— Конечно нет… Но если он не захочет, чтобы мы нашли парня, могу поклясться, что мы его не найдем… Эй, ты! — позвал он. — Подожди минутку.
Педро Печальный остановился и повернул голову. Псы последовали его примеру. Ничего не сказав, он дождался, пока чужаки подошли к нему вплотную.
— Если мы найдем Асдрубаля Пердомо, я дам тебе тысячу песет в награду.
Пастух на мгновение задумался, затем пристально посмотрел на чужаков, остановил свой взгляд на револьвере, который Мильмуертес отвлеченно поглаживал, и ответил:
— Две тысячи.
— Вот это да! — воскликнул галисиец. — Мы начинаем понимать друг друга… Согласен, две тысячи.
Пастух утвердительно кивнул:
— Я приведу вас туда, где он скрывается, после чего вы мне сразу платите и я убираюсь восвояси. Не хочу принимать участие в убийстве. — Он несколько раз отрицательно помотал головой. — Не из-за двух тысяч.
— Я понимаю, — рассмеялся галисиец. — Наверно, ты боишься, что мы и тебя тоже убьем. Не так ли?
— Есть немного.
— Можешь быть спокоен. Не стоит бросать камни на собственную крышу. Сделка заключена! — добавил он. — А теперь в путь, и не заставляй нас терять время.
Педро Печальный лишь кивнул, вытащил длинную веревку, взял собак на свору и, щелкнув языком, скомандовал:
— Ищите!
Псы, казалось, давно ждавшие приказа, встрепенулись, опустили морды и бросились вперед, почти таща хозяина, следовавшего за ними большими прыжками.
Так вприпрыжку они бежали больше часа, обогнув красноватый кратер, который словно погас всего три дня назад. Они пересекли овраг с бездонными провалами и наконец остановились перед цепочкой пещер, неожиданно открывшихся среди наплывов лавы, образовавшихся столетие спустя после извержения и ведших, похоже, в самое сердце ада.
Пастух что-то сказал псам, и они тут же начали рычать, оскалив зубы. Он удерживал их изо всех сил, так как собаки готовы были броситься ко входу одной из пещер.
Он оглянулся и посмотрел на только что подбежавших, как всегда тяжело дышащих подельников:
— Будет лучше, если вы приготовите оружие. Там кто-то есть.
Дионисио, не дожидаясь повторного предложения, поставил рюкзак на землю, вытащил пистолет и зарядил его, поставив на предохранитель. Мильмуертес тоже сбросил с плеч свой рюкзак. Педро вытащил из своего мешка карбидную лампу, влил в нее немного воды, чтобы та была наготове, и, наконец, не спуская псов, соблюдая всяческие предосторожности, вошел в пещеру.
Труба из лавы, появившаяся здесь по капризу кипящей лавы, разбросавшей по полу огромные камни и оставив большие воздушные карманы, с течением времени разрушившиеся и рухнувшие из-за новых движений земли, почти двадцать метров шла прямо, чтобы потом образовать выступ, за которым разливалась кромешная тьма, едва рассеиваемая на расстоянии вытянутой руки карбидной лампой. Пройдя около десятка шагов, преследователи оказались в одном из разветвлений коридора, где одна галерея вела прямо, а другая вниз, словно стремясь к центру Земли.
Собаки тут же смело бросились во вторую, как всегда еле сдерживаемые хозяином. За ними, отстав на метр, следовали галисиец и Мильмуертес, хотя было видно, что ни одному из них сия авантюра не пришлась по душе.
Педро Печальный время от времени опускал лампу до земли, отыскивая знаки того, что кто-то ходил той же дорогой. Однако пол, потолок и стены представляли собой слегка покрытый рябью лавовый монолит, на котором нельзя было обнаружить и намека на следы.
Спустя несколько минут они достигли просторной залы с потолком настолько высоким, что к нему не мог пробиться свет лампы. Псы тут же бросились в проход, ведущий вниз, преодолевать который людям пришлось на четвереньках.
Вскоре Дионисио, не отрывавший взгляда от пламени лампы, опустил руку в карман и выхватил пистолет, готовый выстрелить в любую секунду, как только что-нибудь покажется ему подозрительным. И тут он вдруг понял, что свет не двигается. Спустя несколько секунд он наткнулся на лампу, оставленную на полу коридора, а псы и их хозяин, казалось, испарились, словно земля поглотила их, словно неизведанная сила затащила их в одну из многочисленных галерей, которые открывались по обеим сторонам узкого прохода.
— Проклятый сучий сын! — воскликнул Дионисио.
Следовавший за ним Мильмуертес дрожащим голосом произнес:
— Что происходит?
