Она вышла из освещённого бурлящего круга площади. Свободно вздохнула. В одном дворе среди груд строительных досок присела и помочилась. Динка стояла на страже. Она чувствовала запах тёплого пара, поднимавшегося у неё между ногами. Огляделась и увидела доски, белеющие в лунном свете, груды мусора. Шум площади доносился даже сюда. Встала и оделась, и минуту была увлечена странностью этого места. Машина для резки железа стояла рядом с бетономешалкой, и обе выглядели, как пара огромных насекомых. Как такая трусиха, как я, делает такое, подумала она с удивлением.
Сейчас ей хотелось только лечь и спать. Исчезнуть даже для себя. Если бы можно было где-то помыться, смыть с себя этот день. У неё была минута колебаний: Лея приготовила ей место, и она знала, что там будут всякие удовольствия – какое-нибудь необычное блюдо, упакованное и ещё тёплое, дорогой шоколадный десерт, и, конечно, маленькое смешное письмо и картинка, нарисованная Нойкой.
Что-нибудь, что вернёт ей человеческий облик. Но Тамар уже утром решила, что не пойдёт туда. Всё, всё должно быть только её. Почему? Потому. Как говорит Тео: не пытайся постичь сокрытое от тебя. Она ускорила шаги, её губы двигались, споря с ней: только объясни, почему не пойти на склад к Лее? Не знаю. Чтобы не подвергать Лею опасности? Нет реакции. Или для того, чтобы ты могла ещё больше верить, что нет, нет никого на свете, на кого можно положиться, кроме тебя?
Пересекла Кинг Джордж и обошла вокруг высокое разрушающееся здание, в котором находится контора её отца. Улица была пуста. Сейчас она двигалась, как робот. Вошла, спустилась по лестнице на нижний этаж, нашла ключ, который спрятала над притолокой. Открыла железную дверь. Там её ждал тонкий матрац и лёгкое одеяло, и ещё что-то, что она принесла сюда на прошлой неделе, смеясь сама над собой, а сейчас прильнула к нему, как будто он может очистить её, коричневый мохнатый мишка с оторванным ухом, с которым спала каждую ночь с самого рождения.
***
Ключ повернулся в замке, и Асаф вскочил с пола на скамейку. Полицейский агент вошёл и успел увидеть его панический прыжок, и Асаф сразу почувствовал себя в чём-то виноватым. Вместе с агентом вошла молодая красивая женщина в форме. Она назвала Асафу своё имя, Сигаль или Сигалит, он не разобрал, и добавила, что она следователь полиции по делам молодёжи, и что она побеседует с ним вместе с агентом. Она спросила, не хочет ли он, чтобы кто-то из родственников присутствовал при допросе, и Асаф, испугавшись, почти крикнул "нет".
– Так начнём, – приветливо сказала следователь. Снова заглянула в раскрытую перед ней папку, задала Асафу несколько общих вопросов, записала ответы, детально объяснила ему его права. После каждого предложения его или её она улыбалась ему этакой щелевидной улыбкой, и Асаф подумал, написано ли в её инструкции, что она должна улыбаться. Наконец сказала: – Может, послушаем сначала, что Моти хочет тебе сказать?
Агент, на лице которого было написано явное отвращение к её сюсюкающей манере, с шумом уселся по другую сторону стола, вытянул ноги, и засунул большие пальцы за ремень:
– Ну, давай, – рявкнул он, – выкладывай. Поставщики, дилеры. Количества, типы продукта, имена. Информация мне нужна, а не траханье мозгов, понял?
Асаф посмотрел на женщину. Он ничего не понимал.
– Ответь ему, пожалуйста, – сказала следователь, закурила и приготовилась записывать его слова в дело.
– Но что я сделал? – спросил Асаф и смутился, потому что его голос прозвучал как рыдание.
– Слушай, ублю... – начал агент, но женщина кашлянула, и он быстро облизнул верхнюю губу и закрыл рот.
– Слушай меня внимательно, – сказал он через минуту, – я уже семь лет служу, и у меня – все знают, фотографическая память. Твою вонючую собаку я засёк, не год и не два назад, меньше месяца назад я её засёк, с ней была девчонка лет пятнадцати-шестнадцати. Кудри, чёрные пышные волосы, рост метр шестьдесят примерно, лицо красивое, однако. – Агент теперь обращался главным образом к следователю, несомненно пытаясь поразить её своей памятью. – Она уже была у меня в руках, во время сделки с карликом с Сионской площади, и если бы не эта суча...
Покашливание, облизывание губы, глубокий вздох.
– Теперь смотри хорошенько, – он поднял край штанины, обнажив мускулистую волосатую голень, на которой были видны следы укуса и швов.
– До кости. Я уже получил десять уколов из-за твоей гов... вонючей собаки.
Динка протестующе залаяла.
– Молчи, вонючка, – бросил агент в её сторону.
