— Ты говоришь на их языке? — вырвалось у Кэролайн, но она тут же смущенно замолкла, когда глаза всех присутствующих повернулись к ней.
Корин скромно улыбнулся:
— Да, разумеется. Ну, Кэролайн, вот это Джо, а это его жена Сорока, хотя чаще ее называют Мэгги.
Кэролайн пыталась улыбаться, но долго не могла справиться с собой и поднять глаза на этих людей. Когда ей все-таки это удалось, она увидела темного, мрачноватого мужчину, невысокого, но широкоплечего, и пухленькую девушку; разноцветные нити были искусно вплетены в ее волосы. Оба были длинноволосыми, скуластыми, с суровыми складками на лбу. Мэгги-Сорока улыбнулась и нагнула голову, чтобы заглянуть Кэролайн в глаза.
— Я очень рада с вами познакомиться, миссис Мэсси, — заговорила она, и ее английский оказался совершенно правильным, несмотря на заметный акцент.
Кэролайн изумленно воззрилась на нее.
— Вы говорите по-английски? — недоверчиво пробормотала она.
Мэгги польщенно захихикала.
— Да, миссис Мэсси. Лучше, чем мой муж, хотя я училась не так долго, как он! — похвасталась индианка. — Я так рада, что вы приехали. Здесь, на ранчо, слишком уж много мужчин.
Кэролайн внимательнее пригляделась к девушке, одетой в скромную юбку и простую блузку. На ее плечи было наброшено пестрое тканое одеяло. Обута она была в мягкие башмачки, Кэролайн прежде таких не видела. Ее муж, в тяжелом расшитом бисером жилете поверх рубахи, что-то пробормотал на своем языке, и Мэгги нахмурилась, ее короткий ответ прозвучал возмущенно. Джо был не так улыбчив, как его супруга, а выражение его лица казалось Кэролайн почти враждебным. Ее настораживали непроницаемая чернота его глаз и то, как его рот был сжат в прямую упрямую линию.
— Я никогда еще не встречала… людей чероки, — заговорила Кэролайн: общительность Мэгги вселила в нее некоторую уверенность.
— И сейчас не повстречали, — в первый раз заговорил Джо, и довольно ехидно. Его акцент был таким сильным, что поначалу не все было понятно.
Кэролайн обернулась к Корину.
— Джо и его семья из племени понка, — пояснил он.
— Но… Хатч говорил, что эти земли раньше принадлежали чероки…
— Так и было. Просто… ну, короче говоря, в этой стране много разных племен. Раньше Оклахома, как ни крути, была землей индейцев. Джо и его семейство не такие, как все, потому что захотели перенять кое-что из образа жизни белых людей. Большинство индейцев предпочитают жить сами по себе, в резервациях. А Джо попробовал заняться скотоводством, разохотился и теперь не намерен возвращаться к старому. Верно ведь, Джо?
— Разохотился бить тебя в карты, так вернее, — ответил понка, иронически скривив рот.
Когда они отъехали от типи, Кэролайн наморщила лоб:
— Джо… Не совсем обычное имя для… для понко…
— Понка. Это потому, что настоящее имя у него такое заковыристое — язык сломаешь. А означает Пыльный Смерч или что-то в этом роде. Куда проще выговорить «Джо», — объяснил Корин.
— Мне показалось, он не выказывает достаточно почтения к тебе… как своему хозяину.
На это Корин слегка нахмурился и взглянул на Кэролайн:
— Он меня уважает, уверяю тебя; и это уважение я сумел заслужить. Такие люди, как Джо, не выказывают почтение только потому, что ты белый, или у тебя есть земля, или ты платишь жалованье. Они уважают того, кто честен и прям, кто готов учиться и способен отнестись к ним с уважением. Здесь все немного не так, как в Нью-Йорке, Кэролайн. Людям приходится самим заботиться о себе и помогать друг другу, когда случается наводнение или, бывает, торнадо сметет все в один миг… — Корин умолк.
Теплый ветер из прерии наигрывал какую-то песню на спицах колес. Кэролайн, уязвленная отповедью, тоже молчала.
— Ты привыкнешь, и все уладится, не грусти, — уловив ее состояние, проговорил Корин уже менее напряженно.
Прошло несколько дней, и они устроили себе свадебное путешествие. Коляска тронулась в путь, как только солнце показалось на востоке, и почти три часа ехала на запад от ранчо. Они оказались в месте, где пышные холмы окружали неглубокое озеро, куда впадали два медленно текущих ручья. Серебристые ивы склоняли ветви, затеняя берег, и время от времени касались воды, отчего по отраженному в ней небу пробегала рябь.
— Как же здесь красиво, — с восхищенной улыбкой сказала Кэролайн, когда Корин поднял ее на руки и снял с коляски.
— Рад, что тебе понравилось. — Корин поцеловал молодую жену в лоб. — Это место одно из моих любимых. Иногда я приезжаю сюда, если надо что-то обдумать или когда на душе скверно…
— Почему же ты не захотел здесь поселиться? Почему устроил ранчо дальше на восток?
— Да я хотел, но Джеффри Бьюкенен меня опередил. Его ферма отсюда в двух милях, и он успел застолбить эту землю.
— Он не станет возражать против того, что мы приехали?
— Не думаю. Он парень добродушный, а главное, он и не узнает, что мы тут побывали, — ухмыльнулся Корин, а Кэролайн рассмеялась и, подбежав к берегу озерца, окунула руку в воду.
— Так ты часто сюда приезжаешь вот так? Часто грустишь?
— Случалось раньше, когда я впервые сюда приехал. Волновался, сумею ли правильно подать заявку на землю, беспокоился, что оказался так далеко от родных, подойдет ли земля для скота. Но в последнее время я сюда совсем не наведывался. Довольно скоро я понял, что все сделал как надо и лучшего даже желать не могу. Просто так в этой жизни ничего не происходит, вот во что я верю, и теперь я знаю, что поступил правильно.
— Откуда ты это знаешь? — спросила Кэролайн, повернувшись к мужу и вытирая пальцы о подол юбки.
— Потому что у меня появилась ты. Когда погиб мой отец, я подумал… я какое-то время думал, что должен вернуться в Нью-Йорк, чтобы быть с матерью. Но, приехав, моментально понял, что остаться не смогу. И тогда я встретил тебя, и ты была готова уехать со мной, чтобы быть вместе… и если уж из того, что я лишился отца, могло выйти что-то хорошее, то вот ты-то и есть это хорошее, Кэролайн. Ты — то, без чего моя жизнь была неполной. — Корин говорил так радостно и с такой убежденностью, что Кэролайн была растрогана.
— Ты и правда так думаешь? — прошептала она, подойдя к мужу вплотную и чувствуя, как солнце печет кожу. Солнце зажгло огоньки в его глазах, окрасило их в цвет жженого сахара.
— Я правда так думаю, — тихо подтвердил Корин, и Кэролайн встала на цыпочки, чтобы поцеловать мужа.
Они расстелили ковер в тени ивняка, вынули припасы из корзины, выпрягли лошадь, и Корин привязал ее к дереву. Кэролайн уселась, тщательно подобрав под себя ноги, и налила Корину стакан лимонада. Он улегся рядом, опершись на локоть, и расстегнул пуговицы на рубашке, позволив свежему ветру проникнуть под ткань. Кэролайн смотрела на него почти украдкой, еще не освоившись с мыслью, что он принадлежит ей. До приезда на ранчо она даже не подозревала, что у мужчин на груди растут волосы, и вот теперь смотрела на завитки, влажные от жара его тела.
— Корин? — вдруг окликнула она.
— Да, любимая?
— Сколько тебе лет?
— Что? Да ты знаешь!
— Да нет же! Я только сейчас поняла — не знаю, сколько тебе лет. Мне кажется, ты намного старше меня — не на вид, я хочу сказать! Ну, и на вид тоже… немного, но главное — в другом. — Кэролайн смешалась.
Корин улыбался:
— Мне будет двадцать семь. Ну что, огорчена, что вышла за такого старика?
— Двадцать семь — совсем еще не старый! Мне самой месяца через два исполнится девятнадцать… Но, послушай, у меня сложилось впечатление, будто ты живешь здесь уже целую вечность. Ты так здесь обжился, будто тебе лет пятьдесят, не меньше!
— Что ж, впервые я приехал сюда с отцом. Поездка была деловая — отец подыскивал новых поставщиков мяса. Он ведь торговал мясом, я тебе не рассказывал? Поставлял его в лучшие рестораны Нью-Йорка, и тогда все считали, что я должен пойти по его стопам. Но стоило мне попасть в эти края, я сразу понял, что мы держимся не за тот конец этой цепочки. Словом, больше я домой не возвращался. Шестнадцать мне было, когда я решил остаться здесь и научиться разводить скот, вместо того чтобы покупать его в виде туш.
— Шестнадцать! — отозвалась Кэролайн. — Неужели тебе не было страшно оставить вот так родной дом, семью?
Корин немного поразмыслив, покачал головой:
— Я никогда в жизни ничего особо не боялся. Пока не пригласил тебя на танец…
Кэролайн зарделась от счастья, разглаживая юбки.
— Жарко сегодня, правда? Даже здесь, в тени, — заметила она.
— Хочешь знать самый лучший способ освежиться?
— Что за способ?
— Плавать! — объявил Корин, вскакивая на ноги и стягивая рубашку через голову.
— Плавать? Что ты имеешь в виду? — прыснула Кэролайн.
— Я покажу! — смеясь, Корин раскидал башмаки, стащил и отшвырнул в сторону брюки и, обнаженный, как Адам в раю, вбежал в озеро, ухая и поднимая брызги. Кэролайн, поднявшись, уставилась на него круглыми от изумления глазами. — Иди сюда, родная! Это так чудесно!
