Всю неделю хожу к Елизару, в его тесную квартирку с видом на глухую стену. Мы разговариваем, смотрим японские гравюры с иероглифами, листаем пожелтевшие, в кожаном переплёте книги. Елизар — большой ребёнок, иногда мне кажется, что я его старше. И говорит он по-особенному, всё больше про сутры да шастры. А в житейских делах совершенно не разбирается. Учитель, одно слово! Но мне с ним интересно, мои ухажёры- мальчишки кажутся теперь скучными. Раз прихватила к Елизару одного, так не мог вставить и слова, пыхтел, тужился. А потом, выпятив подбородок, козырнул:
Мне вас жаль — потерянное поколение.
Мы-то потерянное? — вспыхнул Елизар. — А вас в капусте нашли!
Ого, да мы умеем кусаться!
Мне сделалось стыдно, и я стала приходить одна.
Февраль выдался сухим и ясным. Ковыряя на окне изморозь, вспоминаю старинную метафору о том, что жизнь бесконечна, как таяние снежинки в чистом небе.
И мне делается необыкновенно легко.
Надолго ли?
Все истории про учеников дзэн кончаются их просветлением. А вдруг потом снова наступает тьма? Вдруг беспокойные мысли снова застилают сознание, как пыль — зеркало?
С Елизаром легко. С ним можно молчать, а можно откровенничать.
Замечали, всё бывает не так, как думаешь? — щурится он. — Ожидаешь горя — приходит радость, кричишь от счастья, глядь, накликал беду.
Это оттого, что всё непостоянно, — быстро киваю я. И тут же шепчу: — А мне, Елизар, порой кажется, что моё счастье маячит на горизонте синим облаком. Только вот как его найти?
Это всё равно, что с зажжённым фонарем искать огонь.
У него на всё ответ! Вот уж кто свою Вселенную строит из слов!
Классический дзэнский коан: что такое хлопок одной ладони? А теперь у меня появилась другая тема для медитации: «Почему встреч ровно столько, сколько и расставаний?» Я размышляю об этом, когда в одиночестве считаю часы до возвращения Лизы. У нас уже вошло в привычку проводить вечера вместе. И что она во мне нашла? Вчера за чаем бегло рассказала о своём детстве: родители развелись, выросла с матерью.
Может, она видит во мне отца?
Сегодня это случилось! Сидя в кресле, Елизар по обыкновению что-то рассказывал, то и дело ероша пятернёй волосы, как вдруг я почувствовала неудержимое влечение. Пересев к нему на колени, обняла, поцеловала. Он отстранился, но я крепко прижалась к нему всем телом.
В постели Елизар оказался не на высоте, но мне почему-то это совершенно безразлично. Главное, я поняла, что люблю его! Он признался, что после развода у него не было женщины. Бедный! Но в глубине мне приятно, не хочу его ни с кем делить, даже с прошлым.
Пробовал медитировать — напрасно! В голове крутиться какая-то ерунда: «Елизар, Елизавета — ели за «р», ели за вето!»
Похоже, мой дзэн летит к чёрту.
Приходил Елисей. Не удержавшись, я рассказал про Лизу. Он стал выспрашивать и хохотать: «Значит вас уже трое — ты, она и любовь?» А глаза серьёзные. Елисей не верит ни в Бога, ни в чёрта. Но любит библейские изречения. «Один человек на свете, — гладит он щетину на подбородке, — и нет у него ни отца, ни матери.» А потом ржёт: «И друзей нет, и врагов — одни интересы.» Он с детства такой, и чего я его терплю? «Ну что, горе-буддист, — толкает меня в бок, — кто жизни не знает, тому других учить?» Я завожусь, и мы до хрипоты спорим. Елисей при деньгах, но не трудоголик и ещё не утратил вкуса к жизни.
На сайте знакомств, — рассматривая холёные ногти, деланно зевает он, — нашёл фотографию одной молоденькой — ищет секса по телефону. Я подумал, зачем фото, если по телефону? И точно — оказалась старухой.
Ты это к чему?
А к тому, что все кругом врут.
Я хотел промолчать, но не удержался.
Завидуешь?
Безумию? — вскинулся он, и я понял, что угодил в десятку. — Эх, Елизарчик, жизнь всё равно своё возьмёт, это вначале весело, а после женщина скажет: «На в лоб, болван!» А ты прочитаешь наоборот — тоже самое получается. Так стоит ли начинать?
Не философствуй — не тянешь, — огрызнулся я.
Елисей оскалился.
Да пойми, чудак-человек, сначала встреч больше, чем расставаний, потом — наоборот. В конце концов, кто из нас буддист? А молодым сегодня переспать, что воды пригубить, — гнул он своё. — Поверь, я лысину протёр на чужих подушках, и тебя заклинаю: «Трахать — трахай, а любить — не люби!»
Не знал, что у меня появился опекун.
Елисей похлопал по плечу.
