«Не суетись. Кто быстро соображает — ходит медленно, — сам себя поучал Корнеев. — Что толку мчаться в гостиницу, если «лейтехи» там нет? Пораскинь — ка лучше мозгами, если они еще у тебя полностью не проспиртовались. Итак, что мы имеем в сухом остатке. Потапов — организатор убийства. Этот бред, и он даже не обсуждается. Его просто подставили, но зачем? Какой с этого прок и кому это выгодно? Ну, во — первых, истинному убийце и тем, кто стоит за его спиной. Во- вторых, «раскрывается» громкое дело: убийство известного журналиста. Можно отрапортовать. И наконец, очень хороший повод еще раз облить дерьмом армию. Три в одном, как говорится в опостылевшей рекламе».
«Гладко излагаешь. Только вот нестыковочка: зачем вообще надо было взрывать журналиста? Что на это скажешь? Мотив где?» — сам с собой начал спор Корнеев.
«Где, где… Не нарывайся на рифмованный ответ! Сам знаю, что ни черта не знаю, видимо, поэтому я еще и существую…»
«Надо посоветоваться со знающими людьми, глядишь, и появится какая — то зацепка. С тем же Павловым из ГОМУ».
…На входе в Министерство обороны прапорщик не больше положенного изучал пропуск Корнеева, но эти секунды тянулись невыносимо долго. Николаю казалось, что уже все знают и о его пьянке, и о его вчерашнем прогуле, и от этого было противно и стыдно: «Раскис, как баба! Тоже мне трагедия: отобрали то, что тебе не принадлежало! Костры пионерские еще в заднице не догорели! А если кто — нибудь из знакомых тебя позавчера видел? Кстати, ты придумал героический рассказ о причинах твоего задержания милицией и чем объяснишь свой «макияж»?»
Корнеев, не заходя в главк, сразу же направился в Главное организационно — мобилизационное управление. Павлов, коренастый полковник с хмурым лицом, протянул для рукопожатия сухую крепкую ладонь и пригласил сесть на свободный стул. В кабинете была спартанская обстановка. Большой стол, на котором возвышались стопки папок с бумагами, и огромная карта мира во всю стену. На том месте, где чиновники обычно помещают портрет действующего вождя, у Павлова был прикреплен стандартный лист бумаги с известными словами Наполеона, о том, что тот народ, который не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: доверие такого человека заслужить будет очень трудно, но после упоминания Петровича, голос Павлова чуть потеплел.
— Чем могу быть полезен?
Николай сразу же проникся уважением к этому человеку и, не таясь, выложил на стол злополучную публикацию в «молодежке», фотографии, которые ему удалось сделать с пленки Потапова, и подробно рассказал обо всех свои мытарствах последнего времени.
Павлов слушал, не перебивая, а когда Корнеев закончил, протянул неопределенно: «Да уж…» И чуть помолчав, добавил: «А я — то чем могу…»
— Советом. Чувствую, разгадка где — то рядом. И если раньше я из — за принципа это дело раскапывал, то теперь на кону честное имя и, может быть, сама жизнь моего друга.
— Николай Васильевич, лучшего совета, чем Петрович, я не дам. Не надо лезть в это дерьмо. — Павлов встал, давая понять, что разговор закончен.
Последние его слова прозвучали для Корнеева как фраза из культового фильма «Белое солнце пустыни»: «А пулемет я вам не дам!» Николай грустно улыбнулся своему сравнению и, направляясь к выходу, в тон киношному Сухову произнес:
— Павлины, говоришь…
Его намек был схвачен моментально. Сдержанность Павлова как ветром сдуло, он подошел к радиоприемнику и, включив его почти на всю громкость, сердито заговорил.
— Только вот этого не надо! Не надо, не надо из себя героя корчить. Николай, ты просто не понимаешь, насколько все тут серьезно. — Павлов перешел на «ты», и Корнеев понял, что разговор еще не закончен. — Ты знаешь, что за техника на этих снимках? Нет?! А я тебе скажу, чтоб ты со своими павлинами заткнулся. Это наш БМП–6! Да — да, наш родной российский БМП. Его еще никто в глаза не видел. Он весь из себя секретный. На его создание несколько НИИ работало. Туда тьма денег вложена и ума. По своим тактико — техническим характеристикам он превосходит все мировые аналоги. По защищенности ему вообще нет равных. Активная защита, с которой так сейчас все носятся, вчерашний день и детские шалости, по сравнению с этой разработкой. А существует эта чудо — техника только в секретных чертежах и двух экспериментальных экземплярах! Двух! Один из них на твоих снимках.