– Но что я сделал? – снова спросил Асаф. Он вдруг совсем отвлёкся: метр шестьдесят? То есть ему до плеча, примерно. И чёрные волосы, и кудри, и лицо красивое, однако.
– Что я сделал? – насмешливо передразнил его агент. – Сейчас услышим, что ты сделал: это ты, она и собака сделали. Вы вот так вместе, вот так! – и полицейский сложил вместе три пальца. – Что ты думаешь, что все идиоты? Быстро назови её имя! – Он изо всех сил ударил двумя руками по столу и Асаф испуганно подскочил.
– Я не знаю.
– Не знаешь что? – Агент встал и прошёлся по комнате вокруг него, и Асаф нервно следил за ним. – Ты просто так шёл по улице, увидел такую большую и дорогую собаку, и она так просто согласилась пойти с тобой на прогулку? – Он вдруг набросился на Асафа, схватил его за рубашку и развернул. – Говори уже, ты, зас...
– Моти! – крикнула женщина, и агент отстал, кинул на неё горький взгляд и умолк, злость клокотала в нём.
– Смотри, э..., Асаф, – сказала женщина поставленным голосом, – если ты действительно ничего не сделал, то почему убегал?
– Я не убегал. Я даже не знал, что он за мной бежит.
Агент, Моти, издал ядовитый смешок:
– Я полгорода пробежал за тобой, теперь он мне говорит "я не знал"!
– Так может, – повысила голос следователь, перекрикивая клокотанье агента, – может, расскажешь нам, как ты получил собаку от девочки? Как по-твоему, Асаф?
– Я не получал от неё. Я её вообще не знаю! – у Асафа вырвался такой сердечный вопль, что следователь изогнула губу, впервые заколебавшись.
– Но этого же не может быть, – сказала она, – скажи сам, ты кажешься мне разумным парнем. Ты думаешь, мы и вправду тебе поверим, что такая собака просто пришла к тебе и разрешила привязать её? Мне бы она разрешила? Моти она бы разрешила?
Она сделала лёгкое движение рукой в сторону Динки, и Динка злобно зарычала на неё.
– Видишь? Лучше расскажи правду.
Правда! Как он о ней не подумал. Из-за страха, давления и унижения от наручников. И больше всего – из-за чувства, знакомого ему по другим местам, что даже если он и вправду не виноват, он всё равно наказан за что-то по справедливости, неясно, за что, что-то, что он когда-то, конечно, сделал, а сейчас пришло время расплаты...
– У меня в кармане рубашки, – голоса не получилось, и он повторил, – у меня в кармане рубашки лежит бумага. Посмотрите.
Она взглянула на агента. Он кивком разрешил ей. Она поискала и нашла бумагу.
– Что это? – Она прочитала, потом снова перечитала. Протянула и агенту. – Что это?!
– Это форма 76, – сказал Асаф, набираясь силы из этих слов, – я работаю на каникулах в муниципалитете. Это собака, которую нашли, и я должен искать её хозяина. – К счастью, он сказал "хозяина", и не выдал, что знает, как её зовут, этого кудрявого хозяина.
Женщина повернулась и посмотрела на Моти. Он энергично жевал свои губы.
– Звони в муниципалитет, – велела она ему, – с этого телефона!
Асаф назвал им номер, и чтобы попросили Аврама Даноха. Полицейский грубыми движениями набрал номер. Было тихо. Асаф услышал резкий голос Даноха в трубке.
Агент сказал, что он из полиции Иерусалима, что поймал Асафа с собакой в центре города. Данох засмеялся своим горьким коротким смешком и сказал несколько слов, которые Асаф не разобрал. Моти слушал. Потом процедил "Спасибо", положил трубку и уставился в стенку злым взглядом с сомкнутым ртом.
– Ну, чего ты ждёшь, – упрекнула его следователь, – открой ему!
Агент грубо развернул Асафа. Асаф услышал звук, которого так ждал: звук открываемых наручников.
Он помассировал запястья, как делают в кино (теперь он понял, почему).
– Минутку, – сказал Моти. Он прибавил жёсткости в голосе, чтобы не видели, как он расстроен. – Ты уже нашёл кого-то, кто знает её?
– Нет, – соврал Асаф с большой лёгкостью. Неважно, что она сделала, Тамар, он её не выдаст.
– Слушай, мы действительно просим простить нас за недоразумение, – сказала следователь, не глядя на него, – может, выпьешь что-нибудь в буфете? Может, хочешь позвонить кому-то? Родителям?
– Нет. Э... да. Я хочу позвонить кому-то.
– Пожалуйста, – сказала она, улыбнувшись по-настоящему, для разнообразия, – сначала набери девятку.
Асаф набрал номер. Агент и женщина шёпотом разговаривали в стороне. Динка подошла и встала рядом с ним. Её голова касалась его ноги. Он погладил её свободной рукой.
