* * *
Китаец Хо сидел в своей комнате и по старинке, ручкой по бумаге, писал письмо родителям. Он не мог сообщить им такие новости по электронной почте, нужно хотя бы немного их подготовить – увидев его почерк на конверте, родители сразу догадаются, что сын хочет донести до них нечто по-настоящему важное. Вот что он написал:
«Дорогие мама и папа,
Вы чудесные родители. Я вас безмерно уважаю и люблю. И мне очень больно признаваться, что я не стал вам хорошим сыном.
Я влюбился в английскую девушку по имени Поппи. И отдал ей свою любовь, свое тело и все свое имущество, включая деньги, которые вы с таким трудом много лет зарабатывали на обувной фабрике, чтобы отправить меня учиться в английский университет.
Родители Поппи находятся в реанимации в городе Данди. Она истратила все свои сбережения, и я давал ей деньги, пока у меня не осталось ни гроша. Вчера я спросил у любимой, когда она сможет отдать долг, а она расплакалась и ответила: «Никогда».
Мама и папа, я не знаю, что делать. Без нее я не могу жить. Пожалуйста, не судите ее слишком строго. Родители Поппи – богатые и влиятельные люди, частный самолет которых рухнул у Белых скал Дувра. И отец, и мать Поппи сейчас в коме. Поппи говорит, что доктора в Англии такие же корыстолюбцы, как в нашей стране. И будут поддерживать жизнь в родителях Поппи, только пока оплачивается их пребывание в реанимации. А если перестать платить, то врачи отключат жизнеобеспечение.
Пожалуйста, пришлите мне хоть немного денег. Вы не думали о продаже квартиры? А как насчет обналичить пенсию?
Поппи говорит, что лучше всего сделать денежный перевод на имя Поппи Робертс. Прошу, помогите мне, дорогие родители, – без любви этой девушки мне не жить.
Надеюсь, вы оба счастливы и здоровы,
С любовью и почтением, ваш недостойный сын Хо».
Хо спустился вниз и положил письмо в один из красных пустотелых цилиндров, которые англичане называют «ящиками». Он плелся назад в общежитие, когда врезался в Брайана-младшего, который, как обычно, шествовал по дорожке, одновременно читая учебник и слушая музыку в больших наушниках. До Хо донеслись обрывки мелодии – похоже, Бах.
Брайан-младший показал, что заметил Хо, быстрым морганием и хриплым «Привет».
Хо посмотрел на Брайана-младшего и пожалел, что сам не такой высокий и симпатичный, как сосед. Хо хотелось бы иметь такие густые светлые волосы и ровные зубы. Как, интересно, получается, что дешевая поношенная одежда Брайана-младшего смотрится на нем так шикарно?
Если бы Хо был англичанином, то одевался бы как джентльмен. Твидовые пиджаки «берберри» и рубашки с Сэвил-Роу. Туфли от Черча. Родители купили ему одежду для учебы в английском университете, но выбранный ими гардероб оказался пролетарским. А в Лидсе было ой как нелегко носить футболку с символикой «Манчестер Юнайтед». Незнакомцы приставали к нему и обзывались. Как хорошо, что есть Поппи, которая его любит.
Хо сказал:
– Брайан-младший, могу я поговорить с тобой о деньгах?
– О деньгах? – недоумевающе переспросил Брайан-младший, словно впервые слышал это слово. Он ни дня в своей жизни не беспокоился о деньгах и полагал – был абсолютно уверен, – что однажды непременно станет богатым и независимым.
– Думаю, у тебя есть лишние деньги, – продолжил Хо. – А у меня нет никаких. Значит, если ты уделишь мне немного своих денег, мы оба станем счастливы, верно?
– Круто, – пробормотал Брайан-младший, повернулся и, красный от смущения, зашагал туда, откуда шел. Он не мог видеть унижения Хо.
* * *
Позже тем же вечером в дверь комнаты Хо постучали.
Это оказался Брайан-младший, сжимающий в кулаке банкноты. Он сунул деньги Хо и убежал в свою каморку.
Сев на кровать, Хо пересчитал купюры. Семьдесят фунтов. Это же ничтожно мало, практически ничто!
На эти деньги Хо смог бы купить себе риса и овощей, но что насчет Поппи?
Как ей сказать, что у него больше нет денег на алчных английских врачей?
Ева была очарована своей белоснежной комнатой. Александр работал весь день, с утра до позднего вечера, крася белым потолок, стены и подоконник, а пол – в цвет яичной скорлупы. Ева попросила оставить ее кровать у окна. Оттуда она видела дорогу до самых холмов, топорщащихся елями и оголенными кронами лиственных деревьев.
