Да и как было надеяться на будущее, если изначальные условия жизни были столь непростыми? Как можно было вырасти в этом мелководье, не сойдя с ума от всех этих наркоманов и недоумков?
«Может быть, ты все-таки сбежала? — мысленно спросила Маделин у Элис. — Может быть, ты оставила этот гнилой квартал, где водятся одни лишь подонки? Может быть, ты захотела скрыться от дебильной матери, которая даже не в состоянии сказать тебе, кто твой отец?»
Но Маделин не верила в этот сценарий. Элис, похоже, была девочкой умной и организованной. Бежать из города? Отлично. Но куда? С кем? И что там делать?
* * *
Она зажгла новую сигарету от предыдущей.
Комната Элис возбудила в ней воспоминания о своей собственной истории. Как и у девяноста девяти процентов детей, воспитанных в ее квартале, детство Маделин проходило в атмосфере вечных депрессий матери и выходок отца, зацикленного на бутылке. Будучи подростком, она поклялась, что сбежит от этой катастрофы, чтобы попытать счастья где-нибудь в другом месте. Ее мечтой было поселиться в Париже. Она хорошо училась и сдала экзамены по праву, но потом реальность квартала захватила ее, и она стала полицейским, быстро поднявшись по служебной лестнице, но по-прежнему оставаясь словно приклеенной к унынию и серости района Читэм-Бридж.
Маделин не жаловалась на свою судьбу, напротив — она любила работу, потому что в ней был смысл: искоренять преступность, позволять семьям оплакивать своих близких, ловя убийц, спасать человеческие жизни. Конечно, это было не всегда легко. Здесь, как и в других местах, копы пребывали в глубоко тягостном настроении. Мало того, что они не чувствовали уважения, но их статус вызывал одни лишь оскорбления и угрозы. В общем, это была повсеместная реальность, но в таких кварталах, как Читэм-Бридж, все это чувствовалось еще сильнее. Ее коллеги здесь скрывали свою профессию и просили соседей и детей делать то же самое в школе. Люди любили копов в полицейских сериалах, но им было плевать на тех, кто работал в их квартале… В результате приходилось жить в постоянном стрессе, выдерживать враждебность населения и отсутствие какого-либо интереса со стороны начальства. Нужно было принять, что твою машину могут забросать камнями, и соглашаться на технику словно из другой эпохи: многие машины не имели даже радио, а некоторые компьютеры все еще не шли дальше Пентиума II…
Порой приходилось очень трудно, особенно когда внутри все переворачивалось от абсурдности всех этих ДТП со смертельным исходом, от страданий избитых женщин, от ужаса детей, подвергшихся насилию, от боли родных погибших.
Не выдерживая мрачных мыслей и жизни под напряжением, некоторые в итоге ломались. В прошлом году коп из ее отряда не выдержал и хлопнул в момент задержания без видимых на то причин одного преступного туза, а шесть месяцев назад молодой стажер покончил с собой из табельного оружия прямо в комиссариате.
В отличие от многих своих коллег, Маделин не страдала ни депрессиями, ни разочарованием. Она добровольно осталась в трудном районе, чтобы быстрее подняться по служебной лестнице. Ведь ни бывалые копы, ни молодые новобранцы не особо тянулись сюда, и это открывало возможности карьерного роста… С годами она приобрела особое положение и определенную степень независимости, что позволяло ей расследовать самые интересные дела, которые одновременно были самым темными и самыми кровавыми.
— Она же не сбежала сама, ведь правда? — спросил Джим, подходя к ней.
— Нет, если бы это был побег, мы бы ее уже обнаружили, и она не поставила бы крест на своих пятидесяти фунтах.
— А с учетом того, что эта Эрин может иметь на своем банковском счете, я думаю, можно исключить и вариант с требованием выкупа.
— Это точно, — подтвердила она. — Но мы все равно должны будем обследовать все группы торчков, что ее окружали: с подобного рода типами всегда можно напороться и на месть, и на рэкет.
— Мы найдем ее, — заявил Джим, словно пытаясь убедить самого себя.
Дело происходило не в США и не где-нибудь на полюсе: в нынешней Англии случаи исчезновения несовершеннолетних, которых так и не удалось найти, были редки.
