«Я была точно такой же», – подумала Ким. Она вошла к себе в спальню и начала раздеваться. Вспомнилось, какая в детстве накатывала жуть от одной только мысли, что и родители, и она сама могут умереть. Если родителей не будет, кто тогда станет о ней заботиться? Как же так можно без них?… Ладно, что толку ворошить давно забытые страхи. Лучше заняться насущными проблемами. Ким посмотрела на свои черновики. Журнал «Биология» заказал научную статью о влиянии гидролокатора на жизнь обитателей моря. Сдавать через две недели. Ким даже повесила внизу в кабинете календарь и сделала в нем отметку черным фломастером. До конца еще очень далеко, не говоря уже о том, что придется раз шесть или семь переписывать.
Ким сняла блузку и расстегнула лифчик. Поглядела на свое отражение в большом зеркале у двери и отвернулась, недовольная собой и своей теперешней жизнью. Расставание с Джозефом ни к чему хорошему не привело. На тот момент развод казался простым и естественным выходом, отношения летели ко всем чертям, каждый разговор заканчивался ссорой, и надо было срочно отдохнуть друг от друга. Пока утрясались формальности, Ким много думала ночами, уложив Тари спать, и неожиданно сделала простое, но очень важное открытие. Корень зла вовсе не в Джозефе, а в ней самой, в ее инфантильном нежелании решать проблемы взрослой семейной жизни.
Ким стянула джинсы, потом трусики и ногой отшвырнула их в сторону. Она стала спать голой всего несколько месяцев назад. Джозеф очень хотел, чтобы Ким ложилась без ничего, но она упрямо отказывала ему в этом удовольствии. С какой стати она это делала? Непонятно. Сейчас Ким не понимала своего тогдашнего упрямства. Она и предположить не могла, что без Джозефа ей будет настолько не по себе. Друзья уверяли, что со временем это пройдет. Но со временем – стало, наоборот, еще хуже.
Она забралась в холодную постель. Бр-р-р! Натянула на себя одеяло и стала придумывать повод, чтобы поехать в Уимерли, посмотреть, как Тари и Джозеф ловят с пристани рыбу, гуляют по проселочным дорогам, здороваются с пожилыми соседями и проводят время в компании дяди Дага. Задумчиво улыбаясь, Ким потянулась за книгой на столике возле кровати. Так – на чем мы вчера остановились? Викторианская дама, в прошлом вся такая тонкая, артистическая, сидит у себя в спальне, глядя прямо перед собой. «Страх сковал холодом сердце. Ее глаза, два черных озера, утратили былой блеск; на некогда прекрасном лице проступили следы порока. Собрав последние силы, она встала и безмолвным часовым застыла у оконной портьеры со свечой в руке. Вот уже две недели ожидала она возвращения мужа и дочери. Вот уже две недели не приходило от них никаких вестей. И не было ничего, что стало бы ей утешением. Ее муж и дочь исчезли бесследно».
Ким вздохнула и с досадой захлопнула книгу. Вместо легкого, предсонного настроения из романа полезла густая зеленая тоска. Надо взять себя в руки. Отец и дочь вместе. Как хорошо! Разве нет? В доме – тишина и покой. Читай когда хочешь, ешь когда хочешь, а главное – что хочешь. Развод – это ведь не обязательно навсегда? Со временем они с Джозефом соскучатся друг по другу и забудут про разногласия.
Ким часто вспоминала счастливые часы, проведенные вместе, отпуск в Испании, беззаботный смех, мелочи, которыми Джозеф старался ее порадовать. Но от этих воспоминаний Ким начинала еще острей тосковать по мужу. Как же ей хотелось, чтобы Джозеф был рядом! Какой-нибудь массаж на ночь, какая-нибудь утренняя чашка кофе стали вдруг казаться немыслимо прекрасными проявлениями его широкой, щедрой души. Он варил самый лучший кофе на свете.
Конечно, разногласия никуда не делись, их еще предстояло преодолеть. Когда Ким и Джозеф жили вместе, у каждого был отдельный кабинет с компьютером. Как только выдавалась свободная минутка, супруги разбегались по своим углам. Тари оставалась одна. Она смотрела фильмы о животных или рисовала. Не то чтобы девочку оставляли без внимания – родители возились с ней постоянно, – просто компьютер незаметно расталкивал семью в разные стороны. Ким прямо-таки оживала, когда появлялась возможность заняться статьей или полазать по интернет-магазинам. И вот Тари уехала. Только теперь Ким поняла, как много времени уделяла работе. Нестерпимо захотелось увидеть дочь.
Конечно, она была не права. Слишком нажимала на мужа, пыталась им руководить, не давала встречаться с друзьями. Ким так ревновала, что скрывала свою любовь. И любовь постепенно скрывалась под многолетними завалами обыденности.
