— Так не будет же государь их вместе селить, наверное, еще жилье построит, вон места, сколько отгородили, не трем, а пяти курсам хватит, и не по восемь рот, а все десять! — улыбнулся Прохор.
Ему как одному из первых выпускников школы было приятно наблюдать за тем, как Корпус растет. И не важно, что теперешние знания, даваемые отрокам, добыты потом и кровью их старших братьев, действительно важно только одно – курсантов действительно становится больше, и по их виду качество набора нисколько не упало, и возможно даже возросло. Теперь многие дети дворян, мещан и купечества считают за честь пойти служить к "Русским витязям".
В прошлом году впервые за недолгую историю корпуса желающих обучаться было больше чем свободных мест. И опять же впервые многие "зажравшиеся" дети дворян не смогли пройти отбор. Однако по указу 1710 года ни один отпрыск благородной фамилии не освобождается от почетной службы Отечеству. Просто некоторые с 14 лет попали в корпус, а некоторые грамотные недоросли попали на статскую службу или во флот юнгами.
— Ты от темы не увиливай, начал говорить так договаривай, — в шутку пригрозил Прохору пальцем Кузьма.
— Хорошо, больше никаких лишних рассуждений и обсуждений, — "сдался" Митюха. — После того как генерал-поручику показали головы, он приказал старейшинам всех селений выдать ему аманатов [5], часть согласилась сразу, а некоторые заартачились, так генерал не долго думая, спустил на самых "умных" калмыков с казаками полковника Покровского. Порезали людишек больше сотни, а, сколько хибарок их пожгли один Бог ведает. Но после этого аманатов почти все прислали. К февралю больше двух третей селений выполнили волю генерала. Оставшаяся треть пришлась на селения в трудно доступных для зимнего времени местах. Но думаю, к осени весь полуостров будет окончательно замирен.
Правда, без жестокости не обошлось, особенно по первой, когда мы зверства этих ублюдков увидели. Они ведь нашего брата славянина хуже скотины держали, кормили отбросами, избивали, мучили… а да чего говорить, ты и без меня всю эту мерзость знаешь. Ну вот и получилось так, что невольников за один раз едва ли не сотню тысяч освободили. А что они сотворили со своими хозяевами… лучше и не вспоминать. Бывали случаи что и солдаты не сдерживались, особенно когда заморенных дев видели, но командиры редко когда за это их наказывали. Всяко кара господня нехристей проклятых нашла. Таких тварей как они на свете быть не должно, не знаю как государь решит с ними поступить, но я бы точно их с места насиженного выгнал, в Сибирь или на Урал, где руки свободные больше нужны.
— Так перемрут они как мухи, с непривычки, — заметил генерал.
— Жить захотят не перемрут. Вон татары в финских лесах не мрут, хотя тоже непривычны по первой были. Нет, Кузьма, человек обязательно для себя местечко найдет, да такое, что жить сможет и детишек нарожать. Было бы желание.
— Может статься, что и так. Но ведь государь хотел калмыков на полуостров пустить…
— Глупость! Царь на такое не пойдет, армия на месте осталась? Осталась, невольников освободили, а в Россию не отправили, почему? Работяги нужны, чтоб гарнизоны обеспечивать, да на полях трудиться, ведь земли там славные, богатые, не то, что под Москвой.
— Много ты знаешь, Прохор, — хмыкнул Астафьев и как бы невзначай ревниво спросил:- Неужто Алексей с тобой переписку ведет?
— Да какие там письма, генерал? Так домыслы досужие, ведь признайся, что царь не дурак. Вон в зиму мирный договор с Портой мы заключили? По нему и оба княжества к рукам прибрали и одну орду от своих границ отогнали: Буджакскую, а вторую вовсе уничтожили. Да прибавь к этому земли Кубани. Царь прозорливо поступил, не стал требовать земель у султана сверх меры, хотя мог, особенно если бы армии к Эдирне двинул.
— Однако Греция с Болгарией остались у Османской империи, — заметил Кузьма. — А Темешвар с Боснией вовсе к Священной Римской империи отошли, всего лишь за то, что они с десяток полков к границе выдвинули, да оружием дедовским побряцали.
