Вот мы и у цели. Если я правильно понял маршрут, осталось только пересечь долину, потом перевалить через гору, а там уже и море. Минут пятнадцать, не больше. Похоже, недавно здесь прошел ураган — рис полег на заливных полях. В воздухе уже ощущалось доносимое ветерком дыхание моря Парень пару раз взглянул иа меня, словно собирался что-то сказать, но, видно, передумал и снова отвернулся к окну. Тогда я сам спросил:
— Что, знакомые места? Уверен, что знакомые.
— Да, — кивнул парень. — Очень знакомые.
На дороге, заросшей кое-где травой, по-прежнему не было ни одной машины, кроме нашей. Из деревни не доносилось ни звука. Долина осталась позади, к дороге снова вплотную подступил лес, какое-то время мы ехали вдоль излучины реки. И вот наконец показалось море, а на берегу изогнутой полумесяцем небольшой бухты — поселок, десяток сбившихся в кучку домов. Они резко выделялись на фоне белого песчаного пляжа.
Я гнал машину вперед. Дорога кончилась, растворившись в песке. Дальше ехать было некуда — впереди море да изрезанный волнами мыс. Как быть? Парень жестом попросил сбавить скорость. Теперь машина еле ползла. На берегу лежало несколько рыбацких лодок, но все они были сухие — наверное, путина еще не началась. Не сушились сети, не пахло рыбой. Приглядевшись получше, я увидел, что половина лодок давно прогнила, в море на таких не выйдешь.
Домишки выглядели совсем развалюхами. Если бы не горевший внугри свет, никогда бы не подумал, что там живут люди.
— Погасите свет, — еле слышно произнес парень.
Я выключил фары. Видимость все равно была хорошая — луна, белый песок. Поселок просматривался как на ладони. На улице — ни души. Я осторожно тронул машину с места, но чуть не уперся в море. Метрах в десяти плескались волны.
— Развернитесь, пожалуйста, — попросил парень и показал на песчаный холм слева, высотой примерно с три телеграфных столба. — И поднимитесь вон туда.
Я не спеша довернул руль и начал было подъем, но холм оказался круче, чем я думал. Чтобы проверить, можно ли туда въехать, я собрался выйти из машины, но парень остановил меня:
— Не беспокойтесь, машина въедет. Здесь песок твердый.
Я попробовал — и действительно, машина довольно легко пошла вверх по склону, парень был прав. Колеса в песке не вязли.
— Остановите здесь, — сказал парень.
На вершине холма была небольшая ровная площадка, как раз для одного автомобиля. Оттуда хорошо просматривалась дорога, по которой мы приехали, и все побережье. Парень перешел на шепот:
— Выключите, пожалуйста, мотор.
Я повернул ключ зажигания. Шум прибоя стал слышнее. Теперь можно было разобрать и плеск воды в бухте, и удары волн о мол. Шел девятый час, мы доехали минут на тридцать быстрее, чем я предполагал. Парень, не трогаясь с места, все смотрел на поселок Прикрывая ладонью огонь, я зажег сигарету. Время шло, а ничего не происходило. Никто не подходил к машине — кругом вообще не было ни единого человека. Но парень напряженно высматривал что-то внизу. Я не знал, чего он ждет, но его напряжение передалось и мне.
Выждав какое-то время, я спросил:
— Кто-нибудь должен подойти?
Парень не ответил. Я хотел было упомянуть об С., но передумал.
— Можно хоть из машины выйти? — спросил я. — А то мне невтерпеж.
Он только кивнул. Я осторожно, стараясь не шуметь, открыл дверцу и вылез из машины. Потянувшись, я долго мочился на чахлые кустики, чудом прилепившиеся на вершине холма. Море тускло поблескивало, в его темном зеркале отражались луна и свет далекого маяка. Стояла страшная духота. Над месяцем гигантским зонтом нависли тучи, похоже, будет дождь. Наверное, зарядит еще с ночи. Как бы завтра погода не подвела.
Лучше вернуться в машину. Кто знает, вдруг придется срочно сматывать удочки. Я навалился грудью на руль и попытался понять, что там высматривает парень, но так ничего и не увидел. Он не отрывал глаз от какой-то ему одному ведомой точки и не произносил ни слова. В той стороне были только дома. Пару раз парень щелкнул пальцами, и я понял, что его гложет нетерпение. Потом он сжал губы и обреченно вздохнул. Скосив глаза, я внимательно изучал выражение его лица.
Возле самых домов высился еще один песчаный холм, на котором темнело несколько камней, — наверняка деревенское кладбище. Парень вдруг, ни слова не говоря, вышел из машины и зашагал вниз по склону. Глядя ему вслед, я вцепился пальцами в ключ зажигания. Как мне отсюда спускаться, если что? Площадка слишком узкая — не развернешься, а если пятиться задом, уйдет слишком много времени. Придется гнать прямо вперед, хотя спуск и крутоват. Главное — все время жать на акселератор.
Спустившись с холма, парень огляделся вокруг и двинулся к поселку. У первого дома он обернулся и посмотрел в мою сторону, но знака никакого не подал. Направился прямиком к крайней лачуге, однако у самой двери свернул в сторону и прижался к стене. Присев на корточки возле светящегося окна, парень потихоньку стал приподниматься и наконец заглянул внутрь. Я наклонился вперед, нажал ногой на педаль сцепления и схватился левой рукой за ручной тормоз. Двигатель пока заводить не стал.
Окно, в которое заглядывал парень, было открыто, но спущенная бамбуковая штора приглушала свет, голубой и мерцающий: в комнате работал телевизор. Парень, пригнувшись, припал к шторе и застыл. Несколь ко раз быстро приседал на корточки. Потом замер, обхватив колени. Прислушивался к разговору в комнате? Или собирался, улучив момент, перескочить через подоконник? Может, хотел сам вызвать тех, кто в доме, наружу?
И тут вдруг раздался лай. Послышался лязг цепи. Это надрывалась сидевшая на привязи собачонка из соседнего двора. Парень кинул в нее чем-то, наверное камешком, но она не унималась. Он вскочил и бросился бежать, и в тот же миг бамбуковая штора приподнялась. Раздался тонкий, пронзительный крик. Услышав человеческий голос, собачонка залаяла еще пуще. Я увидел, как из дверей дома метнулась чья-то фигура.
Врубив мотор и спустив ручник, я рванул машину вниз по склону. Колеса запрыгали на ухабах; каждый раз, когда днище скрежетало по земле, руль чуть не вырывался у меня из рук. Но я все равно жал на газ и слетел с холма в один миг. На полной скорости я помчался навстречу парню, открыл на ходу левую дверцу и резко затормозил. За парнем бежали трое, но кто именно, в темноте было не разобрать. Первой, кажется, гналась женщина — длинные волосы развевались на бегу. Она махала руками и что-то кричала, но слов из-за шума мотора я не слышал.
Парень плюхнулся на сиденье и резко — куда подевалась всегдашняя вежливость? — крикнул: «Гони!» Я дал полный газ, но задние колеса прокручивались на холостом ходу, и машина еле ползла. Переключил на вторую, и только тогда мы стали набирать скорость. Взглянув в зеркальце, я увидел, что из соседних домов выскочили люди. «Быстрее!» — закричал парень. За машиной теперь гналась только женщина, остальные остановились. Она одна бежала и все кричала что-то сорванным голосом. Только где ей было угнаться за машиной. Женщина отставала все дальше и дальше, но не сдавалась, бежала.
Доехав до середины долины, я резко сбросил скорость, а потом, у пожарной вышки, и вовсе остановил машину. Парень тяжело дышал. Что это с ним — то вокруг озера гоняет, и ничего, а тут пробежал каких-нибудь сто метров и так запыхался? Я посмотрел ему в глаза.
— В чем дело? — спросил он. — Машина сломалась? Я не ответил. Выключил фары, остановил мотор и вышел на дорогу. В воздухе звенели ночные цикады, но у меня в ушах до сих пор стоял лай собаки и крик женщины. Машины возле того дома не было. Женщина наверняка уже отказалась от своей бессмысленной погони. Я бросил пару монеток в придорожный автомат и получил две банки сока. В горле пересохло, язык был как чужой.
— Едем скорей, — поторопил меня парень. Но я не спешил. Протянул ему банку охлажденного сока, присел на перекладину лестницы пожарной вышки, стал пить сам. Никто за нами больше не гнался, а парень все оглядывался на дорогу. Ну и пусть — пока я не сяду за руль, машина с места не тронется. Если он так сильно торопится, пускай ножками побегает. А я погожу. Отшвырнув в траву пустую банку, я закурил. Нет, пожалуй, это не цикады, а сверчки. Первый признак осени. Мне все слышался голос той женщины.
— Едем же, — повторил парень. — Нам больше нечего здесь делать.
Я снова не ответил и вставать тоже не торопился. Вот если бы он попросил снова отвезти его в поселок — тогда другое дело. Что же это за прощание? Так не делается. Я понимаю, что он ничего не может толком ей объяснить, но так-то тоже нельзя. Не знаю, кто ему та женщина, но он поступил паршиво. Как это так — заглянул в окно, и все. А когда заметили, сбежал, словно мелкий воришка! Ох, как я был зол на парня! Наконец я сел за руль и включил мотор. Парень, кажется, на меня рассердился. Я стал разворачивать машину на сто восемьдесят градусов.
