«Станцует пламя по кромке края, стирая память…»
О чём я пишу? Кто-то снова диктует мне строчки стихотворения, которого я не понимаю. Кому я это пишу. Зачем.
Уже полночь. Мне надо собирать вещи в Елабугу. Завтра, в день рождения мамы, я вылетаю к Марине Цветаевой. Везу официальную делегацию поэтов от СП на 11-ый «Цветаевский костёр».
Я была в Елабуге в свой день рождения, ровно полгода назад. Тогда мы договорились с директором мемориального комплекса о приезде нашей делегации в октябре.
Я размещаю только что пришедшее мне стихотворение на стихи. ру, зачем-то распечатываю его и добавляю к произведениям, написанным мною Марине, и выключаю ноутбук.
Мне нужно найти сейчас нечто, что можно подвесить завтра в Елабуге на Дерево Желаний. Я обещала отвести туда группу после размещения в гостинице. Моё желание достаточно примитивно — я хочу, чтобы Воланд появился в моей жизни снова.
Я очень устала. Устала слагать паззл из фрагментов, разгадывая знаки. На протяжении трёх лет я пытаюсь вернуться в «венецианский» сон, чтобы разглядеть лицо Человека в Чёрном. Тщетно. У меня нет доступа. Я не могу этот сон переписать.
Мне нужно отдать Воланду икону Святого Георгия, которая живёт у меня дома несколько лет. Возможно, когда я передам её, что-то изменится. Незавершённая цепочка событий завершится. Сценарий, прописанный свыше, проиграется так, как должно. Ведь это мой собственный страх не позволил его реализовать. Возможно, я избавлюсь от панического и совершенно необъяснимого страха этого человека.
Я не знаю точно, зачем именно нужно, чтобы он появился. Но я точно знаю, что его появление что-то изменит.
Я подхожу к полкам с Афонскими иконами. Ищу глазами Святого Георгия. И… понимаю, что икона исчезла.
«Как такое может быть? Куда она могла подеваться?» — размышляю я и обхожу квартиру в поисках иконы. Её нигде нет.
Но времени в обрез — мне нужно собирать вещи. Я достаю из шкатулки дешёвенькое деревянное колечко, окрашенное в оранжевый цвет, и тонкую цепочку. Для Дерева Желаний. И упаковываю книги заочников для подачи на конкурс имени Цветаевой. С собой я беру только что вышедшего «Хранителя», ведь часть событий книги непосредственно связаны с Елабугой.
В аэропорту мне на глаза дважды попадается серебряное православное кольцо с надписью: «ХРАНИТЕЛЬ», отлитое в необычной форме разворота книги. В начале я думала поставить на лицо обложки именно такое изображение Хранителя, как на кольце, а потом всё-таки разместила свою картинку с зодиакальными часами. Я покупаю кольцо.
В Нижнекамске нас встречает директор мемориального комплекса. Она вдруг произносит: «В этом году мы приняли решение, что открывать чтения и зажигать костёр будет один из вас, и это… Алиса… Вы не возражаете?»
Все хлопают в ладошки. Я лишаюсь дара речи.
Во время ужина в гостинице я отправляю знакомым смс-ку про оказанную мне честь. Один из поэтов, прочитавший ночью моё последнее стихотворение, отвечает: «Вот она — материализация вчерашнего стиха».
Я достаю его из сумки и показываю сидящей рядом за столиком Нине Поповой. Она читает:
— Алис, прямо мурашки по коже…
После ужина я веду группу к вечному огню. Рассказываю про Чёртову гору, виднеющуюся вдалеке, одно из Мест Силы, куда мы поедем на экскурсию завтра. Предлагаю сказать «Спасибо» нашему прошлому, сжечь (виртуально) в огне всё плохое и направиться прямиком к Дереву Желаний — загадать светлое будущее.
Мы выходим на освещённую маленькую улочку — местный Старый Арбат. Проходим вдаль. И вот они — мостик и Дерево. Дерево Желаний расположено на очень «правильном» месте — коридор реки соединяет его с Церковью, чьи купола видны здесь даже ночью.
Никого вокруг, кроме нас, нет, будто городок необитаем. Мы — группа взрослых — как дети, залезаем на скамейку, вешаем свои талисманы, шумим, радуемся, фотографируемся по много-много раз то одни, то с кем-то, то так, то сяк. Все счастливы до поросячьего визга.
Я мысленно прошу Марину материализовать Воланда. Присаживаюсь на скамейку. Откуда ни возьмись, материализуется Кот. Он начинает урчать в моих объятьях.
Ко мне подходит Нина:
— Обернись! Прямо в кадре — ты с котом на скамейке и огромный замок за твоей спиной, смотри, что на нём написано!!!
«Алиса + Марина» — читаю я, уже ничему не удивляясь.