— Он удрал! Он удрал… Он оставил нас здесь… Поворачивай назад! Назад, пока не погасла лампа!
Трясясь, проклиная пастуха на чем свет стоит и чуть не воя от страха, Мильмуертес крутанулся на месте и на четвереньках что есть сил пополз в направлении залы, оставшейся где-то позади.
Но когда они до нее добрались, лампа уже еле светила.
Айза Пердомо проснулась среди ночи с криком, когда же старый Руфо Гера примчался к ней с керосиновой лампой в одной руке и с длинным мачете — в другой, он нашел ее сидящей на кровати. Лицо ее было покрыто потом, а в глазах плескался ужас.
— Что случилось, девочка? — спросил он, судорожно оглядывая комнату в поисках возможной опасности. — Кто это был?
Айза успокоилась не сразу. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и крепко схватилась за руку маленького старика, присевшего рядом с ней.
— Я видела двух мужчин, которые воют от страха, — сказала она. — Они умрут. И все это из-за меня.
Руфо Гера облегченно вздохнул и положил на стол рядом с лампой свой устрашающий мачете.
— П-у-у-ф! — выдохнул он. — Ну и напугала же ты меня! Успокойся! Это всего лишь сон.
Но она уверенно возразила:
— Это был не сон… Я все ясно видела. Видела их так же, как тех, кто утонул в море, или как тунца и сардин, приплывающих к нашим берегам. Несчастье происходит в эту самую минуту!
— Глупости! — возразил старик. — С детства тебя пичкали дурацкими историями и здорово этим напугали. Как это так получилось, что при такой культурной и образованной матери ты веришь в старые бабкины сказки? Тебе бы не следовало их слушать.
— А в чем тут моя вина, если те, кто бьется в предсмертной агонии, приходят и говорят со мной? Я ведь их не звала.
Руфо Гера попытался подыскать подходящие аргументы, чтобы девчонка наконец-то осознала всю нелепость своего страха, однако вспомнил, как впервые увидел ее после рождения и как сам стал свидетелем чудес, с ним связанных. А затем он не раз слышал, что все ее предсказания сбывались. Много дуро заработали рыбаки, выйдя на путину, когда она предсказывала, что подойдет косяк; он же потерял много часов — хотя никому в этом до сих пор не признавался, — пытаясь найти в столь дорогих его сердцу книгах объяснение данному феномену.
— Кто они? — спросил наконец Руфо.
— Я не видела их лиц, — ответила она. — Там было очень темно, и темнота эта их пугала. Однако мне кажется, что эти мужчины из тех, кто недавно приехал в поселок.
— Судя по тому, что ты мне о них рассказывала, не думаю, чтобы они боялись темноты. Почему они кричали?
— Они умрут.
— Ты в этом уверена?
— Совершенно… Да, еще там лаяли собаки.
— Собаки? Что за собаки?
— Собаки… Не смогла разглядеть их. Только слышала лай.
— У кого в селении есть собаки?
— Вы же знаете, что у многих есть… Собак у нас больше, чем людей.
— Да, это так, черт возьми! — Он беспомощно покачал головой. — Ну хорошо, все уже прошло. Забудь об этом и спи.
Но Айза решительно отказалась:
— Только я закрою глаза, как они снова появятся… Так всегда происходит. Не хочу больше спать в эту ночь.
— Но ведь до рассвета еще целых два часа! — возразил Руфо Гера.
— Попытаюсь почитать, если вы не станете возражать против того, что я зажгу лампу. Или выйду и пройдусь по полю. Когда происходят такие вещи, моя мама остается со мной и рассказывает мне разные истории. Это лучший способ успокоиться.
— Рассказывает истории? Громы и молнии! Да никто не сможет в такое время рассказывать истории. Даже дон Хулиан, который слывет самым искусным рассказчиком на острове, а его фантазии может любой позавидовать… — Он сделал паузу и, резко переменив тон, спросил: — А какие истории тебе нравятся?
— Нет уж! — возразила Айза. — Я не хочу, чтобы вы провели остаток ночи без сна по моей вине. Идите спать.
Тут уже пришла очередь старика отказываться.
— Да твоей отец убьет меня, если я тебя брошу в таком состоянии. Он доверился мне, и я обязан оберегать тебя даже от твоих собственных снов. А любовные истории тебе нравятся?
— Мне нравятся приключения. Особенно на море. «Черный пират», «Сандокан» и все в таком роде.
— Ты читала Сальгари?
— Нет. Сальгари, наверное, единственный писатель, которого я не читала. Однако мне очень нравится Жюль Верн. Больше всего похождения капитана Немо…
Он резко провел пальцем под носом:
