— Что?
— Когда это случится, между землей и раем уже не будет разницы. Для счастья людям не нужен станет рай. Правда ведь, замечательно?
Вытирая руки о передник, в комнату вошла Дороти и весело сказала:
— А сейчас я ее похищаю, отведаем пирога. Составишь нам компанию?
Реймонд отвечал:
— Нет, идите вдвоем, угощайтесь. Вам будет о чем посплетничать. До встречи!
Элнер поднялась, пошла к выходу, но у самых дверей вдруг обернулась:
— Совсем забыла! Насчет молитвы… есть от нее польза?
— Есть, и большая! — заверил Реймонд. — Нам очень хочется, чтобы вы получали все, что пожелаете, так что если задуманное вам не во вред — стараемся исполнять.
Элнер кивнула.
— Большего и желать нельзя, — сказала она. — До свидания, Реймонд. Славно поболтали.
— Еще как, — отозвался Реймонд.
Миссис Фрэнкс, старая подруга
12:01
Луиза Фрэнкс жила по соседству с Элнер, когда та еще держала ферму, и они часто ходили друг к другу в гости, потчевали друг друга стряпней по рецептам Соседки Дороти. После смерти Уилла Шимфизла и до переезда Элнер в город они виделись почти каждый день. Луиза до сих пор держала ферму в десять акров и все то утро хлопотала по хозяйству. Около полудня она забежала в магазинчик на бензоколонке, за зефиром для своей дочки Полли, которой полагался пакетик в неделю. Заодно прихватила шесть банок диетической колы и бутылку моющего средства. Выбивая чек, продавец спросил:
— Слушали утром Бада и Джея, миссис Фрэнкс?
— Пропустила. А что?
— Сказали, миссис Шимфизл умерла.
— Как?! — Луиза была потрясена: ведь только вчера говорила с Элнер по телефону о предстоящей Пасхе.
— Бад сказал, она умерла сегодня утром в больнице в Канзас-Сити. Вы ведь ее хорошо знали?
Луизу бросило в пот, голова пошла кругом.
— Да, — выдохнула она.
Продавец, увидев ее искаженное лицо, извинился:
— Простите, я думал, вы уже слышали…
— Нет, я не знала. — Луиза повернулась и вышла.
Продавец крикнул вслед:
— Покупки забыли! — И буркнул под нос: — Значит, не особо и нужны.
Со стоянки Луиза выехала как в тумане и, миновав всего квартал, остановилась.
Сидя в машине, она вспомнила, как продавец спросил ее походя, равнодушно: «Вы ведь хорошо ее знали?»
Хорошо знала? Сказать: «Такого друга, как она, у меня больше не было» — все равно что ничего не сказать. Никто не знает, да и не может знать, как много сделала Элнер для Луизы и ее дочери. Мысли Луизы обратились к Полли: как ей объяснить, что миссис Шимфизл умерла? Полли любит миссис Шимфизл; кроме нее, она больше ни с кем не соглашается ночевать — плачет и зовет маму. Каждый год Луиза наряжала Полли в новое платье и везла в город, к миссис Шимфизл, — искать пасхальные яйца. Пасха — любимый праздник Полли, не считая Рождества, когда она фотографируется с Санта-Клаусом. Полли любит играть с детьми, и, сколько бы яиц ни нашла она во дворе у Элнер, та всегда устраивает настоящую овацию и вручает именно ей самый главный приз. Однажды Полли получила в подарок ковбойский ремень, отделанный серебром и камушками, а в придачу два пистолета с пистонами — с ними она любит играть по сей день.
Бедняжка Полли: ей уже сорок два года, но у нее тяжелая умственная отсталость и мышление шестилетнего ребенка. Ей никогда не понять, куда делась миссис Шимфизл, почему ее больше нет рядом. «Не стану ей пока говорить, — решила Луиза. — Просто дам ей пакет зефира, и пусть она порадуется еще немного». На полпути к дому Луиза поняла, что забыла на прилавке покупки, — пришлось возвращаться. Ей все не верилось, что Элнер Шимфизл умерла. Элнер, чистая и светлая душа. Умерла. «Где-то она сейчас?» — размышляла миссис Фрэнке.
Луиза не сомневалась, что если есть на свете рай, то Элнер наверняка там.
Идя рядом с Элнер по коридору, Дороти предложила:
— Можем устроиться в столовой или на веранде. Где лучше?
— Давайте на веранде, — отвечала Элнер.
— И правильно. Погодка сегодня дивная, мне тоже хочется на веранду.
Следуя за Дороти, Элнер услыхала в гостиной, откуда Дороти вела когда-то свою программу, завывания — кто-то играл на тубе «Ты солнце мое».
— Неужто Эрнест Кунитц? — предположила Элнер.
Дороти подтвердила:
— Он самый. Поздоровайтесь с ним, пока я принесу пирог. Эрнест будет рад.