Мы с Ниной уходим от Дерева последними. Она предлагает мне посмотреть мужское имя, которое первым бросится в глаза. Ей лично всё время попадается «Максим». Я сдаюсь первой: нет здесь такого имени…
На следующий день с раннего утра нас забирают на экскурсию по местам Цветаевой. После обеда мы заезжаем на Петропавловское кладбище, возлагаем цветы к памятнику и отправляемся на костёр.
Во дворике — столпотворение, ко мне подбегает директор, говорит, что ТВ уже давно ждёт меня на интервью, но тут же просит интервью отложить, чтобы мы смогли открыть фестиваль.
Директор представляет меня, я рассказываю про то, как оказалась в Елабуге в апреле, про «Хранителя». Читаю стих, написанный Марине полгода назад.
Апрель неласков, путь заснежен,
Проблем — клубок…
Твой взгляд пронзителен и нежен,
И столь глубок…
О чём ты видишь сны, Марина,
Здесь по ночам?
Мягка ли облаков перина
Твоим плечам?
В лесу, среди тоски сосновой, —
Рябины куст…
Пошли любви безбрежной снова
Тому, кто пуст…
Молитву шлю в твою обитель,
Иду след-в-след…
Ты многих — тайный покровитель —
Хранить от бед.
Я, как и ты, стремилась тоже
Сбежать вовне…
Не знаю, как, но ты поможешь
Однажды мне…
И пусть апрель здесь нынче снежный, —
Растает снег…
Твой взгляд, пронзительный и нежный, —
Мой оберег…
Мне передают огромную спичку, которую я зажигаю от свечи, и обхожу костёр по часовой стрелке, поджигая бумагу. Магическое действо совершено… Костёр горит, и его пламя неистово пляшет неизвестный мне танец.
Выходит девочка четырёх лет, читает стихи Цветаевой. ТВ забирает меня на интервью в кусты рябины. Нина тихонько следует за мной и фотографирует.
Я отвечаю на вопросы, а сама параллельно думаю о незримой нити, которая связывает меня с Мариной. Её мама умерла в детстве, как и моя. Я могла бы эмигрировать в Прагу, где она жила некоторое время. Мы не раз говорили с ней в Библиотеке Вселенной во время медитаций на семинарах Мансуровой. Издатель в названии моей первой книги перечислил её, Ахматову и меня через запятую. Я победила в «Королях поэтов», читая стихотворение, которое до этого принесло мне победу в конкурсе имени Цветаевой в номинации «Женский Космос». Чтобы пережить это лето, астролог направила меня встречать день рождения сюда, к ней, после чего я написала «Хранителя», где и в прологе, и в эпилоге, не говоря уже о содержании, неоднократно фигурирует Елабуга. Гороскоп самоубийцы. Афонская икона Святой Марины, которая держит Дьявола в одной руке, а топорик — в другой…
В заключение интервью я читаю стихотворение, которое пришло ко мне накануне вылета, когда я ещё не знала, кто будет зажигать 11-ый Цветаевский костёр.
Вечером мы сидим с соседкой по номеру в кафе, рассказываем друг другу мистические истории из жизни. Я говорю ей про Воланда. Про «венецианский сон». Про Святого Георгия. Она смеётся.
— Карма… Но мне кажется, он хоронил тебя там в прошлой жизни… Чтобы он появился снова, можешь попробовать, когда вернёшься домой, одну очень простую вещь. Элементарно до безобразия. Но лично у меня всегда работает. И никак не связано с магией.
На завтраке Нина сообщает, что вчера вечером на Дереве Желаний моего кольца уже не было. Впрочем, как и амулета ещё одной нашей коллеги по перу. Моя соседка радостно восклицает:
— Заказ принят к исполнению… Ура!
Растворилось кольцо в коридоре пространств… Перешло в иное измерении…
После очередных экскурсий мы обедаем в Музее Истории Города, в трактире. Экскурсовод — автор книги рассказов — подписывает всем свою книжку. Я прошу Наташу Осипову погадать мне по ней: 111-ая страница, 11-ая строчка сверху.
— Алис, а это — название рассказа — «Прямая линия».
Мне становится страшно. Почему-то приходит сразу же очень плохая ассоциация — остановка сердца. Когда на мониторе уже нет никаких колебаний… Спрашиваю остальных, но у них мысли исключительно светлые…
Вечером перед выездом в аэропорт я уединяюсь в кафе, чтобы написать письмо Марине. Я знаю, что она меня слышит.
Самолёт задерживают, но прилетаем практически без опоздания.
У меня раскалывается голова.
Я захожу в квартиру, включаю свет, прохожу на кухню и… Нет, этого не может быть! На кухонном столе прямо по центру рядом с ноутбуком стоит икона Святого Георгия… Та самая, которую я купила когда-то в Греции, чтобы подарить Ему, и которую я тщетно искала накануне отъезда в Елабугу.