Двумя годами ранее Маделин и Джим руководили расследованием по факту исчезновения мальчика, похищенного во время игры в саду его родителей. Оповещение об этом было произведено незамедлительно, и удалось мобилизовать немалые силы в очень короткий промежуток времени. Похититель был задержан через несколько часов благодаря точным описаниям его машины, а затем он во всем признался. Еще до вечера мальчуган был обнаружен связанным, но живым и здоровым.
Вспомнив этот случай, наглядно демонстрировавший важность оперативности, Маделин просто взорвалась от гнева.
— Черт, что за дурища! — крикнула она, ударив кулаком по капоту «Фокуса». — Прождать восемь дней, не сообщая об исчезновении своей дочери! Я бы за это отправила ее в тюрягу, точно!
При любом исчезновении первые сорок восемь часов были определяющими. Если после этого не удавалось найти человека, появлялось стойкое опасение не найти его никогда.
— Успокойся! — попросил Джим, отходя в сторону. — Я получил номер мобильного телефона девчонки. Посмотрим, можно ли засечь ее звонки.
Маделин еще раз посмотрела на фотографию, и ее горло сжалось. Она увидела в Элис свою младшую сестру, даже дочь… Как Эрин, она вполне могла быть в семнадцать лет обрюхачена каким-нибудь местным придурком на заднем сиденье «Ровера 200» по дороге с субботней вечеринки в клубе.
— Где же ты? — прошептала Маделин.
С ней это случалось редко, но она вдруг почувствовала непоколебимую уверенность: Элис жива. Но даже в этом случае у Маделин не было никаких иллюзий. Малолетка находилась не в самом приятном месте. Скорее в темном и сыром подвале или в когтях у мафии, специализирующейся на торговле молодыми женщинами и сутенерстве.
В любом случае ясно было одно.
Ей должно быть страшно.
Ужасно страшно.
Все считают и никто не рассчитывает.
Майкл Коннелли
Последним, кто видел Элис Диксон живой, была… камера наблюдения. На видео, снятом на пересечении Пикл-кросс, можно было различить хрупкую фигуру девушки, выходящей из автобуса, с сумкой через плечо. Было ясно видно, что она повернула за угол, чтобы пойти по аллее, ведущей к ее колледжу. Маршрут менее чем в восемь сотен метров. А потом… ничего. Дни молчания, безразличия и тайны. Никто ничего не видел и ничего не слышал. Можно подумать, что Элис испарилась.
* * *
Как и все крупные города Англии, Манчестер был набит тысячами камер. В течение десяти лет реализовывался план крупномасштабного видеонаблюдения, которое покрыло, словно ковром, буквально каждый уголок города. Гражданин, таким образом, мог быть снят до трех сотен раз в день, и это был действенный способ борьбы с преступностью. По крайней мере, так считали политики, потому что в действительности имела место совсем другая история: из-за отсутствия средств часть оборудования была неисправна. В то утро, когда исчезла Элис, все устройства, которые охватывали район колледжа, были сломаны или плохо налажены, картинки были размыты и непригодны к использованию…
* * *
В последующие дни Маделин мобилизовала сто пятьдесят полицейских на обыски квартир, подвалов и садов в секторе трех километров от школы. Удалось собрать свидетельства сотен людей, прошерстить всех известных педофилов и выйти на след подозрительного белого фургона, который видели многие ученики.
* * *
Будучи убеждена, что та несет ответственность за исчезновение Элис, Маделин задержала Эрин Диксон и допрашивала ее более двадцати часов. Для нее эта Эрин была вампиром, полностью сломленным крэком, способной на все ради новой дозы, в том числе и на то, чтобы продать свою дочь сутенерам. Но допросы мало что дали. По совету своего адвоката Эрин потребовала, чтобы ее пропустили через детектор лжи, и успешно прошла это испытание. Она вышла после допросов свободной и отплатила за все по полной программе, прямо перед камерами с дрожью в голосе сделав обращение к похитителям.
* * *
Информационная служба департамента полиции легко взломала пароль на компьютере Элис: ХИТКЛИФФ,[22] имя героя «Грозового перевала», ее любимого романа. К сожалению, ни анализ жесткого диска, ни проверка электронной почты не навели ни на какие серьезные следы.
* * *
Читая дневник Элис, Маделин обнаружила, что девочка искала случайные заработки, говоря неправду о своем возрасте. Таким образом она собирала деньги, чтобы заплатить за свои книги и культурные выходы. В последние месяцы она работала в соул-кафе в баре на Оксфорд-роуд, в университетском квартале.
