, крепко, прижмись, давай побудем вместе.
Гоголь. Я обниму тебя и поцелую. В эту нежную ложбинку… Знаешь, мой нос утыкается сюда, когда мы это делаем. Поцелуй тебе за это. А что это у нас?
Лиса. Милый, можно, я тебя одновременно, тут? Гоголь. Идем ниже. Здесь, в предгорьях, пасутся стада диких баранов и растет виноград, здесь… Лиса. О господи!
Гоголь. Здесь, на плато нашего животика, прячется маленькое озерцо пупа.
Лиса. Ниже, ниже! Твоя щетина! О нет, не смей! Господи, как, что ты там делаешь?
Гоголь. Можно, мы станем так?
Лиса. Вот так, да?
Гоголь. Выгнись тут немножко. Да, да, вот так. Мы будем делать это вот так…
Лиса. Да, делай это так, да, ой, немножко больно, так не надо… Но ох… Не прекращай, туда, да…
(Замеч. протоколиста: громкие, несдержанные звуки
свидетельствуют о наступившем коитусе,
перешедшем в оргазм.)
Лиса. Ты па ба 6а ба бам па бам?
Гоголь. Я — да! А ты? Ты захватила его?
Лиса. Да, самым краешком, но очень сильно и даже теперь, когда ты вот так делаешь, видишь, вздрагиваю.
Гоголь. Это было. Это было!
(Гоголь производит громкие, ликующие звуки
на мотив французской народной песни «Марсельеза».)
Гоголь. Алонзенфант де ля патри ле жур де глерэ арив!
Лиса. Там ариве, там «е асаграв» (неразб.), медведина!
Гоголь. Не мешай! Оарм ситоен форме мо батайо, маршо, маршо, кэнсаипуу!
(Лиса подпевает, исправляя ошибки.)
Гоголь. Вот так это было, вот так, вот как «Алозенфант де ля патриии».
Лиса. Ох, а я не умею так описать. Я дышу. Он был как дыхание. После долгого удушья.
Гоголь. Дыши, милая. Я — твои легкие. Давай дышать вместе.
(Замеч. протоколиста: прошло 12 мин.)
Гоголь. Золотая осень. Ты как определяешь, что приходит осень?
Лиса. Холодно становится.
Гоголь. Листва. Опавшую листву начинает гонять по дороге. Начинается еще в августе, но в сентябре листвы становится больше, прибавляется эта погребальная дымка — в частном секторе складывают листья в кучи и жгут. Золотая осень. Я брожу в эти дни и думаю о том, что «золотая» — не от листвы, а от света. Ты замечала, какой он золотистый? Золотая… Слушай, а может быть, в этом сочетании «золотая» — не прилагательное, а — деепричастие. «Залатая осень». Осень, которая еще пытается залатать, спасти нас от зимы, но — листья сыплются, и по ним ездят машины, и их Жгут дворники, и потом — голые ветви, первый снег…Что случилось? Эй, что случилось такое? На тебе лица нет!
Лиса. Милый. Милый… Мне тревожно… Я не знаю, почему, но мне страшно. Во время нашей… близости это отпустило, но теперь — как будто на фоне красивой нашей с тобой мелодии кто–то этажом выше лупит по клавишам Пугачеву. И эта вторая, страшная, мелодия — едва слышна из–за стен, но она становится основной, пугая…
Гоголь. Успокойся, милая… Мы — вместе…