Ну, зачем так, я же школу на год раньше закончил, так что на правах старшего брата.
А потом сказал гадость. И мы чуть не подрались.
Показала матери фото Елизара. Она съехидничала:
Не могла найти моложе?
А ты нашла, да не удержала, — огрызнулась я.
И на глазах поцеловала фотографию. С тех пор мать шипит по каждому поводу. Ну и пусть, главное, Елизар — мо-о-о-й!..
Ничего не могу делать. Постоянно думаю о Лизе, о её бывших поклонниках, и не могу преодолеть мальчишеского желания быть лучшим. Опять был Елисей. С порога протянул письмо. Вот, говорит, почитай на досуге, полюбуйся на себя со стороны.
«Елизар со школы не от мира сего. Идеалист, мечтатель. А теперь ещё и влюбился! «Женщина окрыляет», — подтруниваю я. А он принимает всё за чистую монету! Начинаю по-дружески увещевать. Какой там! Слеп, как крот, глух, как тетерев. Ладно, думаю, зайду с другого конца. И посоветовал: «А чтобы в грязь не ударить, прими виагру.» Думал, он меня убьёт! Вот и верь, что буддисты мухи не обидят.
Взлетать приятно — падать больно. А Елизар, как все влюбленные, этого не понимает. Эх, дурья башка, кто тебя защитит? Кто убережёт от женского коварства? Елизавета, иду на вы! Может, мне, как Цезарю и Наполеону, писать о себе в третьем лице?»
Сложив листок вчетверо, я позвонил Елисею:
Извинения принимаются.
Значит, прочитал, — вздохнул он. — Ладно, Ели- зарчик, мир. Люби себе на здоровье, только учти, современные девушки прилипчивы — потом ложкой не отскребёшь. Их учат за своё счастье драться. — Он заржал. — С нами.
И повесил трубку.
Во сне я читаю вслух о дзэне Будды: «Положение царей и правителей считаю я пылью. Сокровища из золота и драгоценностей вижу я грудами кирпича и булыжника. На тонкие шёлковые одежды смотрю я, как на рваные лохмотья. Мириады миров вижу я крошечными плодовыми семечками, а величайшее озеро Индии — капелькой масла у себя на ноге. Мировые учения воспринимаю я, как магические иллюзии, нирвану — как страшный сон среди дня. На суждения о зле и добре я смотрю, как на змеиный танец дракона, а на подъём и падение вероучений — как на смену времён года».
Подняв голову, я замечаю, что вокруг собралась толпа.
«А разве сам дзэн не иллюзия? — слышится мне насмешливый голос Елисея. — Выделить одну из иллюзий, назвать её отсутствием иллюзий — вот и всё твоё просветление. Нет, брат, всё — ложь!»
И, просыпаясь, понимаю, что Елисей больше буддист, чем я.
Вчера произошло странное знакомство. По дороге в университет меня обогнал чёрный мерседес. «Знакомиться на улице неприлично, — мягко улыбнулся вышедший из него мужчина, — не ставьте меня в глупое положение, скажите, где вас искать?» Было холодно, у меня мёрзли уши, а изо рта шёл пар. Я прошла мимо, но спиной чувствовала, как мерседес медленно едет за мной. У дверей университета не выдержала, обернулась и покрутила у виска. А после занятий мужчина встретил меня с охапкой свежих роз. Я опять прошла мимо. Он бросил цветы в снег. И тогда мне стало жаль. Не знаю, кого больше: его или себя — хочу одного, а делаю другое.
В суши, куда мы пошли, было пусто. Елисей, так он представился, заказал острые блюда с непроизносимыми японскими названиями, и коньяк, который я выпила залпом. У Елисея нос, как заснувший на козлах извозчик, и большие печальные глаза.
Вы — еврей?
Он неопределённо махнул:
К старости все делаются немного евреями.
Кокетничает, он не старше Елизара. Сколько ему?
Впрочем, какая разница, нам детей не крестить. А всё же интересно.
К выходу опять подкатил мерседес с шофёром. Выскочил, открыл дверцу. От коньяка я слегка опьянела,
Елисей подставил руку, и, разгорячённые, мы опустились на заднее сиденье.
Елисей вызывающе богат, когда я намекнула на это, отмахнулся:
Разве с голоду не пухну.
Нет, вы прямо королевич Елисей из сказки, можно я вас так буду называть?
Вы любую сказку превратите в быль, — откланялся он. — А быль — в сказку.
Лиза не приходит второй день. Звонит, говорит, экзамены. У меня тяжело на душе. Валяясь в постели, перечитываю буддистскую притчу: «Прячась от тигра, человек ухватился за корни дикой виноградной лозы, растущей над пропастью. Дрожа от страха, глянул вниз, а там его поджидает крокодил. А тут ещё две мыши, чёрная и белая, потихоньку подгрызают лозу. И вдруг висящий над бездной человек заметил рядом спелую, сочную землянику. Протянув руку, сорвал её. Как же вкусна она была!»
