– Водитель. Вор. Нахальный грабитель. Завтра в два он привезет товар. Нужно все обсудить. Я ведь не ради жратвы.
– А что обсуждать? Ты будь на связи. Мы тебе сообщим, что делать. Еще целый вагон времени.
– Отлично.
Наступил период принятия решений. Если уж у нас бизнес на двоих, то и думать мы должны вместе.
Прежде чем связываться с ментами и планировать завтрашний день, я позвонил Чебоксарову. Его телефон был отключен. Чтобы узнать, где обитает этот мнимый больной, я набрал сотовый жены. Она тоже находилась вне зоны досягаемости. Что за херня!
Мне стало обидно. Все-таки эти двое – мои самые близкие люди, если не считать дочь, папу с мамой в Ноябрьске и Шамрука.
Обиды, они, конечно, разные бывают. Иногда обидно так, что плакать хочется, а, иногда – что злишься. Так вот, я злился. У меня было такое чувство, как будто меня бросили.
Позвонил Полупан.
– Хочу довести до вашего сведения, – сказал он официальным тоном. – Что дело о пожаре на вашем складе закрыто ввиду отсутствия состава преступления. Установленная причина пожара – неисправная электропроводка. Вина за случившееся возложена на хозяев базы «Спорткульторг».
– Я знаю.
– Откуда?
– У нас есть свои источники.
– То же самое могу сказать в отношении смерти Лены. В этом случае причина – взрыв бытового газа.
– Ясно.
– Вас это устраивает?
– Если это правда.
– Вы прекрасно знаете, что нет.
– Хорошо. А вас это устраивает?
– Мне никто не даст портить статистику висяком, основанном на наших с вами предположениях. Тем более что у меня скоро звание и очередь на квартиру.
– Тогда зачем вы забрали компьютеры?
– Какие компьютеры.
– Со склада. Которые у Виталика находились в ремонте. Они все равно уже не пригодны.
– Мы ничего не забирали.
– Не вы, так другие менты. Кто вел это дело?
– Я.
– Может, кто еще?
– Только я. А кто тебе сказал про изъятие?
– Сторож.
– Если это чья-то самодеятельность, всем головы поотрываю. Спасибо за информацию. Все тщательно проверю. И это… Если у вас будут происходить странные вещи, звони мне, не стесняйся.
– Непременно.
Я вернулся в офис, поднялся к себе в кабинет, сел за стол и обхватил голову руками. Передо мной лежала газета, на которой во весь разворот была напечатана фотография губернатора в строительной каске. Наш всеми любимый руководитель был запечатлен на закладке нового жилого микрорайона. Вокруг стояли счастливые бабушки. В руках они держали плакаты, на которых было написано: «Нет олигархам»!
Череп разваливался на части. Хотелось выпить. Я уже недели три – капли в рот не брал, и забыл, что это такое. Интересно, почему некоторые люди могут выпить рюмку, другую и на следующий день все в порядке, а я, если попала капля, надираюсь всегда до полного беспамятства? Вот, могу же не пить месяцами, значит, сила воли есть. В следующий раз ограничусь одной рюмахой, максимум двумя. Нужно только сразу дать себе установку.
Порывшись в карманах, я нашел клочок бумаги с телефонным номером психиатра и позвонил.
– Мне бы Сенчилло, – сказал я девушке, взявшей трубку на том конце.
– Я вас слушаю.
– Мне нужен психиатр.
– Я психотерапевт.
Дальтоник мог бы и предупредить, что врач – баба.
– Мне дал ваш телефон Николай Чебоксаров. Он проходил у вас тестирование.
– Мне эта фамилия ни о чем не говорит.
– Он придумывает себе всякие болезни. У него невроз. Вы об этом ему сказали, а он обиделся и перестал к вам ходить.
– Что-то припоминаю. Бизнесмен?
– Да.
– Ну и?
– Дело в том, что я полностью согласен с вашим диагнозом. И, теперь, когда у меня у самого проблемы, решил обратиться к вам.
– Хорошо. Как ваша фамилия?
– Тихонов Сергей Леонидович.
– Я записала вас на двадцать восьмое января.
– Это поздно. Я бы хотел прямо сейчас или на днях. Я готов доплатить за экстренность.
– Экстренную помощь я оказываю только в том случае, если состояние больного таит в себе угрозу чьей-нибудь жизни.
– Угроза существует.
– Кому?
– Мне.
– Вас посещают суицидальные мысли?
– Да, – соврал я.
– Как вы об этом узнали? Вам это приснилось, вы услышали про это по радио или как еще?
Я растерялся, потому что не знал, что врать.
– Не помню.
– Что произойдет, когда вы достигнете результата?
– Какого результата?
– Что произойдет, когда вы совершите акт суицида?
– Я умру.
