Давешний бородатый «коммерсант» с большим кухонным ножом приближался к кричащей девушке. Она была уже ранена, из раненого плеча и из порезанных рук обильно сочилась кровь. Когда я вбежал в квартиру, бородатый обернулся. И я ударил. Ударил ногой в пах, а когда он согнулся, добавил коленом в подбородок, а рукоятью пистолета по затылку. Противник хыкнул и завалился на пол, потеряв сознание.
– Ну, все, все... Успокойся! – подбежал я к зарыдавшей девушке. Она, почти обессилев, прильнула к моему плечу, всхлипывая. Я пытался ее успокоить. Потом произошло то, чего я никак не ожидал, считая, что опасность уже позади. Дверь распахнулась от мощного удара ноги, и на пороге возник длинный с обрезом охотничьего ружья в руках. Растерявшись, я не сразу среагировал. Длинный нажал на курок. Толкнув девушку, я вместе с ней повалился на пол. Грохнул выстрел, заряд картечи, зацепив мне бок, ушел в стену. Кисло запахло порохом. Второго выстрела я ждать не стал, выстрелил в ответ. Не попал, но заставил врага отскочить. Тогда длинный, поняв, что потерял инициативу и что в пистолете патронов больше, чем в его охотничьем обрезе, выкрикнул: «Прости, собрат!» И разрядил второй ствол в своего валяющегося без сознания напарника. Затем бросился бежать. Я поднялся с пола, бок был в крови, да и со лба кровь сочилась, заливая глаза. Но я думал об одном, – как не упустить убийцу.
– Позвони в милицию! – бросив эти слова девушке, побежал за убегающим убийцей.
Выскочил на улицу, беглец находился где-то в сотне метров.
– Стой! Стрелять буду! – крикнул я, кидаясь в погоню. В подтверждение своих слов выстрелил, но не попал.
Бежать с ушибленной головой и раненым боком оказалось чрезвычайно тяжело, немалых усилий стоило заставить себя двигаться. Но это лишь вначале, потом боль ушла на второй план.
Длинный на бегу перезаряжал обрез. Расстояние между нами сокращалось медленно, я в который раз сегодня пожалел, что мне уже далеко не двадцать лет. Но и длинный был не молоденький, зато у него ноги длиннее. Я держался на одном упрямстве. Тут длинному, похоже, надоело бежать. Он укрылся за мусорными баками и принялся выцеливать меня, выставив обрез. Ждать его выстрела я не стал. Начал стрелять сам. Длинный хоть и выстрелил в ответ, но не смог прицелиться и заряд картечи ушел далеко в сторону. Зато я не промахнулся. Одна пуля попала ему в левое плечо, другая – в правое. Он взвыл и выронил обрез. Я подскочил к нему и, приставив пистолет к виску, прокричал:
– А теперь, скотина, ты мне все расскажешь!
5
– Мы – слуги сатаны! – хрипел длинный. – Мы приносим Повелителю жертвы, чтобы он смог явиться на Землю и установить порядок.
– Ты мне агитацию не разводи, – хмуро прервал его торжественные перлы я. – Почему вы хотели убить именно эту девушку?
– Ее избрал жребий. Она села за стол, помеченный знаком Повелителя.
– Предыдущие жертвы тоже садились за этот стол?
– Да, – кивнул длинный и расхохотался, потом прервался. – Не понимаю, как вы это вычислили?
– Я и сам толком не понимаю, – пожал плечами я. – Много ли вас, слуг сатаны, всего?
– Этого я никогда не скажу, – усмехнулся длинный. – Сейчас появятся ваши коллеги, меня заберут, психиатры признают, что я ненормальный. Меня посадят в психушку, несколько лет полечат, потом я постараюсь выйти оттуда. У вас же не верят в действительное существование сатаны. Я еще послужу своему Повелителю! Ха-ха-ха!
– Этого я и боюсь, – медленно произнес я. Потом продолжил: – Я никогда не убивал несопротивляющегося врага. И я знаю, что меня будет мучить совесть за столь противный для нее поступок. Но я не могу рисковать жизнями других людей, поэтому приму грех на свою душу!
– Что? – длинный изменился в лице.
Мой пистолет коротко тявкнул.
6
– Жаль, что оба маньяка убиты, – сказал майор Никитин. – Это значительно облегчило бы следствие!
– Сами знаете, майор, одного примочил его подельник. А этот уж слишком активно сопротивлялся, я ранен. Взять живым его не удалось! – пояснил я.
– Что вы, капитан! – всплеснул руками майор. – Вы молодец! И будете представлены к награде! Вы герой!
– Спасибо за комплименты, майор! Рад стараться и так далее, – устало улыбнулся я.
Подошла смертельно бледная девушка, которую я спас.
– Я хотела вас поблагодарить, – сказала она.
– Всегда рад помочь красивой девушке, – я игриво взглянул на нее и чуть скривился от боли в боку. – А в кафе вы со мной знакомиться не захотели!
