Редакторская деятельность господина Вмдила сводилась к вынесению двух резолюций: «Принято в печать» и «В публикации отказать». Написанием материалов он не занимался. Исключение составляли безграмотные ответы на гневные письма, похабные анекдоты и небольшие статейки националистического содержания. «Не редакторское это дело – бумагу марать», – любил говаривать он. Оптимизма по поводу прихода оскетов (Убид писал именно так) к власти он не испытывал. Наоборот, из его уст частенько сыпалось: «Чувствую, прикроют нашу лавочку. Линять надо, пока не замели». С учетом вышесказанного приходится констатировать: наш главный редактор – продажный приспособленец и непрофессионал, каких свет не видывал! При объективном конкурсе он не смог бы устроиться даже в детскую стенгазету, поэтому нахождение на посту руководителя рупора аскетской мысли такого человека, как Убид Вмдила, оставалось для меня загадкой.
Личные апартаменты Моржового располагались в одном из люксов пятизвездочной гостиницы «Уолдорф Астория». Костюма для встречи с вождем у меня не было, пришлось вновь обращаться за помощью к Олегу. В одиннадцать утра за мной в редакцию заехал Джонни Пэнас.
– Hello man! Клим Елисеевич оповещен о твоем приезде.
– Я готов, мистер Пэнас, спасибо.
В мыслях я уже общался с вождем, которого, признаюсь, немного побаивался. Первая наша встреча прошла сумбурно, я по-прежнему плохо представлял, чего можно ожидать от главного аскета страны. Пятнадцать минут, которые мы добирались до гостиницы, пролетели как секунда. Порекомендовав отведать суши в местном лобби-баре, Джонни отправился с докладом к вождю. На японские разносолы денег у меня не было, так что пришлось довольствоваться простой водой и бесплатными газетами. На последней странице одного англоязычного издания мое внимание привлекло интервью с Е. Б. – вокалисткой «The Teechers». Наконец-то на достойных представителей отечественного рока обратила внимание западная пресса!
«Тебя ожидают», – Джонни вывел меня из прострации. Чуть заметным движением он указал в сторону лифта. Поднимаясь на пятый этаж, я судорожно припоминал подготовленные вопросы. Но когда на табло загорелась цифра пять, не имел ни малейшего представления, о чем говорить с Моржовым. «Будь что будет». На двери пятьсот шестнадцатого номера висела табличка «Do not disturb». Постучав три раза и не дождавшись ответа, Джонни сам приоткрыл дверь. Видимо, так было заведено. Он пропустил меня вперед.
Глава XV
Закат империи
Отъебитесь от народа!
Официальное обращение партии
«Аскеты России» к российским властям
Шикарный интерьер номера мог бы поразить воображение и более искушенного человека. За всю жизнь мне удалось лицезреть только бараки в пионерском лагере да простенькие комнатушки в пансионате советского типа. Пространство наполнял сумрак, бордовые шторы были задернуты. Огромная незаправленная кровать с перинами в несколько рядов казалась непомерно высокой. На таком ложе мог бы уместиться весь президиум партии, но пока что расположились две молоденькие девушки в нижнем белье. Они уставились на меня. «Вчетвером дороже!» – прервала неловкую паузу одна. Вторая резко цыкнула на напарницу и вежливо, как кассир ресторана быстрого питания, улыбнулась.
Множество валяющихся всюду мятых листов формировало творческий беспорядок. Его венчала картина, по сравнению с которой весь декаданс начала прошлого века кажется детским лепетом. На дорогом ковре ручной работы в своей неизменной шапке и коричневом пальто восседал вождь аскетов. На его лице отражалось серьезное умственное напряжение – он собирал паззл. Изображение эмблемы партии аскетов уже почти проявилось. Фига или, как говорят в народе, дуля на фоне флага Российской Федерации. Меня грела мысль, что вождь аскетов всего мира в первом обращении произнесет написанные мной слова! Эти размышления были прерваны сухой фразой Клима: «Ты не аскет». Я виновато пожал плечами, было непонятно, помнит меня вождь или нет. «Это хорошо», – повеселел Моржовый, жестом пригласив нас располагаться.
– Скоро поступит в продажу паззл с нашей эмблемой для детей от трех лет. Пусть пособирают детишки, а заодно начнут знакомиться с аскетскими принципами.
