До переезда нужно было закончить некоторые дела. Я взял командировку в Новосибирск и Красноярск, где в научных центрах велись работы по моим проектам. В Красноярске меня поселили в крайкомовскую гостиницу. Утром по радио я услышал, что в городе гастролирует Норильский драматический театр, привезли спектакли по Арбузову и Шекспиру. В «Укрощении строптивой» главную роль играла Нина Уразова. Я помчался в театр и весь спектакль просидел в счастливом ошеломлении. И от её игры, и от предвкушения того, что увижу её. Это был чудесный подарок судьбы. Тогда я ещё не знал, что за свои подарки судьба всегда выставляет немалый счёт.
Встреча прошла совсем не так, как я ожидал. Пойти было некуда, обкомовская гостиница не место для свиданий, а в гостинице «Север», где разместили театр, у Нины был номер на двоих с другой актрисой. Норильские артисты, среди которых у меня было много знакомых, устроили в своём номере грандиозную пьянку. Не знаю, как в эти дни они выходили на сцену, но пьянка не прерывалась. На четвёртый день я обнаружил, что Нина исчезла. Искали её по всему городу, но так и не нашли. Снова я увидел её только в аэропорту перед отлётом самолёта в Норильск. Держалась она отчуждённо. Возможно, потому что вокруг были люди. Я сказал, что заканчиваю дела и через месяц прилечу к ней. Она ответила: «Прилетай, жду».
Больше я её никогда не видел.
15 января. Макус.
В Норильск я прилетел в начале сентября. Нины в городе не было. В театре мне сказали, что она получила приглашение β Красноярскую драму и уволилась. Директор театра был очень расстроен, потому что она была занята во многих спектаклях и найти ей замену очень непросто. А мне сказал странную фразу: «Может, это и к лучшему? Не стоит заглядывать в театральное закулисъе. Ничего там хорошего нет».
Две недели я прожил в «люксе» норильской гостиницы, куда меня поселили по старой памяти. Приходили знакомые артисты, выпивали и рассказывали, как Нина жила в Норильске, с кем спала. А спала она с теми, кто был ей полезен. С главным режиссёром за роли, с кем-то из городского начальства за квартиру. Они говорили об этом свободно, так как решили, что для меня всё уже в прошлом. А для меня это не было прошлым. Для меня это было настоящим, открытым, как рана.
Нужно было возвращаться в Москву или идти работать к геологам. Я не сделал ни того, ни другого, а пошёл в Гидрологическую службу и через неделю оказался на Макусе. Самое подходящее место для человека, который хочет разобраться в себе. Вот я и разбираюсь.
6 марта. Макус.
Сегодня я узнал, что мои предположения о том, что Имангда может быть продолжением Талнахского рудного узла, не подтвердились. А когда теория не подтверждается в мелочах, то чаще всего она вообще неверна. Может быть, и Талнах открыли случайно и Ленинскую премию мне дали не за что? Но это меня мало волнует.
По-прежнему мучит один вопрос: почему Нина боялась моего приезда? Почему она так поспешно уехала из города? Норильск небольшой город, здесь все на виду. Боялась, что мне расскажут, как она здесь жила без меня? Да, радости мне это не доставило бы. Но кто я такой, чтобы требовать целомудрия от человека, которого сам обрёк на одиночество? Она жила как могла, и не мне её за это винить. Неужели она этого не поняла? А как же наша любовь?
С прошлым вертолётом я отправил ей письмо на Красноярский театр. Жду ответа. Если ответа не будет, это тоже ответ.
На этом записи обрывались.
...
НАЧАЛЬНИКУ ЭКСПЕДИЦИИ ШУБИНУ. ДАННЫЕ, ПОЛУЧЕННЫЕ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОЛЕВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ, ПОЗВОЛЯЮТ СЧИТАТЬ ОТКРАБОТКУ ПОИСКОВЫХ КРИТЕРИЕВ ЗАКОНЧЕННОЙ. ДОКАЗАНА ПРИЕМЛЕМАЯ ТОЧНОСТЬ МЕТОДА И ГОТОВНОСТЬ ЕГО К ПРАКТИЧЕСКОМУ ПРИМЕНЕНИЮ. ПРОШУ РАЗРАБОТАТЬ ПРОЕКТНОЕ ЗАДАНИЕ И ВЫДЕЛИТЬ ПОИСКОВЫЙ РАЙОН. НАЧАЛЬНИК ГИДРОГЕОХИМИЧЕСКОГО ОТРЯДА ЩУКИН.
...
ИМАНГДА, ЩУКИНУ. РЕШЕНИЕМ ТЕХСОВЕТА ШТАТ ВАШЕГО ОТРЯДА УВЕЛИЧЕН НА 14 ЕДИНИЦ, ИЗ НИХ З ИТР, 11 СЕЗОННЫЕ РАБОЧИЕ. ПОДГОТОВЬТЕ СПИСОК НЕОБХОДИМОГО СНАРЯЖЕНИЯ И ПРОДОВОЛЬСТВИЯ. О ВРЕМЕНИ ПЕРЕБАЗИРОВАНИЯ СООБЩИМ ДОПОЛНИТЕЛЬНО. ШУБИН.
– Игорь, это я!.. Слышишь?.. Вставай. Ты просил разбудить!.. Игорь!..