Разумеется, дело было не только в работе. Ким не собиралась себя обманывать. У них с мужем совершенно разные взгляды на воспитание дочери. Ким считала, что Джозеф балует Тари, что та вьет из него веревки. Нет, девочка не испорчена, просто, по мнению Ким, она растет папиной дочкой. Джозеф возится с ней, как с грудной. Ким хотелось, чтобы дочь стала человеком жизнеспособным, практичным. «Интересно – как это сделать? Отдать Тари в военное училище?»
Она повернула голову, посмотрела на ту часть кровати, где обычно спал Джозеф. Улыбка сбежала с лица. Ким снова взяла роман и вспомнила, как Джозеф когда-то читал ей вслух на ночь. Под его спокойный мягкий, спокойный голос так уютно было засыпать…
Сосредоточиться на романе никак не получалось, и Ким посмотрела на полуоткрытое окно. По черному стеклу бежали капли дождя. С улицы тянуло прохладой, лицо приятно обдувало ветерком. Ким взглянула на столик у кровати. Телефон. Она глубоко вздохнула и совсем уже набралась решимости позвонить Джозефу, чтобы узнать как дела, но тут аппарат зазвонил сам. Ким вздрогнула и отдернула руку. Удивленно воззрилась на телефон. Отвечать или не надо? Она подождала и решила, что трубку не возьмет. Если это Джозеф, пусть думает, что свободная женщина пошла куда-нибудь выпить в хорошей компании. А вдруг в Уимерли что-то случилось? После четвертого звонка сработает автоответчик. Ким схватила трубку.
– Алло? – сказала она с нарочитой непринужденностью.
– Привет, это я. – Голос был нервным и напряженным, Джозеф в последнее время всегда так разговаривал по телефону.
– Привет. – Ким подождала продолжения, но пауза затянулась. – Как там в Уимерли?
– Все нормально. Только у нас с Тари сегодня маленькая неприятность.
Ким вскочила.
– Что? – По спине побежали мурашки, перехватило горло. Трубка чуть не выскользнула из мгновенно вспотевшей ладони.
– Ей попали камнем по голове.
– По голове?! Вы были в больнице?
– Да, все в порядке. Там сказали, ничего страшного. Но теперь у нее температура. Мы доехали до Потрошира, хотели вернуться в Сент-Джонс…
– Высокая?
– Что?
– Температура.
– Тридцать девять и три.
– Господи, Джо, это же очень много! У вас таблетки с собой есть?
– Нет таблеток. Я только в Потрошире заметил, что у нее жар и глаза блестят, а в машине таблеток нет. И аптеки вокруг ни одной. Мы тут на всякий случай вернулись в этот…
– А в больнице вам что, никаких лекарств не дали? – спросила Ким.
– Нет, она себя нормально чувствовала.
– Возьми кастрюлю с холодной водой, намочи полотенце и положи ей на лоб…
– Да все я уже сделал. И врачу позвонил. Вообще, это все на глазах у доктора произошло. Он чуть не переехал этого парня, который бросил камень.
– Парня? Какого парня?
– Который бросил камень.
– Парня? – Она спустила ноги с кровати. – Взрослого?
– Нет. – Слышно было, что Джозеф злится. – Подростка.
– Почему он бросил в нее камень? Случайно?
– Откуда я знаю. – В трубке замолчали, и Ким услышала, как Джозеф говорит в сторону: «Это мама». Донеся голос Тари: «Можно, я с ней поговорю?»
– Тари! – позвала Ким.
– Привет, мамулечка. – Голосок был слабенький и слегка дрожал.
– Привет, заинька. Как ты себя чувствуешь?
– З-з-замерзла…
– Хочешь, я приеду? Я прямо сейчас. Прямо сейчас!
– Не, мам, не надо. На улице ливень такой. Ты можешь в аварию попасть.
У Ким от страха пересохло во рту, прошиб озноб. Тем не менее, она улыбнулась – Тари так трогательно заботилась о ее безопасности.
– Если у тебя температура не упадет, я точно приеду. Поняла? Наплевать мне на дождь.
– Ладно, мам. Пока. Я тебя люблю.
– И я тебя.
В трубке затрещало. Там снова был Джозеф:
– Врач сказал, привезет детский анальгин.
– Если температура быстро не упадет, – строго сказала Ким и натянула на себя одеяло, – немедленно вези в больницу. У нее может быть сотрясение, это очень опасно.
– Да знаю. Через полчаса перезвоню.
– Отнесись к этому серьезно, Джо. И найди полотенце.
– Есть у меня полотенце. Я уже тут… все, что можно…
– Температура должна упасть, иначе начнутся необратимые изменения. Тридцать девять и три – это очень много.
– Ладно. – Голос звучал уже не так уверенно. – Ладно. Я перезвоню.
– Ты сам-то как?
– Никак.
Раздались короткие гудки.
– Джо!