— Так как же он к «духам» попал? Наши хотели испытать машину в боевых условиях и профукали?
— Нет, мой дорогой, хуже. Никаких испытаний БМП–6 в Чечне не проводилось — это факт! Как офицер ГОМУ официально тебе говорю. А вот как попала секретная техника к «духам» — это вопрос. И ответ на него, по моему убеждению, не совместим с жизнью… Сам посуди. Одно дело — толкнуть «чехам» по сходной цене вагон бэушных калашей, а совсем другое — такой эксклюзив… Тут такое шило, которое в мешок просто не помещается… Вот так — то, товарищ Сухов. Впрочем, ты скорее Петруха. И упаси тебя Боже просить автора этой сделки показать свое личико…
— Что ты предлагаешь? Заткнуться и ждат, пока Потапова осудят за убийство? Раньше я еще мог бы остановиться и «не влезать», но сейчас…
Павлов вновь сел за свое рабочее место, помолчал.
— Ладно, тащи свою кассету, покажу знающим людям. Может, что они придумают. Только непросто все это. Уж больно высоко ниточка тянется. Пойми, в Чечне только кровь льется, а настоящая война — в Москве идет. И линия фронта между высокими кабинетами проходит.
И все — таки разговор с Павловым прояснил картину. Теперь по крайней мере понятен возможный мотив убийства журналиста. Конечно же, Бергман хоть и молодой, но хваткий, опытный репортер. Он не мог пройти мимо такого сенсационного факта, что у бандитов на вооружении появилась новая зарубежная техника. А именно так Бергман искренне считал, о чем и написал в своем репортаже «с колес». Очевидно, начал разрабатывать тему, собирать материал, интересоваться вопросом. Насколько он продвинулся в этом деле, теперь уже никто никогда не узнает… Его сенсация, «информационная бомба» была разрушена еще на подлете. Кто — то все очень тонко рассчитал. Получилось, как в современной активной танковой броне: снаряд разрушается встречным направленным взрывом. Видимо, кто — то справедливо посчитал, что громкое дерзкое убийство известного журналиста — это как раз то, что надо. Общественное внимание сразу переключилось на криминальную сторону дела, и «за кадром» осталась настоящая, пусть и не раскрученная сенсация — продажа современного секретного оружия бандитам.
«Если эта версия верна, то я до сих пор дышу московским воздухом только потому, что мои незримые доброжелатели не знают о существовании фотопленки. Стоп! А может, как раз и наоборот: именно пленка меня держит на этом свете!»
Николай вспомнил тот страшный «отходняк» после пьянки, странный металлический привкус во рту. Бывало и больше выпивал, но чтобы так отрубиться — никогда. И потом — этот жуткий переворот в квартире. «Конечно же, как я раньше об этом не подумал! Это был совсем не тот беспорядок, который оставляет пьяная компания. Скорее то была имитация безумной гульбы, маскировка элементарного обыска! Они ищут пленку!»
Корнеев невольно обернулся, ускорил шаг. Он чувствовал в себе прилив какой — то бесшабашной энергии, азарт и злость. С большим трудом заставил себя остановиться и дождаться зеленого сигнала светофора на переходе через улицу Знаменку. Опасность, которую он теперь физически ощущал всем телом, мобилизовала его и требовала действий.
Нет, он не был наивным мечтателем, оторванным от реальной жизни. Конечно же, догадывался, что кто — то двурушничает и вместо своих солдат снабжает и вооружает чеченских бандитов. Для этого не надо быть большим аналитиком, не надо даже ездить в Чечню. Достаточно посмотреть несколько репортажей из этой вечно «горячей точки». Наши солдаты — грязные, голодные, в стареньком обмундировании. А бандиты сытые, откормленные, в удобных современных «разгрузках», обвешанные оружием и радиостанциями. Все это так, но одно дело — объяснять этот бардак огромными деньгами, которые международные террористические организации вливают в Чечню, и совсем другое — знать, что завелась крыса в собственном доме. Крыса, которая, несомненно, наделена большой властью и связями: совершенно секретный образец новой техники с завода пьяный прапорщик утащить не в состоянии.
Корнеев прикидывал в уме те шаги, которые необходимо сделать срочно, но у входа в главк все планы пришлось перечеркнуть. Рядом с часовым на солдатской тумбочке, покрытой красной материей, стояла фотография в черной рамке. Петрович на ней не улыбался, как это бывало в жизни. Он был хмурым, только глаза из — под густых бровей смотрели на каждого входящего с какой — то пронзительной тоской…