– Что? Кто там?.. Всё – проснулся. Доброе утро. Который час?
– Девять.
– Чёрт! Я же просил – в семь!
– Я заходила, ты спал. И в семь, и в восемь. Вставай. Всё остыло, пришлось разогревать. Умывайся.
– Ты приготовила мне завтрак? Спасибо, тронут. Почему так тихо? Все уже разошлись?
– Все спят. Андрей объявил выходной, вымотались все за последние дни. Даже Мартыныч в три маршрута сходил, с его-то радикулитом. Может, и тебе не стоит сегодня? Отдохнул бы. Каждый день по шестьдесят километров…
– Нельзя. Снега и так мало. Раскиснет тундра, пешком много не нашагаешь… Ух ты, манная каша!.. Побросай, пожалуйста, фляжки в рюкзак. Штук тридцать. Скажи Андрею, что я возьму сегодня пятьдесят четвертый и шестидесятый маршруты, они в восточной части смыкаются. Что слышно насчёт перебазировки?
– Пока ничего. Обещают, когда закончат облёты стационарных партий. Мы же вне графика… Послушай, что ты задумал?
– Сунь ещё банку тушёнки, чаю и пачку сахара… Задумал? Слишком громкое слово. Решение, увы, самое ординарное.
– У тебя вся карта в пунктирах. Что они означают?
– Странно слышать такой вопрос от пяти минут геолога. Что означает пунктир на геологической карте?
– Намеченные маршруты?
– Правильно. Давай зачётку.
– Но это же… При масштабе один к пяти…
– Не трудись, всё подсчитано. Три тысячи сто километров. Совсем ерунда – примерно как отсюда до Ленинграда. Около тысячи уже пройдены. Плюс сегодня шестьдесят… Спасибо, сыт. Теперь бы ещё вздремнуть!
– Совсем ерунда? Да это же объём работы для целого отряда на весь сезон! Зачем всё это?
– Ну и вопросы та задаёшь! Зачем геологи намечают и выполняют маршруты?
– Ты рассчитываешь найти коренное обнажение рудной жилы?
– Верно. Очень рассчитываю.
– Какая-то ерунда! Ты же не успеешь выполнить и десятой части этих маршрутов. Нам осталось здесь – ну, три-четыре дня. От силы неделя!
– Это вам осталась неделя. А мне… До конца сезона ещё есть время.
– То есть? Ты остаёшься?
– Свобода действий – единственное, что мне гарантировано. Приходится ею воспользоваться. У меня нет выбора.
– Здесь? Один? До самой зимы? Ты с ума сошёл!
– Люди тратят время и деньги, чтобы пожить на природе. А мне ещё зарплату за это начисляют плюс полевые. Глупо этим не воспользоваться. Ничего, выдержу. В тундре сейчас хорошо. Город вчера видел с сопки. Представляешь, какой воздух? За сто двадцать километров видно! Сначала показалось – ледник или снег в распадке. Нет, город. Солнце как раз попало на торцы домов, новые кварталы – как рафинад… Завидую тебе, скоро будешь ходить по асфальту. Асфальт – единственное, чего мне будет не хватать для полного счастья. По ручьям ничего – твёрдо, камни. А летом на лайдах – тальник, мох по щиколотку. Даже зубы ноют, противно. Нет, не единственное. Знаешь, чего ещё? Ракет, которые ты пускаешь по вечерам. Я уже привык, километров за пятнадцать начинаю высматривать… Что ты, Ольга?
– Игорь… милый мой… Рюкзак у тебя порвался.
– Зацепился за что-то. Послушай, что с тобой?
– Ничего. Так, ерунда, аллергия к порванным рюкзакам. Можно, я сегодня пойду с тобой?
– Нет, ты будешь меня задерживать. У тебя и своей работы хватает. Как твой отчёт?
– Никак.
– Почему? Времени у тебя не слишком много.
– О Господи, было бы о чём говорить!.. Дай я тебя поцелую на дорогу… Счастливо… Игорь!..
– Андрей Пылыч, а вы это вот, «Хванчкару», пили?
– Пил, очень давно.
– А «Рит навапа»? Тут не по-русски написано.
– «Ром гаванский». Пил. Мойте бутылки получше, а то откроем месторождение «рит навапа». Ольга, у нас северовосточные участки плохо обследованы. Сделайте с Григорием Петровичем там пару маршрутов по цепочке озер, а я возьму западнее.
– Северо-восток он сам проверит. Хочет успеть, пока снег не сошёл.
– Тогда подберите себе что-нибудь на юге… Мартыныч!.. А где, кстати, Егоров и Леонтьев?
– Пошли в посёлок. Посмотреть напоследок.
– Мартыныч!
– Не слышит, опять по эфиру шарится. Во человек, и не надоест! Понятно бы, если бы последние известия или лёгкую музыку слушал… Мартыныч!
– Чего орёшь?
– Андрей Палыч зовёт.
– У меня к вам просьба. Подготовьте список продуктов. Всё, что нам понадобится до конца сезона. Вы в этом лучше разбираетесь, чем я.
– Можно, дело нехитрое. Сколько нас теперь будет всего – девятнадцать? Пойду посчитаю, у меня старый заказ записан…
– Андрей Палыч, а вы вот это, коньяк «КВВК», пили?
– Да.
– А это вот – «Твиши»?