Когда Брайан наконец вернулся с работы, запах свежей краски витал по всему дому. Брайан обошел особняк, повсюду распахивая окна. Он открыл дверь помещения, которое теперь пытался привыкнуть называть «комнатой Евы», и на мгновение ослеп от сияющей белизны.
– Не входи! – воскликнула Ева. – Пол еще не высох!
Правая нога Брайана зависла над липким от краски паркетом, но он умудрился восстановить равновесие.
– Прости, – извинилась Ева.
– За что? – спросил муж.
– Я не хотела кричать на тебя.
– Думаешь, пара выкрикнутых слов может причинить мне боль, когда ты уже разрушила и мою жизнь, и наш брак? – задыхающимся голосом возмутился Брайан.
Ему представился осиротевший Бэмби, и он чуть было не сорвался.
– Могу ответить тебе одним негромким словом, – отозвалась Ева и начала было произносить «Ти..», но осеклась. Ведь не поспоришь, что в теперешней тупиковой ситуации они оказались частично и по ее вине.
Она близко знала Брайана почти тридцать лет. Он стал частью ее ДНК.
Наконец муж сказал:
– Я жуть как хочу в туалет.
Он тоскливо посмотрел на дверь в санузел, но от вожделенной уборной его отделял поблескивающий слой свежей краски, словно убийственно-ледяная вода между двумя айсбергами. Ева дернула за шнур, выключив свет, а Брайан поспешил в общую ванную на этаже.
Ева повернулась к окну.
Почти полная луна освещала скелет клена, сбросившего листья на излете осени.
* * *
Брайан сидел внизу в гостиной. Что случилось с милым уютным домом, который так ему нравился? Он огляделся. Растения в горшках завяли, как и цветы, торчавшие в вазе из вонючей застоявшейся воды. Лампочки, когда-то золотистым светом озарявшие комнату, поперегорали. Вкручивать новые вовсе необязательно – в такой обстановке, пожалуй, лучше обойтись без света. В камине не горел огонь, а разноцветные вышитые подушки, устроившись на которых он раньше смотрел вечерний выпуск новостей, пылились по обе стороны семейного очага.
Брайан перевел взгляд на семейное фото в рамке на каминной полке. Снимок из Диснейуорлда. Они заехали в Орландо после двух недель в Хьюстоне, и Брайан купил билеты в волшебную страну на целый день. Его немало разочаровал вялый отклик Евы и близнецов на сие известие, сопровождаемое имитацией триумфального марша.
В парке развлечений к ним подошел огромный Микки Маус и писклявым голоском спросил, хотят ли они сфотографироваться на память об этом дне. Брайан с готовностью вручил зверушке двадцать долларов.
Они встали перед камерой и Брайан сказал Еве и детям:
– Улыбайтесь пошире!
Близнецы обнажили зубы как испуганные шимпанзе, а Ева смотрела прямо перед собой, гадая, как Микки Маус справится с фотоаппаратом, не снимая карикатурно больших четырехпалых перчаток.
Когда снимок был сделан, к ним притащился Гуфи, волоча ноги по горячему асфальту. Цедя слова сквозь щель между передними зубами, он обратился к Микки:
– Чувак, я на хрен увольняюсь.
– Эй, парень! Что, черт возьми, случилось? – удивился Микки.
– Эта гребаная сучка Золушка только что опять врезала мне по яйцам.
– Что вы такое говорите? – вмешался Брайан. – У меня тут дети!
– Дети? – пренебрежительно ухмыльнулся Гуфи. – Да ты, на хрен, издеваешься! Это же натуральные старперы, англичашка. Да у них зубы как колотые камни!
– Кто бы говорил, на свои хреновы зубы посмотри! – воскликнул Брайан. – И они мигом окажутся на этом гребаном асфальте, если ты не прекратишь оскорблять моих детей!
Микки вклинился между Брайаном и Гуфи и сказал:
– Тихо, тихо! Успокойтесь, это же Диснейуорлд!
Брайан встал и вгляделся в лицо Евы на снимке. И почему он раньше не замечал, какой несчастной она здесь выглядит? Он вытащил из кармана носовой платок, протер стекло и рамку и поставил фотографию туда, где она стояла уже шесть лет.
С уходом Евы в затворничество дом умер.
Брианна сидела на узкой койке и пялилась в стену напротив. Бесподобный Александр уехал полчаса назад. Он оставил ей книжный шкаф и мамины украшения, но, сам того не желая, забрал с собой прежде не востребованное сердце Брианны. Ее переполняла искрящаяся радость.
Она произнесла вслух:
– Я люблю его. Люблю.
Сейчас она жалела, что не позаботилась обзавестись друзьями. Ей хотелось позвонить кому-нибудь и поделиться чудесной новостью. Брайану-младшему это будет неинтересно, Поппи любую беседу повернет на свою персону, а мама просто разозлится. Брианна могла поведать о своем секрете только ему самому.