– Вам будет лучше или хуже?
– Не знаю, – опять пробормотал я.
По-моему, она меня раскусила.
– Насколько я понимаю, прямо сейчас у вас таких мыслей нет?
– Прямо сейчас нет.
– Позвоните завтра. Я попробую найти для вас окно.
– Спасибо, – сказал я коротким гудкам.
Я позвал Ларису и мы покурили. Зашла Петровна и опять застала нас за этим делом. Петровна много чего видела в своей жизни и поэтому не удивилась. Она предложила выкупить на двадцать пятое декабря ресторан «У дедушки» и устроить корпоративную вечеринку.
– У нас там скидки, – аргументировала она.
– За ваш счет, пожалуйста. А если хотите собраться на халяву, милости прошу в наше собственное помещение. Накроем в торговом зале, вынесем караоке. Ничем не хуже ресторана.
– А готовить?
– От каждого по салату.
Петровна фыркнула и свалила.
Лариса сказала, что ей пора на свидание. Чтобы я окончательно врубился, что у нее есть парень, она повторила эту фразу два раза. Я удивления не высказал, и расспрашивать не стал.
Опять позвонил Полупан.
– Слушай, – мрачно сказал он. – Ни в нашей службе, ни у пожарных никто никакие компьютеры с места происшествия не изымал. Это точно.
– Может, представители страховой компании?
– Вряд ли. Во-первых, они не имеют права. Во-вторых, зачем им горелое железо? Сторож точно сказал: «менты»?
– Он так и сказал.
– Это ниточка. Я еду на базу.
– Наверняка Федорыч видел машину, на которой они приезжали.
– Нет желания составить компанию?
Я подумал о том, что мне срочно нужно связаться со Спарыкиным на счет вьетнамца и завтрашней засады. Может так случиться, что Дальтоник сегодня уже не появится. Что ж нам из-за него бросать операцию?
– Пока занят. Как освобожусь, подтянусь, если будешь еще там. Полупан бросил трубку, а я позвонил Спарыкину.
– Алексей Лукьянович, Отличнику назначили встречу на завтра. Наверное, нужно предупредить ребят из УВД.
– Ты вовремя позвонил. Давай, заезжай за мной. Есть разговор, заодно съездим в управление, пообщаемся с ребятами. Я им сейчас позвоню, скажу, чтоб дождались.
Отмахнувшись от Петровны, которая попыталась озвучить очередную новогоднюю просьбу, я вышел к машине. Большие белые птицы в сумеречном небе махали крыльями и при каждом взмахе теряли оперение. Невесомый пух, раскачиваясь, планировал к земле, укрывая город истомной периной. Самих птиц видно не было, но они точно летали, иначе откуда же взялось столько перьев. Спарыкин выглядел озабоченным.
– А где этот орел, Чебоксаров? Второй день не могу дозвониться.
– Лечится, наверное. А что, я тебя не устраиваю?
– Да нет, он мне обещал камеру дать. У сына день рождения – четыре года.
– Лови его утром, в постельке, – я протянул полковнику вьетнамскую визитку. – Вот координаты главного вьетнамца.
Спарыкин ознакомился с содержанием и, вздохнув, сказал:
– В борьбе с вьетнамцами я вам не помощник. Я чуть не врезался в фонарный столб.
– Вот те на! А в чем дело?
– Если в двух словах, то крыша у вьетнамцев – шестой отдел. Я как чувствовал. Кусать руку дающего дураков нет.
– Оборотни херовы!
– Ну, оборотни, не оборотни, а кушать всем хочется!
Я опять расстроился, уже который раз за день. Если неприятности и дальше будут сыпаться по нарастающей, то меня точно кондрашка хватит.
– Расскажи поподробнее, – попросил я.
– После того, как ты меня оставил около шестерки, я сразу пошел к своим ребятам, чтобы выяснить, кто из них курирует узкоглазых. Начал задавать вопросы. Смотрю, они реагируют настороженно. Типа: Мы тебя, Лукьянович, конечно, уважаем, но… Все ням-нямы под шефом. Он лично их опекает. А шеф – Витек, мой жополиз. Я сам его на эту должность ставил. Дождался, зашел, все пояснил. Он мне говорит: «Про этот новый рынок я, Лукьяныч, знаю. Это мои пацаны работают. (Это он ням-нямов своими пацанами называет) Я не знал, что там твои интересы. Я его закрывать, конечно, не буду ради тебя. Но, и защищать теперь не стану. Если сможете их свалить, пожалуйста. Если – нет, то уж не обессудь». Короче, слово за слово, мы с ним разговорились. Он лично с каждого вьетнамского рынка штуку баксов в месяц имеет. Я так пораскинул мозгами, а ведь правда. С какой стати он должен из-за меня терять доход. Согласен?