Элнер подошла к дверям, заглянула в комнату: и вправду Эрнест Кунитц! С плохоньким шиньоном, в вечном костюме в черно-белую клетку и в красном галстуке-бабочке.
— Здравствуйте, Эрнест! А это я, Элнер Шимфизл.
Эрнест поднял глаза и просиял при виде Элнер.
— Здравствуйте! Давно вы здесь? — Он подошел к Элнер и, придерживая тубу, пожал ей руку.
— Совсем недавно. Меня искусали осы, и я свалилась с лестницы, так что прошу прощения за халат. А с вами что стряслось?
— Ехал к зубному врачу и на автостоянке упал без сознания — сердце. Как раз вовремя, а то пришлось бы раскошелиться на новые вставные зубы.
— Ага, понятно… Ну? Как себя чувствуете, Эрнест?
— Теперь-то отлично. Я хворал, зато сейчас здоров как никогда. Вот уже сто лет не играл, а теперь снова могу. Лучше места на свете нет, верно? С минуты на минуту придет Джон Филипп Соуза,[7] великий маэстро, он обещал дать мне несколько уроков. Разве не здорово?
— Замечательно! Учиться никогда не поздно, даже после смерти.
Эрнест огляделся:
— И чудесно, что старый дом на месте. Когда его сносили, я думал, это конец. Еще думал, что умру — и все, конец. А я здесь! Вот так сюрприз!
— Приятный сюрприз. А хрустальная лестница?! Чудо, правда?
Эрнест вытаращил глаза:
— Какая лестница?
Элнер сообразила, что он, должно быть, попал сюда другим путем:
— А как вы добирались?
— На новеньком «кадиллаке» с откидным верхом и подогревом сидений!
— Ясно…
— Со всеми своими виделись?
— Пока только с Идой, но ведь я только что сюда попала. Если все пройдет благополучно, то со всеми встречусь. Ах, мечтаю снова увидеть мужа, Уилла.
Услышав, как хлопнула входная дверь, Элнер заторопилась:
— Мне пора. Просто зашла с вами поздороваться… удачи вам с уроками.
— Спасибо! До скорого! Удачи!
— Благодарю! — По пути на веранду Элнер усмехалась себе под нос: Эрнест при жизни был такой мрачный, зато сейчас не нарадуется, что умер! Кто бы мог подумать?
Час спустя Мэкки вновь сидел рядом с Нормой, держал ее за руку и старался успокоить, да только слова утешения иссякли. На его счастье, в конце коридора показалась пасторша Нормы, Сюзи Хилл. Норма увидела ее — и в слезы.
— Сюзи, Сюзи! Она умерла. Нет больше тети Элнер.
Женщины обнялись.
— Я приехала, как только услышала. Норма всхлипнула:
— Спасибо, что пришли, но как вы узнали? Мы ведь пока никому не звонили.
— Ирен Гуднайт мне сказала по телефону.
— Ирен? — переспросила заплаканная Норма. — А она откуда знает?
— Наверное, кто-то позвонил Руби из больницы.
— Пора мне всех обзвонить.
Сюзи успокоила Норму:
— Не надо, все уже знают и соболезнуют. Руби и Тотт просили передать, что наводят у Элнер порядок, так что не тревожьтесь об этом.
— Ах, я совсем забыла про дом. Наверняка он стоял нараспашку. Тетя Элнер никогда дверей не запирала. — Норма опять глотала слезы. — Я всегда боялась, как бы ее не ограбили и не убили во сне, но даже представить не могла, что ее погубят осы! — И заплакала навзрыд.
— Знаю, Норма, это большая потеря, и вам будет не хватать тети Элнер, — утешала ее Сюзи, — но зато сейчас она в лучшем мире.
— Вы и вправду так считаете? — спросила с надеждой Норма.
— Я совершенно уверена, что она обрела покой и счастье.
Мэкки, улучив минуту, пошел позвонить на работу и отпроситься на несколько дней. Он, разумеется, не верил, что тетя Элнер на небесах, но раз Норме от этого легче, пусть так и думает. Пусть. Сам он давным-давно перестал строить воздушные замки. Он был на войне и видел, как людей разрывало на куски на его глазах. Таких ужасов насмотрелся, что не осталось у него никакой веры, только в «здесь и сейчас». Хорошо, конечно, если тетя Элнер в раю, да только сказки все это.
Сидя с Дороти на веранде за чашкой кофе с пирогом, Элнер любовалась красотой вокруг. Пока она беседовала в комнате с Эрнестом, небо стало цвета морской волны — такого дивного оттенка Элнер в жизни не видела. По всему двору расхаживали горделивые розовые фламинго, в пруду, окаймлявшем дом, плавали огромные синие лебеди с янтарными глазами, а над головой порхали крохотные радужные пташки.
— Вы любите птиц? — спросила она Дороти.
— Очень.
Элнер продолжала:
