– Тогда выпьем за чайку? Может ей как раз нашего доброго слова и не хватает.
Выпили по глоточку, съели по конфете.
– Ну, здравствуй.
– Здравствуй. Ну?
Ещё выпили. Ещё съели.
Пошли гулять на Набережную. Надо было составить план. Не выходила из ума булка.
С булкой и чайками надо что-то делать.
В каждом городе обязаны быть набережные.
Булыжные, бревенчатые, покрытые брусчаткой или даже тающим на солнце асфальтом.
По ним можно гулять. Вдвоём, в одиночку, в компаниях. Городской променад. Чинно или весело, просто сидеть на лавочках и читать или пить пиво под шашлыки.
Рискнуть искупаться (можно заразиться или остаться без одежды), рискнуть познакомиться (с тем же успехом), рискнуть погулять ночью (ну, сами понимаете).
Но. Набережные должны быть. Город, в котором нет набережной – преступник. Ибо.
Где ещё можно разработать план главного события в собственной жизни? Необходима вода – море, река, озеро – без разницы. И набережная, полоска суши, связывающая воду – символ времени, и остальную землю – бытиё. Будь Немирович-Данченко и Станиславский в свой эпохальный момент на набережной, сидели бы они восемнадцать часов в кафешке у воды и суши, то какой могла бы стать их Система! Живой, как вода. Может и не классической как суша, но – революционной не меньше, а – больше.
Вспомнился Ленин в Разливе. Но Ленин нынче не в почёте, ладно. Айвазовский! Что он такое без моря? Скажете – специалист? Ладно, специалистов не трогаем. Целая плеяда питерцев, этих ихтиандров тумана Балтики и каменных мешков. Нескончаемый список. Человеку необходимо хоть изредка оказываться на полоске суши перед водной гладью (штормом, бризом, штилем, ураганом) и становиться ближе к корням безвременья, ибо на этой полоске время пропадает, растворяется и не существует.
Тогда и рождаются более реальные идеи для того, что бы осуществляться в Мире Со Временем.
Всё ещё спорно? Но как красиво!
Пусть обзавидуются города, в которых набережных нет (и задумаются, куда деваются их местные Ленины и Айвазовские со Станиславскими и пр.), и возгордятся города, в которых Набережные есть. Какой-никакой, а шанс оставить гениев при себе. В городе, как и в человеке, должно быть хоть что-то прекрасно. Хоть что-то, что испортить невозможно ничем, что в своём безвременье прекрасно само по себе.
Уже когда Теодор засыпал, то в полусонном прозрении (и такое бывает), догадался, почему Ирэн не открыла ему дверь сразу – испугалась напора. С ней так нельзя.
Надо учесть.
А почему нельзя? Шоковая терапия иногда самая эффективная вещь. Иной раз, если перед тобой человек сотый раз бьётся головой об стену, а ты из мнимого сострадания, держишь на этом месте подушку, то истинным состраданием будет – сказать: «Хик!», и убрать подушку.
Следующие дни захлестнули событиями новообразовавшийся «трест», состоящий пока из безумного художника и не менее безумной его защитницы.
Членство треста необходимо было увеличивать. Для этого разработали План развития ситуаций. Это только кажется, что ситуации развиваются сами по себе и во главе угла, как всегда Владыка-Случай. Брехня. Мало того, это брехня, исходящая из уст людей мало мыслящих и по основной своей человеческой сути – безвольных, ведомых, предпочитающих не просчитывать варианты последствий своих возможных поступков, и, в случае чего, всё сваливающих на тех, кто исполнял роль паровоза в их тандеме.
Пунктом № 1 ПРС (Плана Развития Ситуаций) было – открытие Некоммерческого Культурного Фонда «Арт-наследие». Название как-то само придумалось, выплыло из пространства и заявило о себе. Но, мало ли бреда плавает в пространстве? Тут необходим расчёт. «Некоммерческий», это для налогов (вернее – от налогов любимой родины, так и ждущей, что бы такого ещё от вас оттяпать?), это понятно. И сам фонд подразумевает фундаментальную серьёзность всего предприятия. Мир так устроен: ты не можешь являться серьёзной фигурой сам по себе, за тобой должны стоять непоколебимые силы. При совке считалось: без бумажки ты… и т. д., это помнит всякий. Теперь, что бы добиться успеха, надо бравировать печатями в резюме. В-принципе, суть игры не меняется, варьируется антураж. Что может фонд?
Да всё он может: снимать помещения галерей, «представлять» кого угодно на афишах и в СМИ, выпускать билеты, проводить лотереи и аукционы, и ещё много чего полезного, готового стать для простого смертного доступным, если он, смертный, этот фонд откроет. Пусть даже, и ради собственных картин.
Был такой фильм «Трест, который лопнул». Давно был. Теодор посмотрел его в юности и прочувствовал всей душой пустотность, а не серьёзность любого объединения. Всё может лопнуть, начиная с треста и заканчивая нерушимым союзом республик. Другими словами, сегодня некий босс некоей фирмы дует щёки от осознания собственной важности, а завтра – фирмы нет, он – никто и звать его… в общем – никуда и не зовут. Так то. Но. Осознание пустотности вызывает у людей две реакции: депрессию вперемешку с цинизмом и свободу вперемешку с духовной бездуховностью. Или – всё вместе. Да, ладно уж…
Кто откроет Фонд? Пункт № 2 и откроет. Это понятно. Неясно пока, кто он, этот пункт № 2. Кандидатура выплыла из пространства в виде уже знакомой великосветской дамы.
На очередном собрании Клуба Шести, Теодор, вдруг осенённый, великосветски обратился к Изольде Максимилиановне:
– А вы сами, не желаете отдать долг искусству?
– Вам?..- дама явно растерялась, ошеломлённая неожиданностью нелепости вопроса-бреда.
Сегодня её перчатку на правой руке украшало пенсне на палочке, Теодор не мог вспомнить названия этого предмета. Дама подняла пенсне к глазам и прищурено разглядела серьёзность во взгляде молодого человека. Удивилась.
– Я? Теодор Сергеевич, я правильно вас поняла?
– Совершенно правильно. Вы помните, что «надо любить не себя в искусстве, но – искусство в себе»?
– Карл Маркс? – попробовала угадать автора цитаты дама и скривилась от мерзкого имени.
– Станиславский. Да, по сути вы угадали, он тоже в своей области – Маркс.
– Я так и думала, сама не знаю, как это с языка сорвалось. Старая закваска, постоянно первым на ум приходит какой-нибудь отщепенец. Мы, Теодор Сергеевич, старое (ах, не спорьте, не спорьте, проказник!) старое и запуганное поколение, от жизни только пакостей и ожидаешь… Э, вы что-то говорили?
– Лорнет! – вслух вспомнил Теодор.
– Да, Теодор Сергиевич, вы изысканно правы, это – лорнет! – победоносно провозгласила Изольда Максимилиановна и повертела предмет в руках.- Вам нравится?
Это у меня от бабушки…
– Боже,- восхищённо воскликнул Теодор и остановил свою следующую фразу «тогда представляю, сколько ему лет…»
Теодор предложил даме кофе. Пора было заняться делом.
Он коротенько объяснил Изольде Максимилиановне, что она стоит у истоков зарождающейся мировой знаменитости (его самого), что в её нежных руках находится мощный рычаг продвижения его гения в человеческие массы, что только её миссия это продвижение сделать реальным и оставить в памяти потомков своё скромное имя рядом с пылающим на скрижалях автографом творца живописных человеческих душ.
Дама разрумянилась и принялась прихлёбывать кофе звучно и большими глотками.
– Вы польстили, мне, Теодор, я всегда видела в вас… в тебе… зачатки новой российской интеллигенции. Мне очень приятно, спасибо, очень польщена! Но…
– Да, да?
– А что мне надо сделать? В чём конкретно, по вашим словам, заключена моя миссия?
Вы говорите «мощный рычаг»… «память потомков»… А что делать?
Теодор подал новую чашку кофе.
– Мы с вами, Изольда Максимилиановна, откроем Культурный Фонд «Арт-Наследие». Вы станете его Сердцем, Хоронительницей Очага Искусства, Оберегом кистей и красок, Прометеем нового чистого и яркого огня истины!
– Это понятно. Хорошая мысль. Только фонд должен быть некоммерческим, нефиг кормить этих дерьмократов налогами с вашего пота и крови.
Вот-те на… А старушка не так простенька.
И этот божий одуванчик, выглядя полной идиоткой, просто закрывается вуалью безобидности от огромного монстра по имени Страна, желающего не знать и не видеть людей прозорливых, а следовательно, опасных. В-принципе, монстр прав в том, что боится. В 17-м году грохнули интеллигенцию, потом, кого не успели «домочить» в 37-м, тех выслали, кого не выслали, «мочили» ещё пятьдесят пять лет. Кто тут остался? Ругательство «Ты что, самый умный, что ли?» – никого не удивляет и не озадачивает (!!). Все посты в кожаных кабинетах заняты дебилами, а любой моральный урод никогда не потерпит в своём окружении людей умных, он просто боится, что тот его «подсидит». И правильно боится. Ну и что мы имеем в итоге?
Вокруг дебилов на постах – ещё большие дебилы, и это – вся власть в стране, начиная от начальника цеха, начальника караула ГИБДД и заканчивая Ельциным. Я не говорю про Путина. Прорвался КГБ-ешник. Как? Тот же Ельцин понял, что если не поставить после себя «силовика», то разворованной его семьёй стране придёт полный end. Пришёл силовик. И что он там слышит? Какую информацию допускают до его ушей всё те же уроды? Потому и пытается он уже несколько лет «выстраивать вертикаль власти», ставя на посты своих людей, чуть более мыслящих, чем все «предлагаемые народом».
