Президент наморщил лоб. Снова трудное решение.
— Он прав.
— А что делать, сэр?
Проигнорировав вопрос Бромвеля, хозяин обратился к мистеру Смиту:
— Что вы предлагаете?
— Вы предоставляете нам сомнительную привилегию исчезнуть — с полнейшего вашего одобрения и даже по вашей настоятельной просьбе. Президент страдальчески поиграл желваками.
— О'кей.
— Поскольку мы исчезнем с вашего благословения, никаких новых претензий со стороны закона — если мы когда-нибудь все же попадем в его руки — не возникнет.
— О'кей.
— Слово президента? — и мистер Смит протянул руку.
— Слово президента. — Хозяин ответил на рукопожатие и отчаянно взвизгнул.
— Что такое? — развеселился мистер Смит.
— Ваша рука! Она не то очень холодная, не то очень горячая. Я не понял. Катитесь отсюда к чертовой матери!
— Но, сэр… — заикнулся Бромвель. На него-то президент и накинулся:
— Черт бы вас побрал, Бромвель, вся история этой страны построена на компромиссах! Это мы, американцы, изобрели торговлю следствия с преступником. Всему свое время и место — как высоким словам, так и деловому прагматизму. Это сочетание позволяет этике бизнеса быть одновременно и принципиальной, и гибкой. Да, я хочу, чтобы этих типов арестовали. Но еще больше я хочу, чтобы они исчезли с глаз моих долой! Это вопрос приоритетности!
Тут как раз из коридора донесся звук шагов.
— Ты не устаешь меня поражать, — признал Старик, глядя на мистера Смита с восхищением. — Раз за разом я оказываюсь посрамлен… Давай первым.
— Нет уж, после вас. Хочу убедиться, что ты тут не останешься.
— Позвольте поблагодарить вас… — обратился Старик к президенту, но тот шикнул на него:
— Убирайтесь! Брысь! Кыш! Обидевшись, Старик моментально исчез.
— А теперь ты! — рявкнул президент на мистера Смита, прислушиваясь к приближающимся шагам.
Смит улыбнулся и безмятежно сказал:
— Любопытно посмотреть, кто это.
— Нет-нет-нет! — Президент аж согнулся, засучил руками, затопал ногами. В тот самый миг, когда в дверь заглянули двое военных, мистер Смит растворился в воздухе.
— Что здесь происходит, господин президент? — спросил один из офицеров.
— Так, ничего. Ровным счетом ничего, полковник Боггад.
— Извините, что врываемся к вам в гардеробную, сэр, — подал голос второй военный. — Хотя, я вижу, не мы первые. Нам доложили, что прозвучал сигнал тревоги. Потом мы слышали два выстрела. Вот и решили узнать, в чем дело.
— Президент захотел проверить меры безопасности, не ставя об этом в известность ответственных лиц, — соврал Гловер Типтопсон.
— Да, — подтвердил президент, вновь обретший олимпийскую невозмутимость. — Какая же это проверка, если все знают о ней заранее. Мы ведь тут не пассажиры на туристическом лайнере, которых учат в шлюпки садиться.
— Отличная идея, сэр. Но столь неожиданная инициатива могла закончиться человеческими жертвами. Кто стрелял? И в кого?
— По приказу главнокомандующего мы произвели два выстрела в окно, — сообщил Бромвель и откинул барабан револьвера, чтобы продемонстрировать две пустые гильзы.
— Повреждений нет?
— Никак нет, сэр.
Старший из офицеров огляделся по сторонам и сказал:
— Ладно, Ли, идем. В следующий раз, когда будет проверка, неплохо бы предупредить дежурных. Хотя бы из вежливости.
— Учтите, генерал Бэнкрот: надежная система безопасности не терпит полумер.
Бэнкрот и Боггад удалились, пристыженные.
— Мистер Бромвель, инцидент исчерпан. Благодарю всех за понимание и помощь.
— Мы этих сукиных котов из-под земли достанем, — чуть не плача пообещал Бромвель.
Президент цыкнул на него, чтоб говорил потише, и утешил:
— Ничуть в этом не сомневаюсь.
Телохранители гуськом продефилировали за дверь.
— Ситуация под контролем, — констатировал хозяин и вновь обрел свою всегдашнюю энергичность. — Гловер, прежде чем я надену штаны, покажите мне, где там эта поганая кнопка.
* * *
Компаньоны совершили идеально мягкую посадку на тоскливой улочке, в одном из самых бедных и до клаустрофобии тесных районов города Токио. <…>
Какое-то время они стояли молча под проливным дождем. Вода хлестала из водосточных труб в железные баки, переливалась через края, заливала булыжную мостовую. На узкой улочке было пусто, лишь изредка процокает деревянными шлепанцами какая-нибудь старушка, и снова ни души.
