— Ты — лучший, Яша! Ты — гений! Сходи, пожалуйста, за ёлкой, — патетично произнёс Волоколамов.
— В твоих словах неоправданного пафоса много, а елей струйкой должен сочиться, — принялся за обучение Магуров. — Пусть кто-нибудь ещё попробует. Ни ругать, ни хвалить толком не умеете. Вы должны научиться находить подход к любому человеку вне зависимости оттого, плохой он или хороший, — понятно вам? С вашими методами далеко не продвинетесь, в самом начале проиграете. Хоть в тысячу раз лучше других будете, а вас всё равно обставят. Принципиальность — это смерть. Например, не нравится тебе человек, не согласен ты с ним, и ты ему об этом в лоб. Что ж — поздравляю вас с ещё одним нажитым врагом. А вы прогнитесь, гордость свою в одно место запихайте, если человек вам для большого дела нужен. Гордецы никогда ничего значительного не добивались, принципиальные тоже до финиша не добегали. И любите врагов, — ясно вам? Любить врага — вовсе не значит принимать его взгляды. Не надо грубить, кричать и плеваться. Всех без исключения любите, — уяснили? Добрых, злых, некрасивых, хитрых, наглых, жадных, всяких, — понятно? Любите и используйте людей. Используйте и сами выручайте тех, кто в вас нуждается. Идите наверх не по трупам, а по своей гордыне и принципиальности, потому что наверху будете иметь больше возможностей помогать тем, кто остался внизу.
— А помните, поцыки, как Яшка всю группу выручил? — воскликнул Мальчишка. — И ведь никому ничего не сказал, тихушник. Семинар по «Экологии». Препод в бешенстве. Все думали: «Хана, встряли. Промежуточный контроль ни за что не пройдём». А Яшка откуда-то узнал, что у Марины Алексеевны дочка тяжело больна, и нигде нет нужных лекарств. Яха бы и так ей помог, потому что у него куча полезных связей по городу, а тут вообще в тему пришлось. Мы погибать собираемся, а тут раздаётся стук в дверь. Заходит человек и передаёт Марине Алексеевне посылку, а на посылке написано: «Бог милостив». Не «Яша» написано, а «Бог милостив». Внутри — лекарства. У нашего друга лукавое, но доброе сердце, — понимаете вы это или нет? Это же рукотворное чудо было. Это же, это же…
— Ладно уже. Хватит. Я ничего особенного не сделал, — растрогался Магуров. — Ёлку вам действительно без меня не достать, а то фиг бы пошёл… Но я её не понесу. Как хотите, а не понесу.
— Ну и плут, ну и плут, — расхохотался Молотобойцев. — Таки умер, а ногой дрыгнул. Я понесу. Ты, главное, достань её в девять часов вечера, а я уж как-нибудь донесу, не переломлюсь.
— Не «красный» и не «белый»… Касторский! — произнёс Бочкарёв, оторвавшись от телевизора. — Буба Касторский. Оригинальный куплетист Буба Касторский. Национальность: одессит. Яша, он же — Буба, он же — лондонский аэропорт «Хитроу», радушно принимающий плохих и хороших, сильных и слабых, чтобы быть в курсе всех событий, иметь козырные карты, сводить и разводить целые государства. Пропадём без тебя, пропадём.
Через сорок минут Магуров достал не только ёлку, но и костюмы Деда Мороза и Снегурочки. Ребята не стали украшать лесную красавицу; все сошлись на том, что живая природа не нуждается в искусственных блестяшках. Но звезду на макушку Мальчишка всё-таки водрузил, заметив друзьям:
— Как будто она прямо с неба упала. Так Землю с Космосом породним.
Пять минут до третьего тысячелетия. Новогоднее поздравление Бориса Николаевича Ельцина. Страна в шоке. Пьяные трезвеют, трезвые пьянеют, потому что Сам уходит. 20 миллионов в оцепенении повторяют за президентом: «Я ухожу в отставку». 100 миллионов вздыхают с облегчением: «Король умер», и тут же с надеждой в голосе восклицают: «Да здравствует король»! Ещё 20 миллионов спокойно произносят: «Я принимаю пост».
Бой курантов, хрустальный звон бокалов и крики радости:
— С Новым годом! С новым счастьем! Здоровья, радости, веселья! Ура-А-А!
Потекли первые минуты третьего тысячелетия. Левандовский поднялся из-за стола и сказал:
— С этой минуты начинает своё существование тайное студенческое общество, которое мы давно хотели организовать. По-моему, момент подходящий. Надо придумать название.