– Клим Елисеевич, необходимо срочно позвонить в штат Мэн. Возникли серьезные проблемы с активами, кредиторы грозятся описать имущество, если мы не расплатимся за проведение конференции. We’re falling on black days, Sir.
– Грозились уже супостаты. И не надо усугублять ситуацию!
Джонни отправился звонить по межгороду.
– Ты чего-нибудь хочешь? – вождь направился к мини-бару. – Может, кого-нибудь?
Он улыбнулся. Девушки посмотрели на меня с надеждой, более разговорчивая поправила бюстгальтер. Но я пришел к вождю не развлекаться. Моржовый дал понять моделям, что делать им тут в ближайшее время нечего. Не скрывая досады, дамы удалились, переговариваясь о чем-то шепотом и по очереди показывая на меня. Клим сел в шикарное кожаное кресло и, отхлебнув из горла «Пролетарского», пригласил меня занять место в таком же кресле напротив. «Подрастающее поколение! Хорошие девчата. Дрочевки! Симеон из своих запасов предоставил. Старый лис знает, что почем в этом мире! За то и держим». Неожиданные откровения вождя заставляли задуматься. Я надеялся побеседовать о сложнейших политических аспектах развития страны с будущим вершителем судеб миллионов, но никак не обсуждать прелести девушек легкого поведения с добрячком в черной шапке. Но такие мысли надо гнать из головы поганой метлой! Я даже не представлял, какую честь оказал мне Моржовый, просто удостоив взглядом! Сказывался недостаток опыта. Будто прочитав мои мысли, Клим вдруг стал серьезным: «Мой самолет улетает через три часа». Я поведал вождю, что столкнулся с трудностями при написании речи для видеообращения, потому что плохо представляю политическую программу партии. Что ожидает страну после победы аскетов? Каковы первоочередные задачи? Ответ Клима пролил свет на многое.
Главной задачей я считаю укрепление пошатнувшейся в последнее время вертикали государственной власти. Она берет начало с чиновников низкого уровня всех мастей, сотрудников ГИБДД, работников ЖКХ и аппаратов местного самоуправления и доходит до деятелей самого высокого ранга: депутатов, сенаторов, министров. Все они обязаны передавать часть своего дохода на следующий уровень – чиновникам более высокого ранга, которые в свою очередь должны переправлять эти деньги еще выше. Процесс замыкается на министрах – они отчисляют процент главе государства. В результате выстраивается строгая иерархическая структура распределения средств между чиновниками. Это и есть вертикаль государственной власти, прочность которой является залогом процветания отечества. Аскеты сделают ее незыблемой!
– Советую прочитать мою статью «Аскетизм против гламура», многое для тебя прояснится. А сейчас я работаю над расшифровкой таинственной рукописи Войнича. Это проблема современной криптографии, сравнимая с Великой теоремой Ферма, – Клим показал непонятно откуда взявшийся манускрипт со странными символами. – Но времени не хватает, сплошные дела…
Я задумался, для чего Моржовому спичрайтер? Он прирожденный оратор, своим словом без напряжения может загипнотизировать самого искушенного аналитика, чего уж говорить об обычном электорате. Потихоньку передо мной открывался весь масштаб личности вождя – этого потрясающе талантливого руководителя, способного привести нацию к триумфу справедливости и благородства. Клим продолжал свою речь, я внимал буквально каждому слову. Мой небольшой блокнот с издевательской надписью «Notebook» довольно быстро заполнялся высказываниями главного аскета России. Моржовый рассуждал на темы процветания нашей Родины и возвращения лидерских позиций на международной арене; отметил, что в последнее время у него наблюдается вздутие живота после поедания курицы гриль. Я мог бы до бесконечности наслаждаться речами вождя, но вернулся Джонни Пэнас:
– Клим Елисеевич, ваш лимузин подан. Я переговорил с Микки Гэ’ндоном, we really got the problems!
– Обсудим эти мелочи после моего возвращения.
Окрыленный беседой, я в тот же день сел за написание спича. Работал упорно и непрерывно, опираясь на блокнот с гениальными мыслями вождя. Моржовый возвращался к очередной годовщине Октябрьской революции, и к этому моменту я должен был предоставить Лидии Семеновне окончательный вариант речи первого обращения. Спич был написан за пять дней до дедлайна.