– Ой, извините, растерянно пролепетала она. – У меня просто было плохое настроение. Я и не думала...
– Не оправдывайтесь, теперь-то мы все равно познакомимся. Не так ли?
– Теперь-то точно, – она старалась улыбнуться в ответ, и это у нее получилось.
Я буду сражаться со злом. Пока есть силы, пока не отказывает воля. И я верю, что мы победим. Ведь я – русский православный воин!
ТАРКОВСКИЙ Михаил Александрович родился в Москве. Окончил МШИ им. Ленина по специальности география и биология. Работал орнитологом на Енисейской биостанции (Туруханский район Красноярского края), штатным охотником в с. Вахта Туруханского района Красноярского края. В 1995 году взял в долгосрочную аренду охотничий участок. Писал стихи. Последние годы пишет прозу. Рассказы и повесть печатались в журналах «Наш современник», «Москва», «Юность», «Согласие», «Литературная учеба», «День и ночь», в ярославской газете «Очарованный странник». В 2001 году вышла его первая книга повестей и рассказов «За пять лет до счастья» (Издательский дом «Хроникер»).
Ничто так не изматывает, как сборы на охоту. Казалось бы, все уже приготовлено, собрано, увязано, громоздятся в сенях мешки и ящики, и вдруг выясняется, что нет какой-нибудь пробочки от бензобака, и тогда начинается.
– Тук-тук.
– Да-да!
– Здравствуй, Галь.
– Здравствуй, Миш.
– Как дела?
– Помаленьку.
– Мужик где?
– В мастерской.
– Тук-тук.
– Да-да!
– Здорово, Петрух.
– Здорово.
– Как дела?
– Помаленьку.
– Так-так.
– А что хотел?
– Да вот, в тайгу собираюсь – крышечку ищу.
– От бачка?
– От бачка.
– Была у меня крышечка, да Вовке отдал – он в тайгу собирается.
Проходишь по раскисшей от дождей деревне полдня, так и не найдя крышечку, устанешь, как пес, а по дороге к дому встретишь какого-нибудь Генку-пилорамщика с трехлитровой банкой, который скажет тебе, положив беспалую ладонь на плечо:
– Плюнь ты, Миха, на эту крышку. Дерни-ка лучше браженции.
Дернешь браженции, и сразу оживет и зашевелится плоский серый Енисей с торопливой самоходкой, солнце поведет золотым лучом из-под тучи, осветив высокий яр с пожелтевшей тайгой, и сама собой придет в голову мысль: «Возьму-ка я лучше бутылку да зайду к Толяну».
– Молодец, что зашел, – обрадуется Толян, – а то эти сборы уже в печенках сидят. Обожди – рыбы принесу.
Посидишь с Толяном, закусишь малосольной селедкой, поговоришь о том о сем, о делах, которые как ни старайся – все на последний день останутся, глядь – давно уж темно и домой пора.
– Не забудь, – скажет Толян, поднимаясь, – фуфайку. В прошлый раз оставил.
– Вот голова дырявая. Столько дней в старой хожу. Спокойной ночи, – возьмешь фуфайку под мышку и выйдешь в темноту. Утром, готовясь к продолжению вчерашних поисков, без аппетита попьешь чаю, наденешь сапоги, накинешь пропавшую фуфайку и выйдешь из дому, раздумывая, к кому бы направиться. А рука нащупает в кармане круглый железный предмет – крышечку от бачка.
В ту пору весь год у меня проходил в заботах – то лес несет – грех не поймать, то надо избушку срубить, то мужикам с сеном помочь, и я всегда с надеждой ждал осени, чтобы добраться до книг. Из города мне прислали их целую кучу, часть я отобрал в тайгу, уложил в большой, с железными уголками ящик. Были там книги по философии, по истории, чужой, взятый под честное слово Бердяев, Марсель Пруст, Хлебников, Леонид Андреев и многое другое, в частности, прекрасно изданный сборник стихов Бухалова с автографом. В том же ящике лежало еще кое-что из ценных, более прозаических вещей: пульки для тозовки,[2] батарейки, приемник. Что ни говори – собрание своеобразное, – посмеивался я, гадая, вытерпит ли, к примеру, глянцевитый Набоков соседство запасных портянок, и с нетерпением представлял, как в какой-нибудь дождливый день с раскисшим снегом и не приятно теплым ветром, залягу на нары и нащупаю на отяжелевшей полке корешок, как потяну его, и при этом соскользнет и свалится на меня соседняя книга, потом еще одна или две, и как я, не спеша, вы беру какую-нибудь одну, небольшую, в крепком переплете и открою первую страницу.
Осень шла хорошо. После дождей, на руку нам поднявших воду на Вахте, установилась ясная погода с задумчивым и студеным северным ветерком, с ночной коркой на лужах и застывшей грязью в ледяных стрелках. Утро отъезда выдалось холодным и таким туманным, что едва видны были камни на берегу. Долго подходила, тарахтя, невидимая самоходка, наконец гуднула и отдала якорь, громыхнув цепью.