— Куда мы теперь? — спросил Старик.
— В Японии не так-то просто найти нужный адрес. Дома здесь нумеруют не по расположению, а по времени строительства… По-моему, вон та подворотня.
— Вижу подворотню, но не вижу в ней двери.
— В бедных кварталах такое часто бывает. Зато посмотри под крышу — видишь, там что-то поблескивает? Это око электронного следящего устройства.
— Нас можно видеть изнутри?
— Да, и каждое наше движение записывается на пленку.
— И кто же нам нужен в этом доме?
— Мацуяма-сан.
Они перешли на другую сторону улицы, стараясь не промочить ноги, а это было непросто, так как по мостовой несся бурливый поток, желтый от грязи и глины. <…>
На компаньонов нацелилось циклопье око радара и, видимо, осталось неудовлетворено осмотром, потому что из подворотни внезапно вылетели четыре свирепых барбоса, молчаливые, мрачные, бескомпромиссные. Мистер Смит взвизгнул и спрятался за Старика.
— Не советую превращаться в какого-нибудь внушительного зверя, — заметил Старик. — Эти собачки все равно не испугаются. Им вообще неведом страх.
— Что это за порода такая? — пролепетал мистер Смит, клацая зубами.
— Акиты. С четырьмя такими сторожами никакие запоры не нужны. Старик простер руку и сказал (разумеется, по-японски):
— Сидеть.
Псы послушно сели и впились белесыми глазищами в Старика в ожидании последующих приказаний.
— Неплохо, — признал Смит. — Однако собаки запросто могут и встать. Старик чуть опустил руку, повернул ладонь вниз.
— Лежать.
Акиты улеглись, но взгляд их оставался все таким же сосредоточенным.
— Может, пусть немножко поспят? — предложил мистер Смит. — А еще лучше, уснут надолго. Вечным сном, а?
Старик слегка зашевелил пальцами, словно играя гамму на невидимой клавиатуре.
— Придется повозиться. — Его голос зазвучал мечтательно, убаюкивающе. — Ой, как же вам хочется спать, — сообщил гипнотизер барбосам. — Вам приснятся косточки… много косточек…
Собаки вовсе не выглядели сонными и неотрывно смотрели на Старика.
— Я же говорю, придется повозиться.
— Можно внести предложение?
— Какое? — раздражился Старик, считая, что мистеру Смиту в его жалком состоянии можно было бы обойтись и без умничанья.
— Мне кажется, будет эффективнее, если ты поговоришь с ними не по-польски, а по-японски.
— Я заговорил по-польски? Старею. И Старик перешел на японский собачий:
— Вам очень хочется спать… Видеть сны о косточках… Внимательные глаза один за другим закрылись.
— Вам снится, что в дом пробрались чужие…
Акиты нервно задергали всеми шестнадцатью лапами.
— А вы их ка-ак цапнете за лодыжку…
Ощерились четыре клыкастые пасти, на мохнатых мордах выступила пена.
— Ну вот… а теперь можно спокойно спать… спать… Псы погрузились в глубокий сон.
— А они не проснутся до нашего возвращения?
— Не проснутся. Идем.
Когда на пороге появились двое незнакомцев, в доме началась настоящая паника — заметались какие-то уменьшенного размера женщины, по-средневековому закланялись, бормоча извинения, суетливые молодые люди.
— Мацуяма-сан? — обронил мистер Смит с высокомерием самурая, принесшего вызов на дуэль.
Челядь расступилась, словно воды морские, и пропустила компаньонов внутрь. Комнат в доме оказалось на удивление много, причем все были похожи друг на друга: голые стены, низкие столики, кое-где — свернутые одеяла.
В самой дальней из комнат обнаружился старичок, сидевший на диковинном сиденье — большой подушке с плетеной спинкой. Старичок был совсем древний, его усохшее, морщинистое личико разительно контрастировало с массивным, лысым черепом, где кожа напоминала гладкую поверхность барабана. Такая неравномерность натяжения кожного покрова, очевидно, доставляла Мацуяме-сан известные трудности: рот его был перманентно полуоткрыт, в уголке поблескивала слюна. Когда приходилось говорить, старичок произносил слова медленно и неуверенно, с натужным причмокиванием. Глаза (впрочем, обычно зажмуренные) были неопределенно-глиняного цвета и казались двумя узенькими шрамами. Несколько седых волосков обрамляли лысину сиротливыми травинками на берегу пруда.
— Мацуяма-сан? — вновь произнес мистер Смит. Едва заметный кивок.