— Но уже не как бесправные слуги, а как хозяева родных земель, платящих дань Высокой Порте. По- моему для них это более чем достаточно. К тому же в договоре есть пункт о том, что султан не должен притеснять православный люд, в случае же нарушения его русский царь обязуется вступиться за младших братьев. А что касается Римской империи, то тут не все так просто как кажется, есть нечто что мешает нам понять всей картины, да и не наше это дело по правде говоря, Кузьма, пусть царь с министрами голову этими делами забивает.
— Это, верно, тем более что Черное море для нас, наконец открыто, и что самое важное, открыты для торговых судов оба пролива! Как этого наш посол я до сих пор понять не могу. Может, ты мне объяснишь?
— Чего не ведаю, того не ведаю, Кузьма. Мне самому интересно, как так получилось.
Ведь земли султан уступить уступил, а вот со свободным проходом кораблей мог и не согласиться. Видимо князь Трубецкой с боярином Шафировым сделали и впрямь немыслимое дело. Подвиг, достоянный ордена!
Пара друзей, один из которых был старше второго на восемь лет еще долго сидели в кабинете куратора корпуса и обсуждали интересные для них темы, делились друг с другом мыслями по тому или иному поводу. Кузьма и Прохор вспоминали дела давно минувших дней, хотя почему давно? Всего пяток лет, ан нет, для человека постоянно живущего рядом со смертью каждый месяц кажется годом, а год столетием.
Такова судьба каждого истинного воина.
Не знали друзья о том, что в это время в Юрьеве тайно встречались два государя: победитель и побежденный. Но ни тот не другой не чувствовали удовлетворения от происходящего, оба ожидали друг от друга чего-то необычного, а может и вовсе опасного.
"Из дневника вице-канцлера Русской Империи князя Валашского-Шафирова".
1712 год от Рождества Христова.23 ноября.
Сегодня ко мне прибыл Савва. Докладывал о том, что в Царьграде творится, да какие словеса мулы народу говорят. Удивительно, но почти не слышно призывов к продолжению войны, видит Бог, знатно наши полки турок побили. Надеюсь, что и в дальнейшем подобные настроения будут в превеликом множестве витать среди простого люда. А ежели народ взбунтуется, то и высокие сановники не смогут пасти разинуть. Ну да ладно, время покажет, кто прав, а кто виноват.
…
27 ноября.
Под вечер сего дня прибыл из Эдирне князь Трубецкой. Знатно с ним посидели, о проблемах говорили. После разговора безумной затея государя мне уже таковой не кажется. Может и в правду османы уступят нам земли, главное чтобы споро найти ключик к валиде [6] . Иначе вновь быть войне. Важно замириться с Высокой Портой без европейских посредников, так будет лучше для России.
…
4 декабря.
Рагузинский нынче доставил пакет из Царьграда, в нем говорится, что смута среди черни великая начинается, вот- вот за вилы с косами людишки возьмутся. Их пока только янычары останавливают, но если дать их главе золота, то глядишь и резню учинить могут. А там и султан сговорчивее станет.
…
11 декабря.
Сегодня прибыл к османскому послу Махмеду Нараджи пакет с инструкциями. Сведения точные, полученные от подкупленного евнуха. Надеюсь, что нам с князем вскоре удастся отправить государю радостную весть о долгожданном мире.
После обеда назначена встреча с послом. На ней турок сказал, что готов подписать договор. Почему такая спешка мы не поняли, обычно подписание длиться порой до полугода. Видимо случилось нечто неординарное, раз пришли депеша и Махмед так быстро пошел на попятную, чего- чего, а умения плести словесные кружева у османа не занимать порой, кажется, что оно излишне. Впрочем, наше дело подписать мирный договор. О чем собственно с послом мы и условились на следующий день.
13 декабря.
Весь день дул холодный средиземный ветер, казалось, что земли гневаются на нас людишек, посмевших в очередной раз делить их между странами и народами. И все же, как бы то ни было, два договора, составленные адъютантами, к вечеру после кропотливой проверки были подписаны. Мир господа!
Примечание сделанное в конце дневника: Уже много позже, когда я ехал в сопровождении роты семеновцев, до меня дошли слухи о том, что в Диване случилось нечто серьезное, такое от чего султан решил не тянуть с миром. Вероятно, на султана напали. Вестей по сему поводу странным образом нет. Стоит разобраться…
Июнь 1713 года от Р.Х. Москва.Клинок мелькнул рядом с моим лицом, в паре сантиметров от защитной маски. Второй выпад Ильи Лоаньева, моего учителя фехтования, с трудом, но удалось парировать.