Пошли предложения: «Сибирское братство», «Союз спасения», «Череп и кости», «Россия и Космос», «Гламурный респект», «Содружество патриотов», «Яша и компания», «Провинциальный прорыв», «Союз шести», «Национальная идея», «Спозараночные будильники», «Незолотая молодёжь», «Судьба и Родина», «Весёлые ребята», «Русский стиль», «Три плюс три», «Массовики-затейники», «Небрезгливые падальщики», «Два плюс четыре», «Возвращенцы к истокам», «Мудрый сплав», «Коалиция храбрецов», «Один за всех», «Студенческая артель», «Вольные каменщики», «Шесть минус ноль», «Евразийский секстет», «Поисковая группа», «Молодые цирюльники», «Молодая гвардия», «Сказка и быль», «Легенды нового века», «Безусые зачинщики», «Революционный сдвиг», «Дети подземелья», «Эволюция и песец», «Люди и хлеб», «Вера и правда», «Кнуты и пряники», «Партизанская начинка», «Таёжные бородачи», «Миноискатели», «Авоська и парадигма», «Союз благоденствия», «Травоядные хищники», «Хищные травоядные», «Кислотный звездопад», «Товарищи и господа», «Хрестоматийщики», «Охотники за охотниками», «Необожженные горшки», «Вече и эксперимент», «Народная воля», «Буратино и Пинокио», «Волонтёры гильотины», «Мороз и солнце», «Физики и лирики», «Грешные праведники», «Праведные грешники», «Западники и славянофилы», «Долг и честь», «Не секс, не наркотики, не самогон», «Защитники и нападающие», «Шесть в одном», «Беспредел разума», «Грустная клоунада», «Структурированный разброд», «Сердца на блюде», «Несписанная Русь», «Пансионат духоведов», «Господь с нами».
— Господь с вами. Какой «Господь с нами»? — возмутился Женечкин. — Поцыки, не зарывайтесь, пожалуйста. Нельзя. Грех… Всё это не подходит. Мы предлагаем либо то, что уже было, либо начинаем заимствовать то, что уже есть, либо глумимся, либо ударяемся в пафос, либо устраиваем каламбур, либо не можем в двух словах всей сути выразить. Надо просто и со смыслом. Представьте, к примеру, что мы дежурные по классу. Не надо в начале деятельности много на себя брать, а то надорвёмся, и на всю жизнь нас не хватит. Таким макаром многие сломались. Надо всё делать постепенно, иначе покалечимся и других покалечим. Будем пока просто стирать с доски всякую гадость и писать на ней стихи, подметать полы, поливать цветы, мыть окна, чтобы через них свободно проникал солнечный свет, приучать к порядку одноклассников, а там, может, и дорастём до чего-то более серьёзного… То, что общество пока тайное, я очень рад. Тайна привлекает сердца, в тайне есть что-то сокровенное, от детства что-то… В общем, какие-нибудь дежурные…
— …по стране, — добавил Бочкарёв.
— Дежурные по стране. ДПС в сокращении. Решено. Думаю, что никто не против. Отныне мы называемся «Дежурными по стране», — сказал Волоколамов.
— Символ: красная повязка дежурного. Как в школе, — произнёс Левандовский.
— Клятва на верность обществу должна быть простой, — подключился Молотобойцев. — Никаких кровопусканий в чашу Грааля, мистических обрядов посвящения и прочей ерунды… Заводим журнал, заносим туда свои фамилии, а напротив фамилий не расписываемся, а ставим крестики. Двойной смысл получится. С одной стороны ставим крест на себе, на своих амбициях и желаниях, с другой — становимся ближе к народу, потому что неграмотные люди из низовой прослойки когда-то расписывались именно так.
На том и остановились. Магуров старательным почерком переписал в тетрадь фамилии и инициалы парней, а потом все расписались. Женечкин предложил посмотреть город с крыши. Взяв с собой шампанское, друзья покинули квартиру.
Мороз давил за тридцать. Воздух был настолько чистым и прозрачным, что, казалось, стоит только протянуть руку — и можно собирать звёзды в лукошко. Всё реже слышались залпы праздничного салюта, потому что победоносные армии новогоднего фронта в спешном порядке покидали город и развивали наступление на запад. Люди не спали. Из окон многоэтажных домов лился свет. Не обращая никакого внимания на холод, разогретые алкоголем горожане выходили из подъездов, соединялись в толпы и шумными компаниями валили на городскую ёлку в Белогорский парк. Там можно было встретиться с друзьями и старыми знакомыми, поздравлять и быть поздравленным, покататься на горках, поиграть в снежки, поводить хороводы и много чего другого.
Друзья стояли на краю крыши, смотрели вниз и молчали. Первым заговорил Мальчишка:
— Поцыки, я должен обязательно сказать вам, что из нашей затеи ничего не выйдет. Нет, я не к тому, что надо остановиться. Просто раньше ни у кого не получалось, и я хочу, чтобы вы были готовы к этому.
— А как же тогда идти вперёд? — спросил Магуров.
— Переквалификация, — ответил Женечкин. — Все любят славу, успех, деньги, а вы влюбитесь в бесславье, неудачи и безденежье. В такое ещё никто не влюблялся. Если сможете, станете обладателями страшной силы, просто необоримой, поцыки. То, что будет ломать и корёжить других, вас будет радовать и вдохновлять. Среди провалов вы будете чувствовать себя как рыбы в воде, сможете принимать правильные решения, когда другие начнут опускать руки. Научитесь любить неудачи, мечтать о них, хвалиться ими. Так же, как сребролюбивые люди хотят заработать новые миллионы, так и вы должны думать о том, как бы нарваться на новые неприятности. Коллекционируйте рубцы на душах, как марки. И как всякий филателист мечтает иметь в своём альбоме редкий, нигде не встречающийся экземпляр, так и вы просите Бога о том, чтобы он послал вам испытание, с которым ещё не сталкивался ни один человек. Помните, что железо закаляется не на лазурном побережье, а на страшном огне. А нужная форма придаётся ему не через поглаживание, а через удары молотом о наковальню. Так из никчёмной руды, которую мы пока собой представляем, получится твёрдый металл, далее — дамасские клинки и лемеха плугов.
